— Ничего, я поджарю яйца. Во второй раз Оля должна была идти в магазин к тёте помочь ей разобрать завалы и сделать инвентаризацию. Однако, она договорилась на расклейку плакатов вместе с Соёлмой. Оля знала, что тётя должна была ей позвонить и подстроила так, что тётя позвонила именно с вопросом помощи только сейчас. — Блииин. Соëлма. Тебе сегодня опять придется работать без меня. Тётя просит помочь в магазине. Я никак не могу отказаться, потому что она с февраля обещала мне постоянную работу. Она может отказать. Прости, я правда не знала. Девочки съездили за листовками, а дальше Соëлма, нагруженная двойной дозой плакатов поплелась в другой район, “Пожарка”, который она знала ещё хуже. Но хотя бы это была суббота, выходной день. На парах Олька стала иногда отсаживаться от Соëлмы. Делалось это под разными предлогами. То нужно было сесть с Настей, которая лучше разбирается в математике, “аявообщеничегонепонимаю” То Зорик попросил сесть на английском вместе, т к наоборот он ничего не знает, а Олька просто откликнулась на его просьбу. То Олька припоздала специально, отправив Соëлму на пары вперёд из общежития. А так как преподаватель ругается, заскочив в последний момент можно сесть только на первую парту рядом с таким же опоздавшим Эрдени, прошептав ему незаметно: “пошли на первую” Оля искала любой предлог, чтобы с Соёлмой не сесть, не поесть (например у Соёлмы не было денег, Оля ходила в столовую без неё), не ходить в библиотеку или еще что-то. То Оля выкрикнула, что хочет рисовать с девочками плакат после пар, то шла в туалет обязательно она с тем, кто искал пару. А когда Соëлма сидела с племянниками, Олька снова гуляла с одногруппницами. Но в основном, она гуляла с Димой, пару раз он даже водил её в кафе. Когда Олька никуда не собиралась, она вела себя по-прежнему. Все ситуации отделения были “вынужденными”. А с Димой… ну это же любовь. Соëлму как-то меньше стали просить сидеть с малышами. Домой она почти не ездила. Свободного времени стало значительно больше. При этом соседки из второй комнаты из их квартирки стали все реже появляться в общежитии. Позже они вообще снимут квартиру и до Нового года комната будет пустовать, т к они захотят подстраховаться. Соседки эти-Карина и Катя, химики со второго курса, оказались лесбиянками. Это редкость, но они умудрились найти друг друга. Чем занимались они, когда оставались одни, известно было одному богу. Хотя вроде ничего такого и не было. Из-за их двери доносилось всего лишь хихиканье, такое когда подружки смешат друг друга и катаются от смеха. Ну и звуки телевизора. Похоже девочки постоянно смотрели сериал. То есть, например, к ним запросто не постучишься. Хотя Олька делала это беззастенчиво и ни разу не попала не вовремя. В группе поговорить, погулять ни с кем не представлялось возможным. Иногда время тянулось очень долго. По вечерам Соёлма заглядывала в телефон, который молчал. Она ждала какого-то звука, чьего-то голоса или песни на телефоне. Все было убрано, уроки сделаны или некоторые предметы не требовали сиюминутного участия. Для чего-то нужно было идти в библиотеку и эти предметы тоже были не к завтра. Соёлма смотрела из окна на улицу Чкалова, пешеходов, машины. Это было просто невыносимо и занимало целую вечность. Время капало по капле. Его никак нельзя было убыстрить. Тем более ждать было нечего. Новый год? Что с него толку? Завтрашние пары? Ещё один день существования, попыток заговорить с кем-то, засмеяться в нужный момент, когда другие смеются. Найти повод заговорить с одногруппниками. Или ждать, что преподаватель определит меня с кем-то в пару? Только ждать, когда у Оли появится время, чтобы поговорить со мной или сделать задание? Я больше не могу так жить… Эх, если бы у меня был парень. Хоть какой-нибудь… Я уже не говорю о красавце… Пусть даже он курит… Господи, хоть кто-то, пожалуйста, хоть кто-нибудь, умоляю, умоляю, умоляю…. Кап… Кап… Время выцедило ещё каплю и нехотя ещё одну, сумерки в комнате спустились ещё на одно деление… Я сижу тут на полу… Смотрю в незашторенное окно… Только половина восьмого. Оля ушла в кафе. Она придет ближе к одиннадцати. Скорее бы дожить до этого времени. Пожалуйста, скорее… Только бы один телефонный звонок… Размышления Соёлмы действительно прервал телефонный звонок. “Тан-тан-тан-тан-тан-тан-тан-тан“-заиграла бодрая песня “Токио” — Галя? Выходи! — пробасил пьяный женский голос. — Я не Галя, здесь нет Гали… — Соëлма почему-то испугалась, у неё заколотилось сердце. Ей показалось, что с чего-то эти слова адресованы ей. — Галя, прекрати выебываться, я знаю, что ты там. Вот я стою у подъезда! После этой фразы женщина положила трубку. То ли она поняла, что ошиблась, то ли вышла настоящая Галя… А сердце у Соёлмы бешено колотилось, словно она забыла что-то сделать, словно она не знает каких-то оторванных людей, которые хотят её в прямом смысле отпиздить или она не помнит, кто это. Последние надежды развеялись с этим звонком. Она одна, совершенно одна… Соседок за стенкой тоже не было. Вот девочки встретились и нашли свою любовь. Конечно такую, бе-е-е, но всё же. У всех, у всех почти есть парень или с ними знакомятся, предлагают встречаться, а они отказываются… Как можно отказаться от такого счастья? Тебе парень предлагает встречаться… и ты отказываешься… Да если бы мне предложили, да я бы, я… Соёлма вспоминала примеры, где девочки из её родственников или класса отказывались от дружбы. “Кроме Оли никого нет”- именно такое ощущение сложилось у Соёлмы. Жизнь её заливалась хоть и не в полную силу, но очень яркими красками, когда Оля была рядом. “Только бы Оля пришла поскорее”- это томительное ожидание, что в дверь постучатся, только бы случилось что-то, чтобы она завтра не встретилась с Димой.. Такие вечера были особенно мучительны для Соёлмы. А еще особенно мучительны моменты, когда одногруппники смеялись и шутили между собой, когда девочка могла подойти к мальчику и что-то сказать не по делу, по учёбе, а просто так. Не быть высмеянной. Здесь не смеются как в школе, но никто со мной не разговаривает. Когда они собираются между собой меня не считают. Однажды, Соёлма услышала фразу, которую бросила одна из одногруппниц-Света. Света и Саша сразу начали встречаться как познакомились на отработке перед учебой. Ну хорошо, не встречаться, разговаривать, общаться, шутить. А потом везде ходить рядом и держаться за руки. И чуть позже они оказались вместе. Пара ходила вместе в столовую, сидели они почти всегда рядом, на переменах Саша и Света целовались, на парах разговаривали, мешая преподавателям. Саша был очень хороший и добрый. Пару раз в самом начале он даже садился с Соёлмой и разговаривал с ней. Тогда их дружба с Ольгой не до конца укрепилась, а общего поветрия игнора ещё не было А вот Света была надменной, своенравной, а в плане Саши-ревнивой. Однажды большинство студентов группы сбежало с английского. Это было уже после посвящения, когда началось самое трудное время. Саша и Света не захотели сбегать. Оля с Соёлмой тоже остались. Ольку позвали в деканат-Оля, кстати сказать, была ещё и старостой. Соёлма тихонько готовилась за первой партой. На третьей, последней, сидела эта парочка. — Скучно. Все ушли. И Маша с Леной тоже ушли. Из девчонок, получается одна Оля… Ну ЕË я за девчонку не считаю… Саша ответил что-то на другую тему. И разговор у них пошёл иной. Слова Светы были сказаны шёпотом, но громким, что было слышно. То ли это было нарочно, а скорее всего от бездумности, но было невыносимо больно слышать эти слова. Как все общаются вот так… Если в начале года со мной ещё хоть как-то разговаривали, то с каждым днём все хуже и хуже. После болезни вообще все стали шарахаться. Только Оля остаётся со мной. Хорошо, что есть такой друг. Без неё было бы невозможно. И работать не получается… Может бросить всё и уйти на заочное отделение. Пойду… да хоть санитаркой. Раз ничего не получается. Будут хоть какие-то деньги. Об этой мысли, оставшись после пар, Соëлма рассказала преподавателю по английскому. Эта женщина была студентам словно вторая мама. Она могла не только распекать молодых людей за глупость. Могла поговорить, посоветовать, замолвить словечко, если нужно, увидеть на лице проблемы и болезни. Да и вообще никого Галина Петровна не распекала. — Подожди. Всё наладится. Ну что ты будешь санитаркой. Ты же не хочешь такую работу. Ты хочешь на работу, потому, что тебе кажется у тебя проблемы в жизни. И когда ты выйдешь на работу-все утрясется думаешь ты. Но проблемы могут пройти, все наладится поверь. И ты еще жалеть будешь, что перевелась. Не бросай, не надо. Так сказала Галина Петровна, рассуждая естественно со своей колокольни. Она хотела только лучшего для своих студентов! Соёлма оставила затею с переходом. *** В конце ноября воскресным утром Олька встала рано и начала что-то готовить в микроволновке. Пахло шоколадом. “Наверное шоколадный пирог”-подумала Соёлма. Она уже видела купленный шоколад, но не спросила про него. — Готовлю Диме сюрприз. — сказала Олька. Много здесь не постряпаешь, да и смотря что, что-то и накладно будет. Но такой пирог можно. Он конечно не так уж сладкое любит, но думаю всё равно будет доволен. У меня уже текут слюнки… Ммм… Ладно я побежала, за пирогом зайду позже. — Наверное он обрадуется. — неопределенно вслед Ольке сказала Соёлма. У неё всё опустилось внутри. Спать уже не хотелось. Оля разбудила её и оставила с вкусно пахнущим пирогом один на один… У неё конечно было чем позавтракать, но… Зависть, тоска, грусть, одиночество, боль объявил сердце девушки. Как же тошно и плохо было в тот день. Чтобы хоть как-то себя успокоить Соёлма принялась убираться. Через некоторое время Олька с горящими глазами, распущенными волосами и наспех одетая забежала в комнату. К удивлению Соёлмы она начала быстро складывать вещи в пакет. — Ты что спала с ним? — спросила Соёлма. — Ага. — весело сказала Олька. Соёлма помрачнела в лице. Толпа невысказанных эмоций подступила к самому горлу. Каждая из них кричала: “плохо, как все плохо!” И то и дело отталкивала товарок, пытаясь вырваться вперёд. Страх-вдруг я также останусь одна. Скоро восемнадцать. Рубеж. Большинство уже нашли пару, определились. А я. Потом будет сложнее. Во взрослом возрасте это сделать ещё труднее. Мне срочно нужно кого-нибудь найти, чтобы наконец стать нормальной девушкой, только где… Боль. Почему она, а не я? Или почему не я тоже. Почему кому-то достаётся всё, а кому-то ничего. За что? Ну что во мне так? Как люди могут запросто общаться? Как мне больно! Зависть. Что у Оли есть такого, что у других есть такого, чего нет во мне? Как бы узнать это и получить. Я бы всё отдала, господи забери у меня все. Все что хочешь. Только пожалуйста, пошли мне парня! Обида. Если бы мама и папа, давали деньги, я бы лучше одевалась… может тогда… Хотя бы линзы… Или хоть другие очки. Как же я хочу скорее закончить учёбу и сбежать от вас мама и папа! Соёлма сглотнула. То был не комок слюны, а тяжёлый кирпич, которым она придавила клокочущий народец внутри. Они виновато опустились в область живота, который даже заныл от такого резкого прыжка этих созданий, да еще и с кирпичом. А потом, как бедные родственники задавленные чувства уныло разбрелись по всему организму. Они были похожи на одинокие чёрные призраки. Оля хороший человек. Её нельзя потерять. Она не виновата, что влюбилась. Если я сделаю что-то не так, то я потеряю и её! Соёлма попыталась сделать обычное выражение лица. Добавить невозмутимость, спокойствие и радость. — Ну и как? — с поддельной улыбкой спросила Соёлма подругу. — Соёлма, я счастлива… — сказала Олька и выбежала за дверь