*** Олька на сто процентов знала, что большая часть группы согласится. И заранее пригласила Полину подойти. Насчёт Влада Олька не сомневалась потому, что Зорик и Эрдени должны были его утянуть и так и вышло. Погода была теплая, стояла мартовская оттепель, поэтому ребята решили пойти в Пионерский парк. Многие сняли шапки и даже расстегнулись. Полина не успевала, поэтому шла очень быстро и раскраснелась. Светлые волосы выбились из-под шапки. На щеках играл лёгкий румянец стеснения-все-таки обстановка была незнакомой. — Ребята, знакомьтесь, это Полина. Одногруппники начали здороваться, один из парней налил девушке пива. Полина не была фанатиком алкоголя, она могла выпить вина или шампанского, но пиво любила не очень, поэтому чисто символически поднимала со всеми стакан, понимая, что его хватит на все посиделки. Затея с посиделками не очень нравилась Полине и она пришла потому, что хотела поддержать Олькину инициативу, да и нечасто сейчас выходила куда-либо и успела порядком соскучиться. Она бежала со своих пар, поэтому так запыхалась и разгорячилась. Полина собиралась тихонько поболтать с Олей в сторонке, и даже негромко её позвала, как вдруг увидела его. Влад стоял немного хмурый, серьезный, задумчивый. Ему явно было здесь не место, ведь после всех событий юноша повзрослел на несколько лет. Он стал выглядеть старше, представительнее, умнее своих сверстников. Он понял, что никому нельзя верить, принимать скоропалительные решения, понял, что все действия совершенные в настоящем, имеют последствия в будущем. И даже несколько жалел, что оказался на этом мероприятии. Пока не заметил Полину. Простая, без каких-то налётов типа “мне срочно нужен парень”, “я вся такая правильная”, “все вы козлы” она выглядела и понимающей, и привлекательной одновременно. Она ни за чем не гонится и здесь явно она случайно. И с ней хочется общаться просто, как с человеком. И она точно не будет спрашивать, что там у меня получилось, я чувствую. Полина опустила глаза. Повернулась в сторону. Она засмущалась под пристальным взглядом. Просто и естественно она немного покраснела, опустила и отвела глаза, но восприняла это нормально, не как некоторые девочки “что делать, что делать, я не знаю, куда смотреть, я не знаю, что сказать, помогите!” Влад это сразу отметил. Отметил, что она не суетится, не ищет помощи в лице других девочек, как и не ищет повода с ним заговорить. Хотя интерес появился и это видно. Влад поставил своё пиво на край скамейки и подошёл к Полине: — Привет. Ты с Олей? — Да. Мы с ней живём. — Как тебя занесло на наше сборище? Ты же совсем не пьешь. — Пиво совсем. — Полина легко усмехнулась. — Олю жду. — Ты же в Политене учишься? Я так краем уха от девочек слышал о тебе… Влад сделал паузу. — Знаешь же мою историю? — Кто ж её не знает? И по телевизору показывали, ну и… — Полина не стала продолжать. — Учусь, да, в Политене. Ты же не хочешь про свою историю говорить, зачем говоришь? — Ты меня по телевизору видела, раз узнала? — Ты отличаешься от всех. Это точно мог быть только ты. Олька упустила момент и не показала Полине фото Влада. Сейчас она заболталась с одногруппниками и на мгновение забыла, зачем она здесь. Опомнившись, она начала крутить головой в поисках Полины и Влада, они стояли сзади, чуть поодаль и мирно беседовали. “Сошлись значит”-подумала Олька. Они действительно сошлись. Обменялись номерами телефонов, начали созваниваться. Но шел процесс сближения не быстро. Однажды, в начале апреля, Олька, придя с работы заметила, что Полины еще нет. И нет, и нет. “Неужели? Ну классно.” Олька в последнее время изболелась. Отсутствие впечатлений сделало её раздражительной и все труднее было прятаться от одногруппников, она стала срываться на мальчиков, если те роняли неосторожное слово просили списать или что-то подобное. На работе аниматоры, оформители и прочие коллеги тоже заметили перемену. Конечно, она держалась с Полиной и с Вадимом, с любимым постаралась встречи минимизировать, чтобы больше хотя бы спать, если уж не издеваться над кем-либо. Полине без повода вообще попадаться на глаза не хотелось. От радости нового общения девушка еще больше расцвела, она летала по квартире словно бабочка, примеряла разные варианты нарядов, причесок, косметики. Скачивала на телефон новые песни о любви и тихонько напевала их часами. На шее девушки пульсировали тоненькие вены, которые очень хотелось порезать и окрасить кровью белоснежную или голубую рубашку, которые Полина часто стала носить дома, с маленьким топом и крохотными шортами. Оля то и дело представляла, как она подошла сзади, располосовала горло девушки ножом или бритвой, одежду заливает кровь, девушка дрожит, хрипит, подносит руки к горлу, они тоже все в крови, а Олька заваливает Полину на диване, или лучше на пол. Полина жадно хватает губами воздух, будто желая продлить свои мучения, а Олька коленом прижимает её к полу, упираясь в живот. Олька окунает палец в кровь можно даже прямо в рану и этим кровавым пальцем проводит по Полининым губам и ласкает её губы, продолжая обмазывать их кровью, а затем слизывает эту кровь с губ. А после Олька распахивает рубашку девушки, разрезает ножом топ, открывает небольшую упругую грудь. Проводит по каждой груди руками. А затем делает разрез от шеи до конца грудины, слизывает каплю крови с ножа и разрезает кожу на каждой из грудей, делая несколько разрезов от соска к основанию. Ещё тёплое тело отдаёт свою последнюю кровь, а рот — последние хрипы. В самом конце Олька вспарывает ножом шорты и трусы Полины, выкидывает в сторону и некоторое время ласкает нежно розовую вагину и клитор. И разрезает туловище от лобка до середины груди, распарывая кожу, мышцы и все содержимое. В мыслях Ольки почему-то не было вариантов, что Полина начнет сопротивляться, кричать, что Полина сама полоснет Ольку ножом в качестве самообороны, что кто-то помешает, что в конце концов в квартире неудобно совершить такое убийство, ведь огромное количество крови очень сложно отмыть. Что кто-то хватится Полины, полиция в конце концов размотает клубок и дойдет до самой Ольки и ей придет конец… Раньше такого с Олькой не было. Ей просто нравилось смотреть как другие люди плачут, сходятся и расходятся с её легкой руки, совершают глупые поступки, накрученные меткими высказываниями. Когда элемент случая и недоразвитости этих людей играли с людьми ещё более злые шутки, что получалось на руку Ольке, она радовалась вдвойне. Например, это случаи с беременностями-в этом Олька уж точно не виновата. И всё же прикольно, но не то. Олька не полностью сама контролирует ситуацию. А тут в мыслях красивая уверенная в себе девушка, не лохушка какая-то, как, например, Соëлма в её Олькиных руках… Олька так расходилась в своих мыслях, что хотела хотя бы прикоснуться к этому прекрасному телу. Она больше общалась с Полиной, норовила обняться, убрать какую-нибудь соринку, поправить воротник, сделать прическу, шутливо шлепнуть по попе. Однажды предложила устроить шоппинг и купить бельё. На примерке Олька так отчаянно спрашивала совета что и Полина тоже по-дружески решила посоветоваться с Олькой. Но, боже мой, все было не то. Только еще больше зудило. Про Влада Олька иногда спрашивала, но боялась спугнуть молодых людей. Влад ещё может не отошёл от прошлых событий, милиция ещё до сих пор исследует обстоятельства дела, а Полина не захочет на Влада давить. Поэтому нужна осторожность. Олька стала слушать более тяжёлую музыку и сделала татуировку, чтобы хоть куда-то излить свою агрессию, но и это не помогло. Изображать паиньку перед Вадимом уже не было сил. Тут еще Дима вечно путается под ногами, что-то вынюхивает. Как он надоел. “Еще думает, что я его не вижу. Но с ним я как-нибудь разберусь…”-размышляла Олька. Сегодня у Ольки появилась надежда. В глазах заблестели огоньки. И даже появилась спонтанная идея. *** У Ольки заболела бабушка. Старушка раньше жила отдельно, была живчиком, садила огород, держала птицу и даже свиней. Но прошлым летом она начала сильно сдавать, а несколько месяцев назад оказалось, что у неё рак. Два месяца назад родители забрали её себе, мама на время бросила магазин и полностью ухаживала за матерью. Бабушка совсем слегла а пару недель назад перестала и говорить. Оставалось ей конечно немного, но естественно когда умрет бабушка было неизвестно. Иннесса занималась бизнесом и разумеется не отменяла ни поездки в Москву, ни ревизии в Чите, не отменяла также и личную жизнь. Иннесса помогала деньгами, лекарства были от и до, и, если бы семья жила поближе к городу, можно было бы нанять и сиделку. Но деревенских пьюшек нанимать не хотелось, поэтому мама всеми правдами и неправдами справлялась сама. Папа полностью заменил маму в магазине, поэтому дома мама оставалась практически одна. Олька жалела мать, но ровно настолько, чтобы утешать по телефону и практически не появляться дома. Мельком появившись на новогодние праздники, когда бабуля еще ходила Олька предпочла вылизать весь дом, лишь бы не мыть бабулю, не заниматься лекарствами, стиркой её вещей и тому подобного. После сессии Олька набегом приезжала на один день и сразу принялась за уборку, чтобы её ни к чему более серьёзному не припахали. На следующий день, идея Ольки продолжила развитие. Мама позвонила в отчаянии-бабушка совсем плохая, сил уже нет… Олька пообещала приехать при первой возможности. Она предусмотрительно подменилась на работе и весь вечер без продыха делала домашнее задание на всю неделю. Дома у родителей Олька застала гору грязной посуды, небеленную печь, которую пора было бы затопить, всюду разбросанные вещи и еле волочившую ноги, заметно похудевшую мать. В дальней комнате, похожая на живой труп, с руками поверх груды одеял, лежала бабуля. При первом взгляде на эту некогда живую и цветущую женщину можно было подумать, что она не дышит. Бабушка посмотрела на Ольку и чуть заметно с теплом кивнула внучке. Ольке на какое-то время стало стыдно, что она занимается своей жизнью и совсем не приезжает, а бабуля-она все так же любит. Ольга не раздевпясь села на табурет рядом с кроватью и взяла бабушку за руку. Лицо бабушки заметно потеплело. — Давно кормила? — спросила Олька маму. — Пора уже… Олька вышла в прихожую наскоро скинула одежду и обувь, умыла руки и лицо. — Я покормлю. — сказала она матери. — Пюре на столе. — ответила мать. — И сок. Аааа… — растерянно протянула Олька. Ольга покормила бабушку. Та обрадовавшись неожиданному приезду, с радостью приговорила всю баночку. Глаза старушки засветились, показывая: “ещё“ — Мама, бабуля хочет ещё. Ей можно? — Да можно… задумчиво ответила мама. Откуда же она знала, что можно, а что нельзя-врачи только и разводили руками, когда приезжали в дом. — Что делать? Она у вас умирает. Готовьтесь. — только и слышала женщина. Сколько бы женщина ни билась в закрытые двери, нормально объяснить как ухаживать за такой больной местные врачи не могли. Направлений никуда не давали. Да и мучать старушку, перевозя её с места на место, было не лучшим вариантом. Нина покупала йогурты, творог, детские пюре и бананы, соки, кисели и готовила компоты в надежде, что эта пища усвоится в старом и больном желудке. Поэтому, услышав что мать хочет ещё, Нина махнула рукой: раз хочет, значит так надо. К тому же она несусветно устала и любая манипуляция сделанная с больной не её руками приносила вздох облегчения. Олька разогрела ещё одну пюрешку и начала разговаривать с повеселевшей бабушкой, не забывая потчевать её. — У меня, бабуля, все хорошо. Квартиру снимаю. Нет, бабуля недорого, — поспешила уверить бабушку Олька, увидев её вопросительный взгляд. Я с девочкой снимаю, Полина зовут. Учится, работает, не пьет. Девочка приличная. Я тоже работаю. И учусь. Успеваю. Я же знаешь, так у Инессы и работаю. Подменяет, да она сама если нужно или напарница. Напарница хорошая. Да бабуля, я вижу переживаешь. Нет, хорошая молодая. Моего возраста тоже. Нормально мы с ней. Недостач нету у меня. Я внимательно считаю. Да. У меня парень, бабуля…Другой, да. Мы с Димой расстались. Но ничего, так лучше. Бабуля, да ты не переживай у них семейный бизнес он меня и с семьёй познакомил. Он держит магазин, не пьет. Машина у него. Помогает он и деньгами иногда. Меня сюда он привёз. Но ему некогда, он поехал. Он хороший. Учусь я хорошо, без троек. Читаю, да. Немного, но читаю.