Но в то же время не было ничего. Она не чувствовала боли, а еще тепла или холода, вообще не ощущала свое тело, не могла пошевелить собственными руками и ногами, даже глаза открыть не могла. Цвета словно оказалась в саркофаге. И какой толк в том, что все на месте? Человек чувствует боль даже в ампутированной ноге, а она не чувствует ногу, которая у нее есть. Цвета попыталась представить свое тело до мельчайших подробностей, нарисовать в голове эту самую схему себя. Вдруг, если вспомнить каждую деталь, она сможет вернуть свое тело? Цвета так однажды описывала в объявлении о пропаже свой кошелек. И его вернули. Волосы длинные, темно-русые. Нос острый, губы тонкие, родинка на правой щеке. Мама говорит, что это родимое пятно похоже на сосновое семечко — зернышко с одним крылышком. Одно крылышко — звучит грустно, Цвете не хотелось бы иметь такой тотем. Так, что дальше? Белые пятнышки на ногтях. Указательные пальцы на ногах длиннее больших пальцев. Кстати, на ногах ведь эти пальцы тоже называют указательными? Надо будет загуглить. Когда получится. С Цветой все было в порядке. Просто иногда тело вдруг переставало слушаться, будто отделялось. Сама Цвета просыпалась, а вот тело — нет. «Гугл» говорил, что такое состояние называется сонным параличом, и вторил медсестре: ничего страшного. После тридцати пройдет. Цветане было пятнадцать. Осталось подождать еще столько же — и все пройдет. Это звучало как насмешка, ведь минуты в таком состоянии становились тягучими, вязкими. Было страшно лежать в ожидании, пока снова приклеишься к телу и сможешь им управлять. Так себя чувствуют парализованные люди? Тоже думают, что тело им не принадлежит? Будто одолженное. Или украденное… Цвета знала, что должна расслабиться. Хотя бы попытаться. Этот ступор не опасен — все так в интернете пишут; просто мозг проснулся, а тело еще нет. Но вдруг оно больше никогда не проснется? Откуда ученые взяли, что такое «отлипание» сознания неопасно? Похоже на ту самую ошибку выживших, когда дельфинов считают добрыми, потому что они толкают людей к берегу, а кто расскажет, скольких они унесли в открытое море? Вдруг Цвета уже в открытом море и никогда больше не вернется в свое тело, вдруг просто скажут, что она умерла во сне? На Цвету нахлынула паника. Мысленно она закричала и продолжала орать до хрипоты: «Мама! Мама! Лорд! Граф! Разбудите меня!» Но наружу не вырывалось ни звука, и никто не спешил ей на помощь. Мама спала в своей комнате, лабрадоры делили коврик в прихожей. Псы бурчали на каждый шорох за дверью, но даже их чуткий собачий слух не улавливал ее отчаянных криков. Никто ее не спасет. Прощайте! Цвета вздрогнула так, что ее будто подкинуло в постели. Но нет, она спокойно лежала под одеялом. Хотя тут же резко села. Уф, вот ее руки, ее ноги, пальцы шевелятся, голова поворачивается. Глаза видят яркие розовые обои и приклеенную скотчем картинку — страничку из детской книги. На иллюстрации златовласая Дюймовочка и принц в короне стоят на цветке. Да, она видит. Тело вновь ее. И Цвета снова целая. Это должно было радовать. И порадовало на короткий миг. А потом она посмотрела в окно и вспомнила, что ей сегодня предстоит. Глава 1. Помогите найти 6 октября — Ну и жарища! — Демьян расстегнул куртку. — И не подумаешь, что уже октябрь. Хоть в футболке ходи! Демьян, которого все звали просто День, прищурился и поглядел на солнце. Оно напоминало медузу, раскинувшую в стороны золотистые щупальца. — Так напялишь на себя тыщу свитеров, еще куртку сверху, и ходишь потом вздыхаешь, — фыркнул Ром по прозвищу Ночка. Сам он был в легком черном плаще и тонком, опять же черном джемпере. — Не тыща у меня свитеров, а одна толстовка! — День скинул синий капюшон со светлых мягких кудрей. — Да и утром холодно было, туман еще такой мерзкий! — Так ты не калиновыми мостами ходи, а человечьими тропами, — не отцеплялся Ночка. — Там теплее, поверь. — Ты мне лучше скажи: тебе самому-то сейчас как? Солнышко не жарит? Как вы, вампиры, или, верней, упыри, от солнца спасаетесь? — начал в свою очередь подкалывать друга День. — Твой черный плащик не сильно печет? Огнетушитель с собой взял? А то вспыхнешь еще, что я делать буду? Зефир жарить? Ночка снова фыркнул, а День все не унимался: — Или ты в креме с SPF-100 прямо в плаще замачиваешься? — Нет, я в таком креме топлю тех, кто зовет меня готом или упырем! — огрызнулся Ночка. Некоторые — особенно парни, не понимавшие, почему к Ромке Князеву липнут чуть ли не все девчонки в школе, — и правда дразнили Ночку готом и вампиром. День знал, что друга бесят эти прозвища, прицепившиеся к нему из-за черной одежды, бледной кожи, сумрачного взгляда и темных, рвано стриженных волос до плеч с белыми прядками на макушке. Но готом, а уж тем более упырем, Ночка не был. Просто любил этот цвет. «С черным, — говорил он, — никаких забот: меньше мучений в магазине, просто бери все однотонное». Да и нравилось Рому, как он выглядел в этом цвете, — приятно было в зеркало посмотреть. В отражении (а отражение у него было, не то что у всяких упырей) он видел парня стильного и загадочного. А еще черный цвет соответствовал его прозвищу Ночка. Но черепа, кресты, ворон и подобную мишуру он не любил и злился, даже не обижался, а злился, когда ему дарили такую атрибутику. Можно подумать, вся эта ерунда непременно идет в нагрузку к черному, назойливо прилипая, как кошачья шерсть к одежде. Ночка был далек от готики, он любил былины и русские сказки. Помнил еще с детства, как Маленькая мама рассказывала ему про Змея Горыныча, Соловья-Разбойника, про бой на Калиновом мосту. У Ночки была книга с богатырскими сказаниями. Ветхая, обтрепавшаяся, с желтыми от времени страницами, цветными картинками и церковными маковками на форзаце, которые воспринимались маленьким Ночкой сказочными замками. По этой книге он учился читать, а кое-где на страницах сохранились его первые художества: звезды, солнышки, молнии и какие-то завихрения. Ночка до сих пор, уже перейдя в выпускной класс, листал эту книгу, когда было грустно, — в последнее время все чаще. Читал про могучих богатырей. Про великана Святогора, который на плече возил хрустальный дворец своей жены, а конь его был словно лютый зверь, из чьих ноздрей вырывалось пламя. Про славного Вольгуоборотня, который прикидывался то оленем, то щукой, то орлом, то ласточкой, а иногда даже муравьем, каплей воды и человеческой мыслью. Про «поздний цветок» Илью Муромца, который нашел свое предназначение в тридцать три года. Там и тут на пестрых картинках бородатые мужи в кольчугах и ярких плащах вершили ратные подвиги. Однажды благодаря этой книге в классе Ночки даже появилась Дружина — княжеское войско. А фамилия у Ночки была Князев… — Эй, ты дымишься! — воскликнул вдруг День. — Прячься скорее в тень! — Надоел! — бросил Ночка. Он отвернулся от друга и вдруг застыл, глядя на объявление «Помогите найти», криво наклеенное на фонарный столб. С расплывчатого черно-белого фото на него исподлобья взирала сердитая девчонка. — Эй! — привлек внимание друга Ром. — Не эта красотка к тебе подкатывала? У школы, помнишь? Феникса еще ждали. День взглянул на объявление, и по его спине неприятно побежали мурашки. Целый легион мурашек, словно на него высыпали ведро муравьев. Потому что… — Да, это она. Длинные темные волосы, только прическа другая. В тот день, когда они виделись, у девчонки на макушке две пряди были закручены озорными рожками. Но родинка на щеке, словно грязью мазнули, точно такая же. Брови так же нахмурены, губы поджаты, и имя это дурацкое — Цветана. Цвета. Точно она. — Пропала, — констатировал Ночка. — Не слепой, — буркнул День, не отводя взгляда от фото. На фоне других объявлений — красного «Денежные кредиты», желтого «Куплю квартиру», кислотно-розового «Работа для студентов» — эта листовка оглушительно белела, и черные крупные буквы словно кричали именно им: «Помогите найти!» — Надеюсь, не из-за тебя? — нахмурился Ром. День угрюмо глянул на друга. — Ладно, я пошутил. Неудачно, — сдал назад Ночка. Хотя он не шутил, но Демьяну необязательно об этом знать. Да уж, каково бы ему самому пришлось, если бы девочка, которую он отшил, вдруг куда-то девалась? А может, она еще и записку накатала? «Прошу винить такого-то парня из школы такой-то». Расспросы, дознание, наверняка скоро следователи нагрянут к ним в класс. Но кто же знал, что она пропадет? День от души пнул жестяную банку из-под колы, которую кто-то бросил мимо урны, и пошел дальше. А Ночка напоследок еще раз глянул на хмурую девочку. Теперь ему показалось, что смотрит она зловеще. Будто отомстила им. Ночка поспешил за Днем. — Слушай… — Все, закрыли тему! — отрезал тот. — Да я не о ней! Пойдем ко мне! Что тебе дома делать? — предложил Ночка. День скептически глянул на друга. — Там твоя мамка-потрошитель. Не пойду. Ночка безнадежно вздохнул. В последнее время друзья прозвали его Маленькую маму потрошителем. До переезда оставался еще месяц, а она уже вовсю перетряхивала коробки, которые забирала из соседней аптеки, — складывала вещи, снова доставала их, и в доме Князевых невозможно было хоть что-то найти. Теперь никто из друзей не хотел погружаться в этот хаос, а ведь раньше Дружина постоянно собиралась у Ночки. По правде говоря, Ром и сам не горел желанием возвращаться домой, но День не позвал его к себе, только добавил отмазу: — Да и моя мама просила не задерживаться, помочь ей с чем-то нужно. — Добрый День, — пробурчал Ночка фразочку, которая в их компании стала дежурной шуткой. Вообще-то все началось с «Белого Дня» — фамилия у Демьяна была Белый, а потом пошли и вариации: «Добрый День», «Самый лучший День» и тому подобное. Сейчас Добрый День вел себя совсем не по-доброму и явно хотел избавиться от Ночки. — Если отправишься ее искать, то свистни, — на всякий случай предупредил его Ром. — Отвали уже! — День снова пнул банку. — Я серьезно, — не унимался Ночка. — Да я видел ее тогда в первый и последний раз! Что мне теперь, гоняться за каждой городской сумасшедшей? — огрызнулся День. — Но она же тебя знает, — напомнил Ночка. — И что? Может, мы встречались на какой-нибудь областной олимпиаде. Я не обязан знать всех девчонок, которые положили на меня глаз!