Их глаза встретились — сегодня он храбро смотрел на Невесту, — и Ночке вдруг показалось, что из ее влажно блестящих зрачков на него взглянула девушка. Он моргнул, и видение растаяло. В огромных черных зрачках кошки не было ничего, даже блеска фонарей. — Так, Ночке больше не наливать, — засмеялся Кощей, пихнув друга в плечо, и вся компашка, словно эхо, ответила дружным хохотом. — Ты что, выпал из жизни? Мысленно уже уехал от нас? — Отъехал, — загоготал Горыныч. Ночка растерянно глянул на Кощея, на Горыныча, обвел взглядом остальных и сам удивился — как будто на секунду заснул, что ли? — Не мог нас подождать, уже надрался, — вставил Демьян. — Смотри, День, уведет он твою Невесту, увезет за сто морей, — пошутил Кощей. — За эту вот я больше боюсь, — улыбнулся День, обнимая Соню, и, почувствовав на себе ревнивый взгляд кошки, поспешно добавил: — А в преданности Невесты я не сомневаюсь! Соня больно щипнула его: — А в моей, значит, сомневаешься? Вместо ответа он чмокнул девушку в губы. Соня смутилась и опустила голову. День довольно хмыкнул: — Всегда работает против твоего бурчания! Соня опять его ущипнула. — Ну все, идем! На нашу скамейку в парк? — предложил Ночка. Ему было неприятно смотреть, как Соня жмется к Демьяну. Это был его вечер. Это был последний вечер Дружины. А День — его лучший друг. Но, может, так считает только он? — Еще Феникс не подошел, — напомнил Кощей. Соня дернула Демьяна за рукав. — Проводишь меня? Доктор запретил много гулять, да и вам надо провести время в мужской компании. «А она догадливая, молодец», — подумал Ночка. Соня вдруг сделала шаг к нему и порывисто, неуклюже обняла. — Не знаю, увидимся ли еще. На всякий случай заранее желаю хорошей дороги! — Так мы всем классом пойдем его провожать! Разве нет? — уточнил Кощей. — Я точно пойду! — гаркнул только подошедший Феникс. — Хоть я и не в вашем классе! — И я! — подал голос Горыныч. Ночка повернулся к Демьяну: — А ты придешь? — Не пей больше, кисейная барышня, — фыркнул День. — Конечно, приду! Ну все, сейчас Соню на автобус посажу и вернусь к вам. Туда и обратно! Ждите! Невеста засеменила следом за парой. Ночка, провожая кошку глазами, подумал, что ни за что и никогда не стал бы за кем-то бегать. — Предлагаю, — донесся до Рома сквозь толщу мыслей голос Феникса, — валить отсюда. Не в парк! Ветер уж больно сильный, белые пряди с головы Ночки сдует — будет ходить немодный. Я знаю одно место. Там и от ветра спрятаться можно, и даже костер разжечь. На машине доедем. Я сегодня ваш лучший, незаменимый и трезвый друг! — Поддерживаю идею! — одобрил Кощей. — Раз трезвый друг у нас теперь есть, надо для остальных еще сидра и коктейлей купить. И чипсов, что ли? Горыныч любовно похлопал себя по рюкзаку. — Я тут Ночке подарок несу. Девчонок подождем, да? — Ночь, подставляй карман! — перебил Горыныча Кощей. Ночка привычно высыпал карандашики в карман, Феникс запустил туда руку и вытащил красный — цвет Жар-птицы. — Дело дрянь? — неуверенно произнес он. — Хотя Машка где-то тут, но не пошлем же мы ее за сидром… Ночка похолодел. Кажется, даже фортуна против их последней сходки. Когда-то давно в шутку решили, что если вытягивают карандаш Жар-птицы в ее отсутствие, то затея гиблая и надо все отменить. — К черту! — воскликнул Горыныч и тоже запустил руку в карман Ночки. — Серый! — Понял, не дурак, скидывайте бабло, — сказал Кощей. И тут Ночка увидел Ауку. Девочка куда-то брела — маленькая и бесстрашная. Она любила гулять одна, но с каждым разом эти прогулки уводили ее всё дальше от дома. Что Аука делает у школы в такой поздний час? Ах да, мать, наверное, тоже дежурит… — Опа! — раздался вдруг голос Горыныча. — Пойти, что ли, шугануть эту мелочь? Пусть повизжит! Ночка с отвращением глянул на него. Феникс тоже скривился и сказал: — Совсем уже, что ли? Хорош! Пусть идет куда шла. — Это моя знакомая, — тихо проговорил Ночка, и его голос вмиг оборвал смех Горыныча. Колька понял, что пошутил неудачно. — Для себя ее растишь? — попробовал снова юморнуть он, однако никто даже не улыбнулся. — Ладно, согласен, ляпнул не подумав. Это все пиво. Я не совсем еще рехнулся! Но Ром не слушал Горына, он смотрел, как уходит куда-то Аука. Аука — белого цвета. В кармане пальто все еще лежали маленькие цветные карандаши. Белый карандашик был один. А цвет принадлежал двоим. * * * Вот они — его Дружина. Не пошли сразу домой, а собрались вокруг него. Разгоряченные, распаренные, жаждущие продолжить веселье. В их ушах всё еще звенит музыка, в жилах вскипает кровь. Время после школьной дискотеки всегда лучше самой дискотеки. Дружинники, пересмеиваясь, обсуждали девчонок, диджея Фела, физрука, который пригласил на медляк Аллочку, и хвастались нелегально распитым сидром. Ночка слушал парней, и ему совсем не верилось в переезд, не верилось, что его жизнь уже как попало запихана в коробки, а квартира похожа на пункт выдачи. Не верилось, что это последняя встреча Дружины. Ведь все было как всегда. Сегодня все было хорошо. И Ночка радовался этому. Но тем не менее где-то внутри него, где-то в области сердца разрасталась тьма отчаяния. И сегодняшняя радость балансировала на краю бездны. Ром не понимал, как могут соседствовать два таких противоположных чувства. Но это было именно так. Он словно невидимо гнил изнутри, как яблоко с коричневой сердцевиной, постоянно чувствуя горечь и сожаление. Как будто он не переезжал, а доживал свою жизнь. День вернулся, неся на руках Невесту. К компании тем временем присоединилась Русалка — просто подошла и встала рядом, как будто это ее ждали. Она не могла пропустить проводы Ночки. Потом появилась Жар-птица. С ней были Динка и еще какая-то девчонка, про которую Горыныч сказал, что «она нормальная», хотя, пожалуй, для него нормальными были все, кроме тех, кто его бросил. А Соня-то думала, что они будут сидеть мужской компанией, позлорадствовал про себя Ночка. По правде сказать, сначала он тоже так думал. — Ты Соньку провожать на другой конец света ходил? — разворчался Феникс. — Даже Кощей с «сервизом» уже вернулся. Горыныч повернулся к Демьяну, как будто тоже хотел что-то сказать, но промолчал. — Автобус долго ехал, но вот он я, — похлопал себя по груди День. — Какие планы? — Двигаем, — сказал Горыныч. — Наш автобус давно тут. Вся шумная ватага двинулась за школу, где их поджидала голубая «избушка». Ночка сел спереди, к Фениксу. Остальные, толкаясь, устроились на боковых лавках в кузове. — Многовато нас, — пробубнил Феникс. — Ну да ладно, я знаю, где проехать без приключений. — Ого! — воскликнула Динка, которая впервые очутилась внутри «избушки». — Как тут прикольно! Жить можно! Стол, лавки имеются, а вечером можно матрас на пол бросить. — Потому-то она и «избушка», — с гордостью откликнулась Жар-птица. — Да, скоро Феникс с этой, как ее, сюда переедет, — ляпнул Горыныч. — Освободит тебе, Мари, комнату! Феникс нахмурился и глянул на Ночку, но тот отвернулся к боковому окну. Ром не видел больше смысла разруливать мелкие перепалки в Дружине. Да и Жар-птица в долгу, разумеется, не осталась. Она уже сзади вопила: — Что, Горын, мало я тебе рожу расцарапала? Все захохотали. Ром заметил, что Феникс тоже довольно ухмыляется.