Она шагнула назад, и День сорвался с места, словно выпущенная из клетки птица. Он скрылся в здании, стремясь к компании и свету костра. Ночка остался в темноте один. Бесена вышла из сердечного домика и упала в омут, ослабленная своим вдохновенным рывком. И опустошенная словами Дня. Она погружалась в тягучую черноту, желая утонуть в ней. Но омут, стихия беса, опасен лишь для души, а для нее — просто дверь. Впервые Бесена пожалела, что Глафира разрушила договор. Вот бы сейчас стать тиной и просто лежать на дне. Множество сотен лет. Ночка присел на корточки, растерянно сжимая голову. Та раскалывалась, в ушах звенело. Но он был рад этой боли, он хотел бы сосредоточиться на ней, раствориться и навсегда забыть о том, что произошло. Как? Почему? Что на него нашло? Как так получилось? Нет для него человека дороже Дня. Но разве… разве он любит его — так? Нет. Тогда кого он вообще любит? Любит ли хоть кого-нибудь? Горячие слезы потекли по его щекам. Хотелось провалиться сквозь землю. Хотелось умереть. Но даже бесу он был уже не нужен. Глава 35. Я буду рядом 29 октября Горыныч притащил наливку, которую настаивал его отец. Дома он аккуратно перелил зелье из стеклянного баллона в пластмассовую бутылку для воды, надеясь, что отец не заметит пропажи. Тот любил экспериментировать с напитками, но, задвигая подопытные бутылки под кровать, частенько забывал о получившихся эликсирах, а ответственным за уборку был Колька. В последнее время отец редко бывал дома. И Горыныч подозревал, что, возможно, скоро у него появится новая мама. Но не питал иллюзий, что подружится с чужой женщиной. Скорее всего, скоро у него не будет и отца. — Крепкая, — предупредил Горыныч, протягивая пластмассовый стаканчик с розовой водичкой Кощею. День ощущал себя так, словно вляпался в собачье дерьмо. Он никак не мог поверить, что Ночка считал его вовсе не другом. Ночка… Они же с ним с детства, с шестого класса не разлей вода. И Демьян с горькой усмешкой вспомнил, как боялся признаться в своих чувствах Жар-птице, чтобы не разрушить Дружину. А вот Ночка не испугался. Это переезд сделал его таким смелым? Опять все из-за чертова переезда! День перехватил у Кощея стаканчик с наливкой Горыныча. Да и шут с ним, с этим Горынычем! Нестерпимо хотелось стереть из памяти поступок Ночки, залить его. Вдруг зелье Колькиного батьки поможет? Жизнь в один миг стала такой сложной и запутанной. Ночка, Ночка, как ты мог? Горыныч и Кощей переглянулись, но ничего не сказали. Даже Колька понимал, что иногда бывают ситуации, когда с Демьяном лучше не препираться. Вернулся и Ром — бледный, злой. Он вплотную подсел к Русалке. Та сразу обвила его длинными руками, будто хотела утянуть на дно. Получается, Ночка ее никогда не любил? В общем-то, личная жизнь друга, осознал День, его никогда не волновала. Он принял бы любой выбор Ночки. Любую его пару. Да, принял бы точно! Поддержал бы. А Ночка взял и предал его, вернее их дружбу. Костер уютно трещал, все веселились, и если кто и заметил пасмурность Дня и Ночки, то всё списали на скорое расставание. Только Горыныч напряженно вглядывался в Рома, потом перевел взгляд на Демьяна, цедящего его наливку. — Что за кошка между вами пробежала? — спросил Горыныч у Ночки. Ром промолчал. — Кстати, а где кошка-то? — Колька огляделся. Ром тоже посмотрел по сторонам. И правда, где? Он искоса глянул на Демьяна. Тот безучастно крутил в руках пластиковый стаканчик, с легким хрустом вминая ему бока, и даже не обратил внимания на слова Горыныча. Кажется, так долго и старательно игнорируя Кольку, он уже просто привык его не замечать. Вдруг десятиклассницы всполошились, перестали плясать — той самой девчонке без имени, которая увязалась за Мари и Динкой, позвонили злые родители. — Да, мам, уже иду! — крикнула в телефон безымянная девчонка. Десятиклассницы, как по команде, засобирались домой. Русалка тоже вскочила. Похоже, она не надеялась на то, что Ночка проводит ее. Феникс-водитель, передав Горынычу пачку с чипсами, поднялся с ящика, и Кощей тоже встал, не сводя взгляда с Динки. Ночка остался сидеть, Горыныч, глянув на него, тоже не сдвинулся с места. День, судя по его виду, после наливки потерял связь с миром. Взгляд его помутнел, стал рассеянным. — Он же от запаха крышки пьянеет, — вздохнула Жар-птица. — Кто его напоил? Кощей пожал плечами. — Да он сам этого хотел. Феникс устало вздохнул: — М-да, заблюет еще всю машину… Давайте я сначала девчонок отвезу, чтобы без происшествий, а потом за вами вернусь, — предложил он. — Этот пусть пока немного оклемается, только, Горын, не наливай ему больше ничего. — И не собирался добро переводить, — буркнул Горыныч. — Я и этот-то стакан не ему давал, он сам угостился. Часть компании двинулась к выходу. Русалка приникла к Ночке, он вяло обнял ее и тут же отпустил. Потом к нему подошла Жар-птица, наклонилась и прижалась щекой к щеке. — Теперь только на вокзале увидимся! — Но ты же будешь писать мне каждый день? — нашел в себе силы улыбнуться Ночка. — Конечно! Каждый день! Она выпрямилась и напоролась на колючий взгляд Русалки. Мари невольно отшагнула назад, вскинула ладони с растопыренными пальцами, мол, не трогаю, а потом со вздохом взлохматила волосы пьяному Дню и ушла за остальными. С веселым смехом ребята погрузились в «избушку», заурчал мотор, а потом все стихло. Не стало музыки, увял голодный костер. Только лунный свет, нарезанный перекладинами недостроенной крыши, освещал троих парней. День вдруг повалился на ту самую дверь, на которой они с Ночкой совсем недавно сидели бок о бок. Ром же, весь скукожившись, пристроился на какой-то деревяшке и смотрел на Демьяна, не решаясь подойти к нему. — Прям младенчик, — хмыкнул Горыныч. Ночка машинально кивнул, не вслушиваясь в Колькины слова. Костер, тихо вздыхая, все тускнел, потухал, и темнота пожирала их уютный круг желтого света, как головку сыра. — Я без понятия, что между вами произошло, но зато знаю, как мерзко иногда ведет себя Демьян, — сказал Горыныч. Ночка смотрел на угли. Значит, Колька догадался, кто расстроил его? Но День не виноват. И он сам не виноват. Это всё… сидр? Ром решил, что никогда больше не станет пить. Вот и День валяется теперь, что с ним делать? Ром повернулся к Горынычу и тут краем глаза заметил на лестнице девушку. Перил там не было, и она сидела, свесив ноги в пустоту. Даже при едва живом костре Ночка четко рассмотрел ее: светлые кудри, два пучка на макушке рожками, зеленые пряди, очень похожие на водоросли. И печальное лицо. Девушка смотрела на Демьяна. Ночка моргнул, и вот уже нет никого. Чертовщина какая-то. А главное, она показалась ему знакомой, но он точно никогда не встречал ее — слишком приметная. Горыныч проследил за взглядом друга, посветил фонариком телефона вверх и увидел кошку. Она сидела рядом с лестницей, спрятавшись за досками, торчала только голова с остренькими ушами и черной буквой М на лбу. Увидев кошку в пятне света, Ночка сжался и невольно обнял себя руками. — Тебя она тоже напрягает? — прошептал Горыныч. — Так смотрит вечно, будто всё обо всех знает. И обо мне тоже. И ходит за этим, — Колька кивнул в сторону Дня, — как ненормальная. Бесов зверь. — Бесов зверь, — тихо повторил Ночка. Он выглядел таким расстроенным и потерянным. Ночка, тот самый Ночка, который помог когда-то Кольке, даже еще не зная его. Просто пришел и предложил помощь. А потом предложил дружбу. — Я твой друг, — сказал Горыныч, взял какую-то жердину и поднялся. — И я тебя не брошу. Боишься этого зверя? Я его прогоню! Ночка поднял голову и посмотрел на парня. Потухающий костерок заострил черты лица Кольки, а его улыбка походила на оскаленную пасть фольклорного ящера. Горыныча. — И ты пойдешь со мной! — твердо сказал Колька. — Надо побеждать свои страхи. — Я с тобой, — кивнул Ночка и встал, но плечи его и голова по-прежнему были опущены, как будто он не мог совладать с притяжением земли. Нужно побороть этот страх. Нужно заглянуть в глаза чертовой кошке и сказать прямо, что он ее не боится.