– Развели бюрократию! – Махнув рукой, Дроздов направился к двери, но неожиданно оглянулся: – Сейчас напишу! Но если опять ничего не будет сделано, пойду лично к Петру Николаевичу! – величественно вскинув палец, уведомил он. …Вернувшись к себе и найдя в Интернете контактные телефоны штаб-квартиры Партии Процветания России, Гуров позвонил по номеру, который значился как «ответственный дежурный». Раздавшийся после пары гудков мужской голос звучал предельно сухо: – Офис Партии Процветания России – на связи. Выслушав Льва, его собеседник после некоторого молчания сообщил, что решить единолично вопрос о предоставлении угрозыску требуемой информации он не может, поэтому должен посоветоваться с первыми лицами исполкома и, попросив назвать номер телефона, обещал созвониться через десять минут. Чтобы потратить время с пользой для дела, Гуров вышел в Интернет и набрал в поисковой строке запрос: «Предприниматели Ярославля, Вингров Константин Аркадьевич». Из множества ответов лишь один касался человека именно с такими паспортными данными. Как явствовало из информации, Вингров с 2008 года является владельцем крупной транспортной фирмы, работающей по всей России. Далее шла информация об услугах, предоставляемых ЧП «Феникс», адреса и телефоны его дочерних филиалов. А вот сам Вингров так и остался где-то за кадром. Почти то же самое удалось узнать и о Капылине. На одной лишь информационной страничке значилось, что означенный господин – владелец и продюсер мини-театра, как нельзя лучше отражающего самые передовые тенденции современного искусства. Впрочем, нашлась и критическая статья, автор которой весьма едко высмеивал репертуар театра и его сценистику, когда на первом месте навязчивая порнографичная обнаженка и лишь потом уже сюжет и само театральное действо. Зазвонил телефон. Ответственный дежурный ППР выполнил свое обещание. Голосом робота он сообщил, что лидер Партии Процветания России готов принять представителя внутренних органов. – Евгений Николаевич ждет вас в шестнадцать ноль-ноль по адресу… Дослушав «робота» до конца, Лев положил трубку, с иронией отметив про себя, что Партия Процветания явно не заинтересована в том, чтобы кто-то им звонил вообще. Во всяком случае, после общения с этим ответственным дежурным звонить еще раз в штаб-квартиру ППР так называемому «человеку с улицы» вряд ли захотелось бы. Выключив ноутбук и заперев дверь кабинета, он зашагал по коридору к выходу. Вскоре его «Пежо» мчался в сторону улицы Артиллерийской. Поплутав по уже начавшим заполняться предвечерними пробками улицам столицы, ближе в четырем Гуров сумел попасть на не очень длинную, но просторную улочку, сплошь застроенную офисными зданиями. Без труда вспомнив названный «роботом» номер дома – семнадцать, он вошел в людный вестибюль и, показав удостоверение, уведомил, что ему нужно пройти в штаб-квартиру ППР. – Вам надо на второй этаж, кабинет двадцать два, – без малейшего намека на пиетет скучающим тоном произнес вахтер. Поднявшись по лестнице, Лев нашел стандартную, под красное дерево, как и десяток других таких же, дверь с номером «22». Постучав, вошел в небольшую приемную, в которой за компьютером сидела шатенка средних лет, что-то торопливо набирающая на клавиатуре. Увидев гостя, она улыбнулась и, ответив на приветствие гостя, спросила: – Вы – Лев Иванович Гуров? Проходите, Евгений Николаевич вас ждет. Открыв дверь с табличкой «Председатель политсовета ППР Евгений Николаевич Фырпис», Гуров оказался в просторном кабинете, где справа от входа сидел худощавый, остроносый, коротко постриженный гражданин лет тридцати пяти в отменном костюме, под сенью двух флагов – российского государственного и еще одного триколора – бело-желто-зеленого, с черной траурной лентой на древке. Судя по всему, это был партийный флаг ППР. В центре полотнища расположились треугольником три раскрывшихся цветка – ромашка, роза и лилия. Поприветствовав гостя и предложив кофе, хозяин кабинета со скорбью в голосе сообщил, что партия в связи с убийством Вингрова «в своих рядах объявила трехдневный траур», и особо подчеркнул, что «человека такого масштаба» в ППР заменить практически некем. Выслушав своего визави, Гуров в нескольких словах выразил Фырпису соболезнование и поинтересовался, что он может сказать об усопшем как о человеке и политике. – Как о человеке о Константине Аркадьевиче могу сказать только то, что это был настоящий мужик – решительный, твердый, знающий жизнь и способный принимать трудные решения. – Потирая пальцем то лоб, то кончик носа, хозяин кабинета говорил чуть глуховатым тенором с нотками пафоса и некоторой даже патетикой. – Как политик – он был хорошим трибуном, умевшим отстоять свою точку зрения, умевшим убеждать и выдвигать новые идеи, интересные и нестандартные решения. Во всяком случае, с ним не рисковали вступать в полемику многие из наших думских «тяжеловесов». – А как давно он в вашей партии? Как он в нее пришел? – поняв, что, кроме риторики «вокруг да около», от собеседника ничего не добиться, поспешил задать следующий вопрос Лев. Фырпис, немного поводив руками, сообщил, что их партия, образовавшаяся несколько лет назад, за прошедшие годы сумела завоевать столь высокий авторитет, что на последних думских выборах получила два депутатских мандата. Одного из них удостоился сам Фырпис, а второй достался Константину Вингрову, который вступил в партию всего за полгода до выборов. – …Именно благодаря тому, что Константин Аркадьевич взял в свои руки руководство избирательным штабом, мы и смогли за считаные месяцы совершить столь впечатляющий рывок, – словно выступая с трибуны, вещал партийный лидер. – Наша с ним встреча произошла случайно, в Торгово-промышленной палате. Узнав, что я предисполкома ППР, Константин Аркадьевич сказал, что о нашей партии знает, что ему очень близка наша позиция по самым значимым общественно-политическим вопросам. Тут же приняв решение вступить в ППР, он объявил, что вносит в наш избирательный фонд значительные средства и готов лично принять участие в предвыборной кампании. Наш исполком мог только приветствовать пополнение своих рядов столь незаурядным членом. – А как вы думаете, кто и почему мог убить Константина Вингрова? – спросил Гуров, уже заранее зная, что услышит в ответ. Как он и предполагал, ответ Фырписа оказался обтекаемо-пафосным: – Поднять руку на такого человека мог только конченый отморозок, без чести и совести, который заслуживает самого сурового наказания. А в том, что это убийство чисто политическое, у меня и членов нашей партии нет ни малейшего сомнения. Возможно, просматривается даже ближневосточный след. – У вас есть какие-то предположения? – Последний пассаж очень заинтересовал Гурова. – Скорее всего, к его убийству причастны проасадовские элементы из числа сотрудников сирийского посольства. Наша партия, приверженная либеральным ценностям, заняла позицию неприятия поддержки кровавого диктатора Башара Асада. Константин Вингров как член комитета по международным делам при рассмотрении вопроса об оказании помощи Асаду занял единственно верную позицию – он высказался о недопустимости поддержки убийцы собственного народа. Разумеется, представители правящей партии и якобы парламентской оппозиции протащили решение, выгодное тирану. Но мы все равно остались при своем особом мнении. Я думаю, история нас рассудит. Выслушав этот выспренний спич, Лев пожал плечами: – Но вообще-то Сирия на сегодня как бы наш союзник. На ее территории наша база ВМФ. Да и народ, как явствует из СМИ, во многих случаях идет в ополчения, противостоящие… гм… повстанцам. Впрочем, не будем углубляться в политические аспекты происходящего в Сирии. Пусть этим занимаются политики. Но если брать во внимание версию с «ближневосточным следом», то, может быть, имели место угрозы, слежка, какие-либо провокации? – Кстати, слежка как раз за ним и велась! Да! – закивал Фырпис. – Раза два Константин Аркадьевич замечал следовавшую за ним белую машину – «ВАЗ» четырнадцатой модели. Учитывая возможные риски, мы порекомендовали ему обзавестись личной охраной. Но он, как настоящий, сильный мужик, считал, что это излишне. Вингров обычно останавливался в гостинице «Онтарио», так вот там он также видел некую брюнетку, следившую за ним. Брюнетку! А Ближний Восток – это вовсе не блондинки! С серьезным видом предположив, что это могла быть тайная поклонница Вингрова (ну, раз он такой несравненный и непревзойденный!), Гуров задал еще несколько вопросов, после чего распростился, пообещав хозяину кабинета обязательно проинформировать его, как только в расследовании появятся первые реальные результаты. Глава 4 Утром в Главк Гуров прибыл пораньше. Сегодня он собирался ехать в Ярославль, чтобы там, на месте, набрать информации о Вингрове. Открыв электронную почту, Лев нашел письмо, присланное операми райотдела, которые опрашивали соседей Капылина по месту его жительства. Как явствовало из него, Эдуард Капылин проживал в доме старинной, купеческой постройки по Малому Волжскому проезду, где занимал трехкомнатную квартиру, образованную из трех коммуналок с отдельным выходом во двор. Поселился он там несколько лет назад и вначале, по словам соседей, был тише воды ниже травы, но, постепенно обжившись, начал показывать свой не вполне добрососедский норов. Выкупив три смежные коммуналки и объединив их в единые апартаменты, он наглухо отгородился от всех соседей. Следующим своим шагом Капылин, по сути, «приватизировал» общедомовой водопровод. Поскольку из магистрали в дом вода поступала плохо в силу износа и загрязненности подводящей трубы, Эдуард взялся заменить ее за свой счет. Возносившие ему хвалы пенсионерки очень скоро убедились в том, что их проблемы на самом деле были ему по барабану. После ремонта внутридомовую сеть Капылин подключил, но таким образом, что мог в любой момент отсечь ее от водоподачи, перекрыв кран, установленный прямо в его квартире, и все остальные тут же оставались без воды. Свой «Лексус» он имел обыкновение ставить у соседнего, общего подъезда так, что в дом и из дома приходилось выбираться, протискиваясь между машиной и кирпичной стеной. Когда кто-то из жильцов то ли по нечаянности, то ли в отместку поцарапал дверцу лимузина, Эдуард почти на неделю перекрыл воду и открыл кран только тогда, когда морально сломленные жильцы собрали востребованную им сумму денег. Подписанные десятками человек петиции и коллективные хождения по всевозможным конторам успеха не имели – Капылин был словно заговоренным от любых претензий и исков. Его смерть жильцы дома восприняли как праздник, как избавление от самодура и мучителя. Поэтому, отметили опера, круг подозреваемых исполнителей убийства мог быть достаточно широк. Впрочем, допросив всех, кто, по мнению оперов, мог решиться на подобный поступок, они не смогли выявить хотя бы одного, кто не имел бы алиби. Правда, и здесь не все было гладко. Как написал в заключении старший оперуполномоченный райотдела: «…Учитывая степень крайней неприязни жильцов дома к гр. Капылину, очень трудно надеяться на то, что кто-то из них не подтвердит алиби заведомому исполнителю убийства, даже располагая такой информацией». Дочитав до конца, Гуров усмехнулся, вспомнив старинную поговорку: «Бог шельму метит». Не надо пакостить людям, злобствовать и глумиться над ними – рано или поздно это кончится очень плохо. «И на что он только рассчитывал, этот самозваный феодальчик? Неужто уверовал в свою абсолютную безнаказанность и дутое всемогущество? Недаром древние говорили, что если боги хотят наказать, то прежде всего лишают разума…» Вот и Вингров, скорее всего, того же поля ягода. Что же все-таки связывало этих двоих – Вингрова и Капылина? Почему они были убиты один за другим в течение всего двух суток? Кто-то их искал и только теперь смог найти? Эти два события пока что задали лишь массу вопросов, не приоткрыв и на йоту своей истинной подоплеки. Не совсем понятно, почему убийца не разделался с Вингровым в Ярославле, неужели здесь это сделать было проще? К тому же экспертам не удалось пока ответить и на самый главный вопрос – как именно были лишены жизни оба убитых? Патологоанатомы не смогли обнаружить вообще никаких следов насилия – у обоих просто остановилось сердце. Что это? Действие какого-то особого яда? Высоковольтный электрический разряд? Стоп! А вот это уже на что-то похоже… «Надо будет запросить специалистов, при каких условиях и каким образом удар током обычного электрошокера может повлечь смертельный исход…» – отметил про себя Гуров. Вчера вечером он созванивался с Амбаром, изрядно постаревшим и погрузневшим за последние пару лет. – Але! Чавой-то там? – в своей обычной манере откликнулся тот. Узнав, что «Льваваныча» интересует загадочная смерть сразу двоих человек, к тому же весьма небедных, к тому же – не исключено! – «мотавших срок», Константин Бородкин обещал обязательно «пошевыряться», однако сразу же предупредил, что, по его внутреннему чутью, на богатые результаты рассчитывать не стоит. – …Печенкой чую, Лев Иваныч, что мути в этом деле больше положенного, – резюмировал Амбар. – Копать придется много и долго. Но Гуров знал это и без него. Еще бы не копать много и долго, коль оба убиенных если и не с «тройным дном», то уж с «двойным» – как минимум. Убийственно дохлое дело, никак не способное повысить настроение. Впрочем, внутренний настрой Льва и без того со вчерашнего дня был далеко не на подъеме. С Марией вчера разговор сложился не совсем тот, на который можно было бы рассчитывать перед ее поездкой куда-то очень далеко. Придя домой, Гуров первым делом уточнил, была ли его половина у врача. Та заверила, что была, и даже показала рецепт на противопростудные лекарства, а потом добавила, вроде со слов терапевта, что ее недомогание – штука сугубо мимолетная и недолговечная, и завтра к утру все нормализуется. Выразив сомнение по поводу докторского оптимизма, Лев потрогал лоб жены и убедился в обратном – за одну лишь ночь при такой температуре не выздоравливают. Однако сегодня утром Мария категорично объявила, что, невзирая ни на какую лихорадку, она все равно поедет на гастроли. И – точка! Поняв, что спорить с ней бесполезно, Лев молча собрался и, толком даже не позавтракав, отправился на работу. Попрощались они с Марией холодновато. Он был раздосадован ее трудоголическим упрямством, она – как ей казалось, его излишней настойчивостью и даже упертостью в намерении заставить лечиться от «всяких пустяков»… В почтовом ящике компьютера нашлось и письмо экспертов Главка, которые совместно со швейцаром «Онтарио» составили-таки фоторобот таинственной дамы. Открыв файл, Гуров от неожиданности рассмеялся – на составленном портрете красовалась… Анна Банакара, она же Зинаида Скакунова. Судя по всему, у швейцара и в самом деле по какой-то причине малость перепутались «файлы». Тут же был отчет оперов райотдела о результатах изучения записей камер видеонаблюдения. По мнению «онтарианцев», каких-либо подозрительных людей из числа тех, кто два дня назад входил в гостиницу, они выявить не смогли. Изучение информационных носителей – компакт-дисков и флеш-карт – тоже ничего не дало. Помимо деловой информации, касающейся грузоперевозок, а также пропагандистских материалов ППР и законопроектов, опера обнаружили массу кустарных видеороликов весьма и весьма непристойного содержания, в которых фигурировал и сам Вингров. Неожиданно хлопнула дверь, и в кабинете появился Станислав. В отличие от Гурова, пребывавшего в настроении между «ясно» и «пасмурно», «барометр» Крячко показывал стабильное «солнечно». Он явно испытывал внутренний подъем, и его переполнял избыток эмоций. – Хау ду ю ду, мистер Гурофф? – изобразив некий витиеватый жест, жизнерадостно ухмыльнулся Крячко. – Хау, хау… – в тон ему ответил Лев, приветственно махнув рукой. – Есть интересные новости? – А у тебя? – Из того, что пришло по почте, в основном чепуха одна… – поморщился Гуров. – На фотороботе – певичка Банакара. Видеозаписи – мимо. Личные архивы Вингрова – мимо… – Ну, а у меня кое-что есть, и в «яблочко»!.. – Станислав присел на краешек своего стола, сплетя руки на груди, и, выдержав «для значимости момента» небольшую паузу, со значением в голосе продолжил: – Сегодня буду выяснять личность уголовного элемента по кличке то ли Чпыль, то ли Чмыль, то ли Шпыль, то ли Шныль… Да, понимаю, что перелопатить придется немало, но результат того стоит. …Минувшим днем он доехал до летнего кафе «Росинка», которое располагалось на берегу крохотного (зато с утками!) водоемчика, в окружении белоствольных березок и зеленоствольных осин. Найдя свободный столик и заказав бутылку хорошего вина, а к ней – фруктов, сладостей и всего того, что необходимо для заполнения свободной площади стола, а не переполнения желудка, Стас набрал номер Виллины. Минут через десять в кафе появилась элегантная леди, обращающая на себя взгляды мужской половины присутствовавших. Крячко, напряженно ожидавший появления Атапиной – неудобно же было явить себя неотесанной деревенщиной, в первые мгновения ее сразу и не узнал. Лишь по взгляду, нацеленному в его сторону, вдруг догадался – она! Поспешно выйдя навстречу, он проводил Виллину к столику и, галантно подвинув стул, с некоторым восхищением отметил: – Вас не узнать… Прямо-таки королева всея Великобритании! – Такая старая? – явив незаурядное чувство юмора, усмехнулась Атапина. – Элегантная! Может, вина? Ну, по чуть-чуть… Не знаю, правда, понравится ли вам? Но меня заверили, что всего пару часов назад этот сосуд контрабандой доставили с лучших виноградников солнечной Испании. – Уговорили… – чуть заметно кивнула Виллина и неожиданно добавила: – А вы, похоже, компаньон опасный. Умеете бедным женщинам запудрить мозги. С вами надо быть начеку! Наливая вино, Крячко изобразил сокрушенный вид: – С вами – тоже. Сразу разгадали мои коварные замыслы. Отсюда следует, что пудрю мозги из рук вон плохо. Увы! Сказывается долгое отсутствие практики… – А мне кажется, совсем наоборот – практики у вас избыток, – звонко рассмеявшись, возразила она. – Ну, давайте, выпьем за… За то, чтобы в нашей жизни было как можно больше радующих нас мгновений и как можно меньше – огорчающих. – Прекрасный тост! – одобрил Стас. Они выпили действительно отменное вино и тут же заговорили о всякой всячине – о его достоинствах, о прекрасной летней погоде, обо всех тех пустяках, какие обсуждаются после первого бокала. – Но вы хотели поговорить о нудизме? – улыбнувшись, с нотой загадочности в голосе напомнила Виллина. – Ну что ж, для начала – несколько слов от человека, который это явление знает изнутри. Не знаю, чем он является для других, но для меня нудизм – очень важная часть моей жизни. Если хорошенько подумать, именно он помогает мне даже в трудных ситуациях сохранять оптимизм и уверенность в себе. А вообще, как ощущение – это мощная эмоциональная встряска, дающая второе дыхание. Наполняя бокалы, Стас размашисто кивнул, как бы давая понять, что полностью согласен с этим суждением. – Да, второе дыхание – это здорово, – с мечтательностью в голосе отметил он. – Кстати, есть предложение для оптимизации микроклимата в пределах этого стола дать отставку чопорному «вы» и пригласить в нашу компанию дружеское «ты». Ты как? – Только – за! – охотно согласилась Виллина. – Между прочим, «выкают», как правило, «текстильщики», а вот нудисты чаще общаются на «ты». – Тогда – за взаимопонимание! – бодро объявил Станислав. Их общение с этого момента и впрямь утратило налет некоего светского официоза и превратилось в нормальную приятельскую беседу. Виллина рассказала, что в числе нудистов состоят и коронованные особы, и политики, и спортсмены, и массмедиа, и художники, и артисты. По ее словам, есть элитарные сообщества нудистов, куда входят только, так сказать, избранные. Там практикуются какие-то особые ритуалы и тому подобная ерундистика. А основная масса любителей голого времяпрепровождения предпочитает просто прийти в такое место, где нет придирчиво-любопытных взглядов «текстильщиков», раздеться и ощущать свое слияние с природой.