Позже вечером, поужинав в своей спальне, Ланден подошел к окну и стал смотреть на ночное небо. Он вспоминал прошедший день. Пришлось обойти правду, когда он попросил на завтра экипаж, и Мэтью почти не задавал вопросов, только предложил ему пользоваться лошадьми, когда и сколько он захочет. Его великодушие вызвало у Ландена угрызения совести. Прошлый опыт научил его, что утаивание чего бы то ни было приводит к боли. Туча закрыла луну туманной вуалью, и прошедшие годы внезапно исчезли, оставив Ландена в том переулке, куда он верхом последовал за братом, стараясь раздобыть любой обрывок сведений, чтобы поделиться ими с Мэтью, который терпеливо ждал его в конюшне. Он принял вызов лучшего друга, потому что сам сгорал от любопытства узнать, где его брат-герцог проводит каждый вечер. Втайне он был уверен, что в каком-то опасном или скверном месте. Столь же интригующем и запретном, как бордель или игорный дом. Но все пошло не так, как планировалось. Не только тогда, но и с тех пор. Он оттолкнулся от подоконника, подошел к кровати и лег под свежие простыни, хотя и был уверен, что сон не придет. Ланден скривился, вспомнив кошмары, которые изводили его с самой смерти родителей. Брат успокаивал его, просил не плакать и гасил свечу перед уходом. В то время он искал не такого утешения, но оглядываясь назад, понимал, что, возможно, это приготовило его к безжалостному унынию и пустоте, которые теперь наполнили его дни. Ланден сморгнул, прогоняя тяжкие воспоминания, и вынудил себя успокоиться. Тело постепенно расслабилось, а мысли вернулись к Амелии и его обещанию относительно завтрашнего дня. Почему она не оказалась невыразительной, рано располневшей мышкой? Он и тогда сделал бы все, чтобы выдать ее замуж, но не напрягался бы так в ее присутствии, отзываясь на ее невероятную красоту. Он умирал от желания дотронуться до ее волос. Эти непокорные локоны умоляли о его прикосновении, их шелковая пелена была настолько соблазнительна, что даже сейчас ему хотелось запустить в нее пальцы и притянуть к себе, пока эта грива не накроет голую кожу тонким черным покрывалом. А ее ноги, ее губы… Его тело снова напряглось, и он выругался в темноту. Будь она кем-то другим, он преодолел бы крошечное расстояние между их ртами и завладел ее полными губами, чтобы изведать их вкус. Мед или лимон? Сердце Ландена билось о ребра, и он потер ладонью лицо, словно желая стереть непрошенные образы. Проклятье, он слишком долго жил без женщины! Никакое другое объяснение не имеет смысла. Он дошел до такого состояния из-за того, что много лет жил в деревне. Но если он не оставит эти мысли, о любом отдыхе не может быть и речи. Сыпля ругательствами, не предназначенными ни для чьих ушей, кроме собственных, он вынудил себя закрыть глаза и решительно отсек весь внешний мир. – Сегодня ты в странном настроении, – заметила Шарлотта, разбрасывая крошки голубям, суетившимся у ее ног. – Обычно ты болтаешь без умолку. Что-то не так? Амелия улыбнулась, прекрасно сознавая, что любая попытка скрыть свои эмоции будет бесплодной. – Прости. Я все время молчу? Зато у меня много всего на уме. Я согласилась встретиться с тремя джентльменами, выбранными Мэтью и Скарсдейлом, поскольку надеюсь получить хоть какое-то право голоса в этом деле. Но никогда нельзя быть ни в чем уверенной. – У тебя, по крайней мере, есть возможность встретиться с кандидатами заранее и принять их ухаживания. Хорошее начало приемлемого будущего. – Полагаю, что так. Но что, если все трое окажутся скучными и невыносимыми? Что, если не разделят моих взглядов на жизнь или не посчитаются с моим мнением? Амелия сунула руку в бумажный пакет и набрала горсть крошек. Высыпала слева от себя, медленно пропустив крошки сквозь пальцы, как песок времени. Несколько птиц поспешили за лучшими кусочками. – Откуда в твоей голове такие глупости? Не стоит заранее волноваться! – пожурила Шарлотта, погладив подругу по руке. – Кроме того, у тебя уже есть план, да и решение будет за тобой. Дамы замолчали, глядя на воркующих голубей, словно изучение птиц было каким-то необыкновенным переживанием. Наконец Амелия заговорила: – Что же, я выполнила свою часть соглашения. Ты спрашивала лорда Диринга, согласен ли он отпустить тебя со мной в следующую субботу, когда я поеду навестить родителей? Она отряхнула с юбок оставшиеся крошки и решительно взглянула на подругу. – Лорд Диринг этого не одобряет, – едва слышно прошептала Шарлотта. – Небо, да он к тому же тиран! Амелия вскочила, распугав голубей, и стала бродить вдоль скамьи, игнорируя удивленный возглас подруги: – Что дурного в том, если ты поедешь со мной в загородное поместье? С нами будут горничные, а для безопасности и форейторы. Окончательно разозлившись, она развернулась и подбоченилась. Мысок ботинка выбивал взволнованное стаккато на гравии. – Нужно убедить его дать разрешение. Шарлотта недовольно вздохнула: – Возможно, я сумею снова спросить… через несколько месяцев. А вдруг он к тому времени передумает? – Или тебе придется заставить его передумать. Амелия сжала руку Шарлотты в ладонях и помогла ей подняться со скамьи. Настала пора возвращаться. – О чем ты? Шарлотта крепко стиснула запястье Амелии. Всегда чувствуешь себя лучше рядом с подругой, особенно, когда мир кажется невероятно мрачным местом. – Пока не знаю, что именно, но что-нибудь я придумаю. Не могу вынести, когда ты несчастна, и обещаю, мы найдем способ все исправить. Глава 5 Ланден приехал к заднему входу в Гайд-парк, располагавшемуся напротив Тайберн Гэллоуз, за четверть часа до назначенного времени. В скромной конюшне Мэтью он выбрал для Амелии самую смирную лошадь, белую кобылку с мягкими карими глазами, после чего привязал ее к экипажу рядом со своим жеребцом Хейдизом, черным как полночь, способным скакать быстрее ветра. Хейдиз был неподходящей лошадью для того, кто только учится ездить верхом, но идеальным конем для мужчины, желающего повернуть время вспять, – он давал ему полную волю и с головокружительной скоростью носился по заросшим травой полям Бекфорд-Холла. Он остановил экипаж, отвязал лошадей, гадая, не совершил ли ужасную ошибку. Сапоги скрипели по гравийной дорожке, поросшей по обочинам черникой и папоротниками. Он снова привязал животных, на этот раз к дереву, вытащил из экипажа специальную подставку и понес ее к белой кобыле. Амелия будет прелестно выглядеть верхом. Эта неожиданно пришедшая в голову мысль поразила его до глубины души. Ланден тряхнул головой и обратил взгляд на безбрежный луг с зеленеющей низкой травой и полевыми цветами: идеальная площадка для начинающей всадницы. Он был превосходным наездником и не сомневался, что сможет без труда научить Амелию ездить верхом, хотя не мог взять в толк, почему своенравная леди желала ездить по-мужски, когда все общество требовало, чтобы женщины пользовались дамским седлом. Он подозревал, что Амелия считала такое поведение мятежом на грани скандала, но не тратил время на размышления. Это было ее первым требованием, которое он легко удовлетворит. А это еще на шаг приблизит его к решению своих проблем и отъезду из города. Он проверил оба седла и обдумал, как провести урок. Они начнут с основ: медленного шага, потом – более живая рысь и, наконец, не слишком быстрый галоп. Оставалось надеяться, что она не побоится большого животного. Лошади очень умны и обладают сильной интуицией. Кобыла ощутит ее неловкость, а любые страхи усложнят урок. К концу дня Амелия почувствует себя в безопасности, зная, что он намерен сдержать обещание, и, следовательно, станет выполнять условия соглашения. На его губах играла ухмылка. Эта леди возбудила его любопытство. Помимо кое-чего другого. Это было чем-то, сродни чуду. До сих пор в его душе не было других эмоций, кроме гнева и сожаления. Но времени подумать об этом не осталось, поскольку к месту стоянки приблизился еще один экипаж и кучер натянул поводья. Амелия, несомненно, пустила в ход все свои чары, чтобы уговорить брата, в противном случае Ландену трудно было представить, какой ад он ей устроит за то, что они встретились здесь и провели урок. Самому Ландену Мэтью точно посоветует покинуть город. И даже присутствие компаньонки не будет иметь значения. Пока он над этим размышлял, дверь экипажа со скрипом открылась. Когда вышла Амелия, его сердце пропустило удар. – Что-то случилось? Ее улыбка дрогнула, но она шагнула вперед. Он увидел сочувствие в блестящих зеленых глазах и глубоко вздохнул, отважно пытаясь взять себя в руки. – Я не предполагал… Язык никак не мог выговорить последние два слова. – Эти бриджи… Он снова обежал глазами ее фигуру. Огонь, голодный и пышущий жаром, зажегся в его венах и распространился по каждой клеточке тела, прежде чем достал до самого сердца. Амелия, не сдержав улыбки, медленно покружилась. «Дерзкая плутовка». – А как, по-вашему, я должна ездить верхом? – спросила она знакомым издевательским тоном, словно считала его недоумком. – Честно говоря, я вообще об этом не думал, – вспылив, солгал он. Но по правде говоря, в голове не было иных мыслей, кроме как об Амелии и непростительном желании испытать на вкус ее губы. Поспешно отведя взгляд и нахмурившись, он еще раз проверил седло кобылы. Его мозг в самом деле перестанет функционировать, если не избавиться от желания поцеловать ее пухлый восхитительный ротик. Пропади все пропадом, его обуревает похоть! – Итак, вы будете обучать меня верховой езде или нет? При том, что его разум был так затуманен, просто чудо, что он сумел застегнуть сапоги! – Конечно. Я человек слова, – заверил он и, откашлявшись, добавил: – При том условии, что вы выполните свою часть сделки и в конце всего этого дурачества найдете себе мужа. Произнося эту фразу, он так пренебрежительно взмахнул рукой, что Амелия не выдержала: – Необязательно постоянно напоминать мне об этом, словно я своевольный ребенок! Он ожидал, что она топнет ногой. – Мы заключили сделку, и я намерена сдержать слово, – прошипела она и, выдвинув вперед подбородок, издевательски усмехнулась, что только подчеркнуло прелестную пухлость нижней губки. Ланден прикусил внутреннюю сторону щеки и резко мотнул головой в сторону подставки. Она поднялась по деревянным ступенькам, и в воздухе разлился легкий и нежный аромат жасмина. Ланден не мог оторвать взгляда от ее идеальных ягодиц, оказавшихся на уровне его глаз. Его тело уже привычно напряглось, особенно в паху. Очевидно, урок доставит ему немало мучений. Она нетерпеливо отступила в сторону, постучала мыском ботинка по дереву, и он заставил себя действовать. – Могу только назвать себя полоумным за то, что позволил это. «Зато с другой стороны, эта идея просто гениальна». Бриджи из оленьей кожи никогда не выглядели более привлекательно, чем когда льнули к ее стройным икрам.