Рада подлетает и пытается отобрать у меня блокнот. – Ты рылась в моих вещах сволочь! – орёт на Арину. – Ты извращенка, – в ответ орёт на неё Арина. – Хватит! – басом повышаю голос и я, чтобы прекратить начавшуюся истерию. Они замолкают. Смотрят на меня. Я же открываю блокнот на последнем листе и вижу рисунок мужчины. В силуэте угадывается знакомое черты. Листаю ещё. Там ещё несколько рисунков: обнажённый торс, мужские ягодицы. А на следующей странице мой портрет. Прорисован детально, особенно привлекают глаза. – Рада это твои рисунки? – спрашиваю её. Я удивлён такому мастерству. Она кивает. – Очень мастерски. Я бы даже сказал профессионально. Ты где-то училась? Рада не успевает ничего ответить, как снова начинает голосить Арина. – Ты только это заметил? А ты не обратил внимания, кого она рисует и как? Переверни страницу ещё и посмотри. Это же какой надо быть бесстыжей, чтобы рисовать своего дядьку голым. От любопытства я переворачиваю ещё одну страницу и обалдеваю от детализированного мужского обнажённого тела. Пусть у него нет головы, но я каждый день смотрю в зеркало и понимаю, кого она рисовала. Рада смотрит испуганно, но не на Арину, а на меня. Боится моей реакции. – Художники во все времена в первую очередь учились рисовать человеческое тело. И мне кажется, у Рады это отлично получилось. – Вы ненормальные! – кричит Арина. – Твоя племянница, извращенка, а ты даже на это никак не отреагируешь? – Я последний раз повторяю. Ещё раз обзовёшь Раду, ноги твоей здесь больше не будет. Арина вдыхает воздух, чтобы ответить, но замолкает. Снова пытается что-то сказать и снова замолкает. – Хотя я передумал. Сейчас же собирайся и сваливай из моего дома. – Тимофей, как ты смеешь? – Я думаю, ты и сама уже поняла, что мы с тобой хреновая пара. Глава 13. Без него Взгляд в потолок. Лежу уже…не помню сколько. Мне кажется, я даже все извилины и шероховатости на матовом потолке изучила, так долго в него смотрю. Прошла неделя, Тимофей не звонит, не пишет, не приходит. А обещал стать хотя бы другом. Очередная солёная капля стекает в уголок глаза и катится по виску, теряясь в моих волосах. Понимаю, что нет смысла лежать и жалеть себя, но ничего не могу с собой сделать. Не могу взять себя в руки и снова начать пререкаться с бабушкой. Или снова начать рисовать. Я уже неделю не рисую. Для меня это нонсенс. Но к карандашу даже не тянет. Вспоминаю удивлённый взгляд Тимофея, когда он смотрел мой блокнот. Как я могла забыть его? Как? Злюсь на себя и ругаю. Ведь это моё личное, в которое я никогда никого не пускала. А Арина словно мне всю душу изгадила, замарала единственное дорогое, что у меня было. Мои мечты, желания, которые я рисовала в блокноте и не смела никому доверить. – Рада, девочка моя, что случилось? В комнату входит бабушка. Я молчу. Мне ничего не хочется говорить. Она присаживается на кровать рядом со мной, гладит мои волосы. – Нельзя же всё время лежать. Ты бы хоть поела. – Не хочу, – заставляю себя ответить, ведь она не виновата в том, что творится в моей душе. – Тимофей тебе что-то наговорил? Ты от него, как приехала, так не узнать совсем. – Нет, бабушка. Всё хорошо. – Если бы было всё хорошо, ты бы сейчас не лежала на кровати бледная, как мертвец. Что между вами произошло? Он обидел тебя? – шепчет бабушка, и я снова начинаю плакать. Лучше бы обидел. Я бы, наверное, так не страдала. – Рада, ты скажи. Я ему тогда взбучку устрою. И ведь бессовестный игнорирует меня, трубку не берёт. – Да ты что ба? Не надо ему взбучку. Он не обижал меня. Наоборот…это я… – Ну ничего. Всякое бывает. Главное ты поняла, что вела себя неправильно. А Тимофей, я думаю, итак это понимает. Судорожно вздыхаю, пытаюсь заставить себя успокоиться. – Угу, – соглашаюсь с бабушкой, лишь бы она поскорее вышла. –Дед ёлку привёз. Пойдём наряжать. У меня игрушки есть такие, каких ты никогда не видела. Старинные ручной работы. Хочешь, покажу? Киваю, потому что понимаю, что от бабушки не отделаться. Она не оставит меня в покое, чувствует себя ответственной за меня. А может, и правда отвлекусь хоть немного. Мне уже от самой себя тошно. От своих страданий и соплей. Ёлка, которую принёс дед, очень красивая. Мы с матерью чаще всего сосну покупали, потому что ёлки дороже. А дед именно ёлку принёс. Ещё и пушистую, не ободранную. Бабушка достаёт картонные коробки, в которых аккуратно упакованы игрушки. Они переложены ватой. Прежде чем вешать игрушку, я разглядываю маленькие фигурки, сосульки и шишечки. А бабушка рассказывает про каждую. Где, когда она её купила. В комнату входит дед, одобрительно кивает. Помогает приладить гирлянду на ёлку. Сверху добавляем немного дождика и мишуры. – Красиво получилось, – шепчет бабушка и обнимает деда. Они красивая пара. Представляю, какими они были двадцать лет назад. И почему мама решила сбежать от них? Не такие уж они и плохие. – Сегодня Тим звонил. Просил не волноваться за него, – сообщает бабушке дед. – Говорит конец года, приходится закрывать хвосты. Бабушка вздыхает. – Парню уже тридцать два, а он даже о семье не задумывается. – Всему своё время Люба. Кстати, я его уговорил сегодня на ужин заглянуть. Сердце у меня стучит в висках от новости. Кажется, я не видела его целую вечность. – Что же ты раньше не сказал? Я салатиков ещё сделаю. Бабушка уносится на кухню, дед уходит вслед за ней. Я включаю гирлянду, выключаю свет и сажусь перед ёлкой. В детстве я верила в чудеса и в Деда Мороза. И когда с утра не находила под ёлкой подарка, мама говорила, что плохим девочкам Дед Мороз подарки не дарит. Каждый год я старалась быть послушной, заботливой и каждый год подарка не было. Ни одного. Только однажды подарок появился. В ту ночь я мысленно сказала, что перестану верить в Деда Мороза и на следующий день под ёлкой появилась кукла Барби, такая о которой я всегда мечтала. В тот момент я впервые почувствовала себя счастливой и поверила в волшебство новогодней ночи. Потом я узнала, что это очередной мамин ухажёр позаботился обо мне. Она не постеснялась прокричать мне: “Зря Вадим тебе куклу подарил. Таким детям, как ты вообще нельзя ничего дарить. Ты сразу наглеешь”. Вот тогда я и поняла, что Деда Мороза не существует, а подарки под ёлку кладут родители. Но сейчас мне так хочется, чтобы хоть раз мне повезло. Даже у Золушки была фея крёстная, которая исполнила её желание, я тоже хочу. Смотрю на мигающие огоньки, они расплываются радужным светом перед глазами. “Ну пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста,” – шепчу я, не осознавая, чего же всё-таки хочу. Я просто хочу чуда. И моё чудо приходит. Через полчаса на пороге стоит Тимофей. Громко рассказывает про какого-то хитрого конкурента. Я не вникаю в смысл, просто смотрю, как шевелятся его губы, пытаюсь поймать его взгляд, но он не смотрит на меня. От этого ещё больнее. За столом мы сидим напротив друг друга и Тимофей смотрит на всех кроме меня. Решил игнорировать меня? Так и хочется подлететь к нему и встряхнуть. Напомнить о том, что он обещал и говорил. А после ужина мы перемещаемся в гостиную. Бабушка разливает искристый напиток по бокалам. – А в честь чего праздник? – удивляется Тимофей. – Наша Рада в новогоднем конкурсе рисунков заняла первое место и выиграла обучение у местного художника-портретиста. Впервые за вечер Тимофей смотрит на меня, и я ловлю его взгляд. Пытаюсь прочесть в его глазах хоть что-нибудь. Оба замираем. Я чувствую, как в висках стучит сердце, и весь мир уходит на второй план. Голос бабушки сливается в гул. Ну скажи хоть что-нибудь. Скажи, что гордишься мной. Скажи, что не сомневался во мне. Только не молчи, – молю его мысленно. – За прекрасную девушку по имени Рада, – произносит он тост, уголки его губ поднимаются в улыбке. – И за мою любимую племянницу. Специально добивает меня этими словами. Напоминает, чтобы я не оступилась? Или напоминает себе, чтобы продолжать держаться отчуждённо. – Ну, мам, пап. Мне пора. Время уже десять. Завтра ещё ехать на работу. Остались последние дни. Хочу всё доделать. Как уже десять? Когда успело пролететь время. Мы прощаемся. Я лишь могу проводить его глазами. Прикоснуться нельзя.