– Признавайся, трогал тебя кто-то кроме меня? – шепчет Тим и входит резко на всю глубину. – Нет. Только ты. Ещё. Тимофей послушно делает, как я прошу и даёт мне наконец разряд. Мне слишком хорошо, это не сдержать внутри, крик рвётся наружу, и Тимофей накрывает ладонью мой рот, чтобы приглушить крик и не разбудить Диму. Глава 21. Пришли сдаваться – Главное – не дёргайся, – просит меня Тимофей. – Я знаю. – Говорить буду я. Твоё дело только принимать любовь и обнимашки от мамы. – Да знаю я. Мы стоим перед дверью родительского дома. Только с самолёта. У меня кружится голова от такой смены обстановки и событий. Ещё вчера мы были в Питере, а сегодня уже стоим на крыльце бабушкиного дома. Дима спит на руках Тимофея. Звоню в дверь. Ждём. Дверь открывается, а на лице бабушки появляется удивление. Брови взлетают вверх, она молчит несколько секунд, словно я могу испариться. – Рада? Мне не снится? Господи! Ваня! Рада нашлась. Вижу, как из гостиной быстро выруливает дед не менее удивлённый. Я попадаю в двойные объятия. Или я бы даже их капканами назвала. Они так крепко стискивают меня, что, кажется, сейчас рёбра лопнут. – Рада, Радочка, – бормочет бабушка. И хоть я обещала себе не плакать слёзы бегут по щекам от их любви. Я не ожидала, что они меня вообще ещё помнят. После пяти минут неистовых обнимашек мы, наконец, отлепляемся друг от друга, но бабушка продолжает держать меня за руку, словно я могу сбежать или исчезнуть. Тянет меня в коридор. Тимофей заходит следом и только тогда бабушка замечает Диму. – Это мой сын, – отвечаю я, не дожидаясь вопроса. – Сын? – эхом переспрашивает она. – Ну да. Ваш правнук получается. Бабушка держится за деда, видно, что ей дурно. Подставляю ей своё плечо и с дедом на пару отводим в гостиную, усаживаем на кресло. – Люба! Ну ты чего распереживалась? Девочка уже ведь взрослая, – говорит дедушка и подкладывает ей подушку под голову. Я бегу за водой. Приношу стакан. – Бабушка, выпей. Она отказывается. Только Тимофей молчит и пристально смотрит матери в глаза. Она тоже не отводит взгляд. Хмурит брови. И неожиданно показывает ему кулак. – Ты паршивец девочку мою совратил. У меня от удивления челюсть отвешивается до пола. Как она догадалась? Смотри на Тима. Интересно, что он ответит. – Да, мама. Я. – Господи! – бабушка закрывает лицо руками. Дедушка обнимает бабушку за плечи, гладит по спине, успокаивает её как может. – Ну что ты Люба. Всякое бывает. Не плачь. – Позор-то какой, – всхлипывает бабушка. – А в чём позор? – спрашивает Тимофей. – Мы не кровные родственники. Да вот так случилось. Я понимаю, что это пока в голове не укладывается. Но отступать я не собираюсь. Надо просто признать это мама. – Так это Рада, значит, из-за тебя сбежала. От твоих домогательств, – бабушка будто не слышит. Мы переглядываемся с Тимом и одновременно пожимаем плечами. – Каких ещё домогательств? – спрашивает Тимофей. – Ба. Никаких домогательств не было. Это я дура влюбилась в него без памяти и проходу не давала. Бабушка убирает руки от лица. Теперь впивается своими глазами в меня. – Да. И не смотри на меня так. Я его не выгораживаю. Вот такая нехорошая и бесстыжая. Прицепилась к нему и совращала как могла. Он и не сдержался. – Это я во всём виновата, – качает головой бабушка. – Не надо было оставлять вас наедине. – Незачем жалеть о прошлом уже Люба. Уже ничего не изменить. В этот момент Димка открывает глаза, видит ТИмофея, тянется к нему и говорит громко “папа”. В тишине комнату его голос отчётливо слышно. Мне кажется, у всех в этот момент перехватывает горло от счастья, ну у меня и Тима точно. Он прижимает сына к своей широкой груди, целует в макушку и победоносно смотрит на меня. – И когда это ты успел его научить? – спрашиваю его. – Так, в самолёте несколько раз ему сказал, а он запомнил. На удивление сообразительный малыш, весь в папу. Да? – Ну да. Конечно. Мама участия не принимала, – усмехаюсь я. – Гены они такие, – совершенно серьёзно соглашается Тим, игнорируя мой сарказм. –Рада, как назвала? – интересуется бабушка. Ей уже лучше, да и любопытство распирает, поэтому страдания пока отложены. – Дмитрием назвала. Дмитрий Тимофеевич Медяков. Тимофей вскидывает на меня глаза. – А почему не Грозный? – Потому что я мать-одиночка. – ЗНачит, это дело надо исправлять. Завтра же идём в ЗАГС, – он даже не спрашивает, а констатирует факт. – Что ты! – машет руками бабушка. – У девочки первое замужество, а ты хочешь её просто в ЗАГС потащить? – А что такого? – удивляется Тим. Димке надоедает сидеть у отца на руках и он просится на пол. – Как что? Надо подготовиться. Хотя бы две недели. Платье выбрать. Ресторан. Позвать гостей, – бабушка говорит,а её взгляд прикован к Диме. Она словно курица-наседка настороженно смотрит на малыша, чтобы заранее предотвратить его падение. –Рада ты хочешь такую свадьбу? – спрашивает Тим. – Нет. – Хоть вы что мне говорите, но свадьбе быть. И я всё устрою, – ставит нас перед фактом бабушка. – Вы лишили меня радости ожидания внука, пока ты была беременна, и радости его рождения. Уж свадьбы я вам не дам меня лишить. Дима останавливается перед бабушкой, его привлекает яркий цветок на её юбке. Он заворожено смотрит, трогает пальчиком, пытается лизнуть. Сердце бабушки не выдерживает этой мимишности и она сгребает его в охапку, целует толстые щёчки, прижимает к себе. – Мой внучек. Какой красивый мальчик. Самый-самый красивый. Правда, дед? Дедушка, конечно же, соглашается. Эпилог Небо окрашено в пурпурные цвета, которые словно градиентом растянул невидимый художник по полотну неба. Солнце, склонившись к воде, бросает свои лучи на водную гладь и к розовым оттенкам примешивается золотой. Это мой любимый момент здесь на острове. Каждый день я прихожу к океану и наблюдаю, пытаясь запечатлеть в памяти всю красоту и буйство красок.