–Поинтересовалась Громова. – У нас дежурство на этих выходных, поэтому никак приехать не получится, а на те постараемся все приехать. –Ответил Михаил. –Хорошо, сынок, будем вас ждать, ладно, я побежала, у меня суп на плите стоит. –Снова затараторила Мария Громова. –Пока, привет отцу. –Сказал Громов. –Пока, сынок, обязательно передам. –Ответила Мария Александровна и положила трубку. –Михаил положил телефон на стол и вернулся на диван, где всё это время мирно дремал Дымок. Громов снова стал поглаживать своего кота и вернулся к мыслям о театре, о сегодняшнем происшествии и не заметил, как опять задремал. Вдруг его как будто -то что-то «толкнуло», Громов резко вздрогнул и даже сел на диване. Мирно спящий Дымок от неожиданности соскочил с дивана, но тут же запрыгнул обратно и стал тереться о Михаила. Громов наконец понял, что не так было в словах жены Гвоздикова. Он ясно вспомнил её слова «Какой кошмар мой муж лежит в луже крови». Но, со слов директора, Лидия упала обморок, как только он сказал, что её муж мёртв и её тут-же унесли к ней в гримёрку. Как же тогда, спрашивается, она узнала про лужу крови? Михаил уже хотел позвонить и сообщить об этом Анатолию Васильевичу, но тут его взгляд упал на часы, время для звонков было уже позднее. Поэтому парень расправил диван, разделся и лёг спать. Кот тут же улёгся рядом, свернулся клубком и замурлыкал. Михаил долго не мог уснуть. Он не мог перестать думать об этот деле и ещё его «мучила» эта странная Вера Брусника, в ней было что-то не так, но что? На следующее утро молодой человек встал как обычно ровно в шесть часов и как обычно без всякого будильника несмотря на то, что он уснул уже поздно ночью. Михаил оделся, убрал диван, умылся и пошёл завтракать. Дымок всё это время не отходил от него ни на шаг. Молодой человек сначала покормил кота, а потом сделал себе чай и несколько бутербродов, сел за стол и начал завтракать. Громов задумчиво пил чай и ел бутерброды, «Надо будет сегодня съездить к Лидии Гвоздиковой и снова с ней поговорить». –Думал Михаил. Дымок запрыгнул ему на колени и свернулся клубком. После того как Михаил закончил есть, кот, мирно спящий у него на коленях, тут же спрыгнул на пол и сладко потянулся. Парень убрал за собой и пошёл в комнату, там взял кое-какие вещи и вышел в коридор, где возле входной двери уже сидел Дымок. –До вечера. –Ласково потрепал его за ухом Громов и вышел за дверь. Глава 8 На улице, не смотря на ранний час, стояла невыносимая жара и духота, хотя только вчера весь день было очень прохладно и даже холодно, такой уж здесь климат. Громов сел в машину, завёл двигатель, не смотря на жару, немного его прогорел и поехал. Михаилу было очень жарко, хотя сегодня он оделся очень «легко». Тонкая футболка, очень тонкие и «лёгкие» летние джинсы и лёгкие кроссовки. На пути молодого человека почему-то попадались только «красные» светофоры, но в конце концов, Михаил добрался до отделения. Едва он заглушил двигатель, как почти одновременно с его машиной остановился джип Соколовых. –Здорово, Михаил. –Сказал Анталий, как только они с Леной подошли к Громову, и протянул руку. Парень тоже пронял руку, и друзья обменялись рукопожатиями, потом Михаил поздоровался и с Еленой. Молодой человек обратил внимание, что даже Анатолий Васильевич был сегодня не в пиджаке, как обычно, а в лёгкой безрукавкой рубашке в тонких, брюках и «лёгких» ботинках. Елена Николаевна тоже была одета «легко»: строга лёгкая блузка, тонкие строгие брюки и туфли на низком каблуке. Полицейские пошли в отделение, по пути Громов рассказывал своим друзья про странность в словах жены Гвоздикова, те его внимательно слушали. –Михаил, думаю ты прав это очень странно, сегодня в театре выходной, так что съездишь домой к Лидии Гвоздиковой и поговоришь с ней, а мы с Анатолем наведаемся к Сергею Крынкину, к нему есть много вопросов. –Сказала Соколова кода расписывалась на посту дежурного за ключ от их кабинета. Молодой человек понимающе кивнул, он опять, как всегда, погрузился в раздумья. Уже минуты через три опергруппа была у себя в кабинете. Громов только сейчас понял, что забыл рассказать о приглашении его родителей и тут же исправил ситуацию. –Я только за, люблю отдых на природе и рыбалку. –Обрадовался Анатолий. –Я тоже радостью приму приглашение твоих родителей. –Сказал Елена Соколова и тут же добивала: –Но сейчас нужно работать, я только сейчас возьму из своего кабинета документы и пойдём. –С этими словами Лена прошла к себе в кабинет. Не успела она выйти, как у неё в кабинете зазвонил телефон. Елене Николаевне пришлось возвращаться обратно. Через минут пять она вышла снова, у неё был явно встревоженный и одновременно растерянный вид. И она тут-же заговорила: – Дежурный сообщил, что пять мнут назад позвонил директор театра и сказал, что охранники, как всегда, следили за мониторами и заметили, как в гримёрку Гвоздикова заходит мужчина. Они утверждают, что это был Сеткин или человек очень похожий на него. Охранники, естественно, тут же пошли проверять. Но когда они зашли в гримёрку, то никого не обнаружили и тут же решили позвонить директору, а он всю очередь сообщил об этот нам. –Закончила говорить Елена Николаевна. –Час от часу не легче. –Вздохнул Анатолий Васильевич. Он тоже был обескуражен и даже растерян. И тут-же добавил: –Да что у них там такое творится, в этом театре. –Громов, как всегда, промолчал и что-то записал в свой блокнот. Соколов уже хотел спросить у него, что он думает по этому поводу, но не спел, потому что в этот момент снова заговорила Елена: –Давайте поступим так: Михаил, как и планировал, поедет к Гвоздиковой, а мы с Анатолием поедем в театр и посмотрим, что там случилось, с собой ещё Евгения Петровича возьмём. На обратном пути к Крынкину заедем, он живёт рядом с театром. –Оперативники с ней согласились. Елена Николаевна взяла нужные документы, дала адрес Гвоздиковой Михаилу, и они все вместе вышли из кабинета. Уже через пять минут Громов на своей «Ниве» ехал по адресу Лидии Гвоздиковой, а Анатолий, Елена и Евгений Петрович отправились в театр. Михаил, находясь в своих размышлениях по поводу происходящего в театре, не заметил, как уже оказался во дворе дома Гвоздиковой. Как оказалось, она тоже, как и Крынкин живёт недалеко от театра. Это был маленький уютный тихий дворик с раскидистыми деревьями, которые создавали большую тень и прохладу. И всего с тремя небольшими четырёхэтажными домами. Громов вышел из машины, во дворе под тенью деревьев было настолько прохладно и свежо, что не хотелось уходить, но работа не ждёт. Михаил постоял ещё немного и зашёл в нужный подъезд, где царили тишина и прохлада. Парень поднялся на последний этаж, площадка была не большой и уютной, всего три квартиры и лестница, ведущая на чердак. Молодой человек подошёл к нужной двери, она была из красивого резного дерева и нажал кнопку звонка. Из-за двери послышалась тихая, нежная и красивая мелодия. Громову послышалась какая- то возня, через секунду всё стихло и усталый женский голос спросил: –Кто там? – Лейтенант Громов, мы вчера с вами в театре беседовали. Извините что потревожил, но появились ещё кое -какие вопросы. –Ответил Михаил и показал в дверной глазок развёрнутое удостоверение. На несколько секунд наступила тишина, потом щёлкнул замок и дверь открылась. На пороге возникла молодая девушка с измождённым и уставшим лицом. Светло-русые волосы спускали до плеч. Большие, грустные и какие-то потухшие голубые глаза смотрели куда-то сквозь Громова. Одета она была в банный халат персикового цвета. –Заходите. –«бесцветным» голом сказала девушка и тут-же добавила, пропуская Михаила в квартиру: –Вы извините, что я так выгляжу, я почти всю ночь не спала, вот душ минут десять назад приняла. –Всё нормально, я всё понимаю. –Ответил ей Громов, успокаивающим, мягким голосом, заходя в квартиру. Квартира была не большой, но уютной: крохотный коридор, в котором была только обувница и вешалка, маленькая кухня и гостиная и ещё, судя по всему, была спальня. –Идите за мной. –Всё таким же «бесцветным» голосом сказала Гвоздикова и пошла в гостиную. Михаил пошёл вслед за ней. Его опять охватило это странное чувство-ощущение, как будто всё это уже происходило, но на этот раз оно было немного другим. Молодой человек понял, что он уже почему-то заранее знает, что нужно делать и какие вопросы задавать. Гостиная была тоже не большой: угловой диван занимал почти всё пространство справа от двери на противоположной стороне стояло с несколько шкафов и не большой сервант, на стене-телевизор. –Что вы хотели у меня узнать? –Спросила девушка без эмоциональном голосом и, тяжело вздохнув, села на диван. –Извините, что приходится вам напоминать, но вечера вы сказали, что увидели мужа в луже крови и это было ужасно, но дело в том, что со слов вашего же директора вы упали в обморок до того, как он успел что-либо сказать, так как же тогда вы узнали про кровь? –Ответил Громов и достал свой блокнот. –Я почти ничего не помню из вчерашнего вечера, всё как в тумане. Я до сих пор в шоке. Когда меня несли в гримёрку, по дороге может кто-нибудь говорил об этом, или может потом кто заходил и рассказал. –Ответила девушка, ей явно было тяжело вспоминать вчерашний вечер. –Михаил что-то записал в свой блокнот. –У меня есть ещё вопрос. –Снова заговорил Громов. –Он может показаться не корректным, но я должен спросить. Говорят вашего мужа любили женщины, вы что-нибудь знаете об этом? –Да, я в курсе, но мне он был верен и не изменял, если вы об этом. –Ответила Лидия и тут-же добавила: –Извините, ещё вопросы будут, я устала и что -то мне не хорошо. –Она действительно выглядела «разбитной» и даже подавленной. –Громов сделал кое -какие записи у себя в блокноте, после чего ответил: –Ещё один вопрос, что у вас со щекой? –Он только что заметил, что у девушки по правой щеке что-то размазано, хоть оно почти сливалось с кожей вокруг, но явно было не много темнее. –На какой щеке? –Гвоздикова так удивилась и даже опешила от такого вопроса, что Михаилу на мгновение показалось, что от подавленности и «разбитости» не осталось и следа. Но Лидия мгновенно взялся себя в руки и ответила всё тем же «бесцветным», но уже немного резким голосом: – Это наверно я когда спала, просто отлежала щёку и всё и вообще, что за странные вопросы? Если это всё, я прошу вас покинуть мою квартиру. Я себя плохо чувствую, хочу остаться одна. –Молодой человек снова что-то записал в свой блокнот и сказал: