– М-да, – прервал молчание комиссар, – много у вас женщин за рулем. И очень много в штанах. Нормальную женщину в юбке или платье среди пешеходов и не увидишь. И очень много их за рулем. У вас мужчин не хватает? – Есть такое дело. Войны, болезни, неправильный образ жизни. Но не настолько, как может казаться, глядя на женщин за рулем. Просто барышням нравится быть независимыми от желаний и состояния здоровья своих мужчин. Моя жена вот в сорок лет воспылала желанием сесть за руль. И своего добилась. И я с гордостью могу сказать, что водит она лучше некоторых профессиональных водителей мужчин. Но в пределах асфальтовых дорог. Что касается брюк, для нас это уже привычно. Моя жена тоже чаще брюки на работу надевает, нежели традиционную женскую одежду. Ей так удобнее. – Слева, – продолжил он, – парк адмирала Нахимова, уроженца нынешнего Вяземского района. Установлен бюст и назван парк в честь адмирала уже после развала Советского Союза. Вот этого не пойму, почему можно было учредить орден Нахимова. Будет такой немного позднее, – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд комиссара, – но не поставить бюст на его малой родине. Он вроде бы не провинился перед советской властью. – Мне трудно что-либо ответить на это. Не мой вопрос, – дипломатично ушел от ответа Цанава. В магазин пошли все вместе. Комиссар с интересом осматривался. Особенно заинтересовала его оплата карточкой. Но вопрос, читающийся в глазах, он отложил. Сам Цанава и его помощник смотрелись достаточно колоритно. Но в наше время удивить кого-либо одеждой трудно. Продавщица ночного магазина, борясь с зевотой, по причине отсутствия других посетителей поглядывала на них всего лишь с легким любопытством. – Это у вас деньги такие? – поинтересовался комиссар, выйдя из магазина. – В некотором смысле да. Но у нас есть и обычные деньги. Просто я не брал их с собой. Ведь ехал на несколько часов и за грибами. А карточка всегда у меня с собой. Загрузились и, проехав перекресток, Трофимов снова остановил машину на площади Ефремова. Цанава вопросительно взглянул на Трофимова. – Я думаю, вам нужно это видеть, – глядя через зеркало на комиссара, ответил тот. Захлопнулись двери, пикнула сигнализация, и все трое направились к памятнику генерал-лейтенанту Ефремову. – Это Вечный огонь! У нас в городе он горит недавно. Это символ памяти о погибших в Великой Отечественной войне. В Москве у Кремлевской стены он горит на Могиле Неизвестного Солдата. Домой приедем, я вам покажу. А это памятник генерал-лейтенанту Ефремову, командующему 33-й Армией Западного фронта, пытавшейся взять Вязьму зимой-весной 1942 года. В штурме принимали участие четыре дивизии армии, общей численностью от 12 до 18 тысяч человек. Данные на этот счет разнятся. Штурм не удался, и бо́льшая часть личного состава погибла в окружении. За генералом присылали самолет, однако он предпочел остаться со своими солдатами. При прорыве из окружения был дважды ранен и, не желая живым попасть в плен, застрелился. Памятник генералу поставлен в 1946 году. Это один из первых памятников, посвященных событиям войны. Скульптор – Вучетич. Бывший боец 33-й Армии. Он – автор самых знаменитых скульптур, посвященных теме войны. Я покажу вам его творения. Они знамениты на весь мир. Мое мнение, это одна из самых выразительных скульптур вообще. И уж точно самая первая по времени. Цанава обошел памятник. Потом отошел, снял шляпу и склонил голову. Трофимову этот жест откровенно понравился. Когда Цанава повернулся к нему, в его глазах мелькнуло нечто такое, что Трофимов понял: лед официальных отношений между ними треснул. На Ямской площади Трофимов завернул на заправку и долил бак до полного. Выйдя из машины, для того чтобы открыть ворота, Трофимов услышал радостный лай Арчибальда. И из-под ворот вылезли все три, громко жалующихся на жизнь, кота. Удивительно, но и собака, и коты на слух узнавали автомобиль хозяина еще издали и старались встретить, как могли. Поставив машину и закрыв ворота, Трофимов, сопровождаемый кошачьей стаей, подошел к собачьему вольеру и просунул Арчибальду кусок колбасы. Пес просто разрывался, пытаясь одновременно и лизать руки хозяина, и облаивать незнакомцев, и уделить внимание вожделенной колбасе. Успокоив собаку, Трофимов с гостями вошел в дом. – Так! Снимайте плащи! Сейчас я вам чего-нибудь поставлю на компьютере, а мне нужно приготовить нам завтрак и моей живности сварить еду. – Секунду! Познакомьте нас со своим жильем, – предупреждающе подняв руку, поменял планы Трофимова Цанава. Посетив туалет, Цанава прошелся по всему дому. Причем действительно осмотрел комнаты и помещения, когда его помощник в основном осматривал территорию за окнами. Комиссар переспросил: – Как вы там говорили: работаю мастером в электросетях, заработок ниже среднего? – Именно так! А у жены – выше среднего. – Ну, неплохо в целом! Хотя мне пока что не с чем сравнивать. В наше время люди живут и лучше, нежели вы, но у них и должности и, соответственно, мера ответственности несравнимо выше вашей. Но как пример мне интересно было оценить. – Я, кстати, пока ходили и смотрели, придумал, что вам нужно увидеть. Пойдемте! Войдя в зал, Трофимов включил компьютер и аудиоцентр, через который у него работал звук, и поставил перед монитором кресло и стул. Пока расставлял мебель, компьютер загрузился. – Итак! Это для настроения. Парад Победы на Красной площади 24 июня 1945 года. Вам будет крайне интересно это посмотреть. Особенно с учетом того, что вы многих знаете. Как закончится, я поставлю Парад 9 мая 2015 года. Вы получите представление о том, что собой представляет Россия сейчас. Трофимов запустил ролик и пошел на кухню. Следом за ним отправился помощник комиссара. – Надо позвонить. Чтобы паники не было, – вытаскивая и включая телефон, уведомил контролера Трофимов. Звонки много времени не заняли. Алексей отделался дежурными фразами и сразу после этого выключил телефон. Иначе тот бы трезвонил не переставая. После просмотра Цанава пришел на кухню в приподнятом настроении. Поэтому когда все устроились за столом, он внимательно посмотрел на помощника. – Виктор! Ты фляжку с собой не захватил? – В форме осталась, – смутился тот. – Вот… М-да, – крякнул комиссар. – Момент! – Трофимов метнулся к холодильнику, доставая дежурную бутылку водки. – На всякий случай, стараюсь иметь в холодильнике! Хотя… могу еще предложить неплохой самогончик. У товарища беру по трехлитровой баночке на полгода. Но он теплый. – Давай лучше холодную. Трофимов поставил на стол и наполнил две стопки. – А себе? – Я за рулем. У нас с этим строго. Сейчас себе соку налью. Комиссар поднял со стола стопку и встал. Следом вскочили Трофимов и помощник Виктор. – За Победу! – произнес Цанава, и все выпили. Пока завтракали, гости выпили еще по две стопки. Потом пошли снова к компьютеру. Цанава попросил рассказать все, что знает и думает Трофимов о развале СССР. Рассказ затянулся часа на полтора. Точнее, Трофимов рассказывал и показывал на компе соответствующие последним тридцати годам ролики. Когда на мониторе шли кадры спуска красного флага над Кремлем, Цанава ударил кулаком по подлокотнику кресла и выругался. Трофимов с опаской посмотрел на него и предложил прекратить просмотр и заняться насущными вопросами. Но комиссар потребовал продолжать. И все же он не выдержал! После просмотра кадров беснующихся толп, орущих «Москаляку – на гиляку!», факельных шествий с портретами Мазепы, Бандеры и других предателей, разрушения советских памятников и осквернения могил героев войны, он вскочил и выбежал на веранду. Остальные последовали за ним. Цанава стоял у окна, устремив в него застывший взгляд. Неожиданно он повернулся и схватил Трофимова за грудки. – Как? Как вы могли предать дело Ленина и Сталина? Свершения, оплаченные кровью и жизнями миллионов советских людей! – кричал он, вплотную приблизив свое лицо и брызгая слюной. – Чего вам не хватало? На что купились? Трофимов настолько был потрясен и подавлен этой вспышкой, что в первые мгновения просто опешил. Однако секунды спустя в глубине его души поднялась буря чувств. Тут была и обида за свое поколение, и чувство вины, и одновременно сопротивление обвинениям. Все это сплелось в огромный ком, который сдержать он был не в силах. Он уже не слышал, что кричит ему в лицо Цанава. Он тоже схватил комиссара за грудки. – Мы виноваты? Да! Да! Мы виноваты! Никто не мог предположить, что нас предаст собственное руководство! Никто не мог знать, что враг не там, за океаном, а здесь! В Москве! В Кремле! Мы предатели? Нет! Предатели те, кто привел их в Кремль! А это сделали вы! Ваше поколение! Это вы предали Сталина! Вы вынесли его из Мавзолея! Вы снесли памятники ему! Вы назвали его преступником и палачом! Вы списали на него все свои грехи! Вы расчистили дорогу тем предателям, которые сдали Союз. Так кто из нас более виноват? – орал он в багровое от бешенства лицо Цанавы. На секунду возникла тишина, в которую вплелся голос из-за стены: – Федорыч! Что там у тебя происходит? Может, мне в милицию позвонить? И куда ты вообще пропал? Собака твоя даже выла от голода. Пришлось подкармливать. Трофимов пришел в себя. Они с комиссаром продолжали держать друг друга за грудки, краем глаза он еще видел державшего его на прицеле помощника с побелевшим лицом. На лице, как в книге, отображалась борьба между обязанностью обеспечения безопасности комиссара и его же приказом охранять Трофимова. – Кто это? – прошептал Цанава. – Сосед, – так же шепотом ответил Алексей и, сделав шаг назад, отпустил лацканы пиджака комиссара. – Все нормально, Иваныч! Это мы с товарищем… немного поспорили об истории. Несколько погорячились. – А ну-ка, выйди во двор, поговорим, – все так же недоверчиво ответил сосед. Трофимов развел руками, глядя на Цанаву, и пошел к выходу. Комиссар проводил его взглядом и дал знак помощнику оставаться на месте. Сосед Иваныч успокоился, лишь поздоровавшись с Трофимовым за руку и увидев того живым и здоровым. Алексей поблагодарил того за заботу об Арчибальде и заодно попросил подкормить того, если он снова не появится в ближайшие дни. Пока он отсутствовал, все успокоились. Цанава докуривал папиросу, помощник уже был без пистолета в руке. – Ладно! Все успокоились. Диспуты о мере ответственности перед историей оставим на потом. У нас стоит задача изменить ее и исправить ошибки. Либо избежать их, – негромко подвел он итог конфликта, – пойдемте работать, времени у нас немного, а задачи объемные. – Я, в свою очередь, тоже приношу свои извинения лично вам. Вы остались верны до конца. За что вы и пострадали. Цанава внимательно посмотрел в глаза Алексею и медленно кивнул, принимая извинения. Вернувшись в дом, Трофимов продолжил: – Я предлагаю сделать следующим образом: товарищ комиссар, вы формулируйте вопрос, какую информацию хотели бы получить. Желательно, чтобы эта информация была объемной. Я отыскиваю ее на компьютере жены и ставлю на скачивание на флешку. Одновременно на компьютере, на котором вы смотрели ролики, начинаем искать все нужное по событиям непосредственно октября 41-го года. Эту информацию я сразу буду распечатывать. В дорогу с собой я захвачу ноутбук дочери. Он старенький, но от возраста хуже тексты читать не стал. Он обеспечит вам возможность детально разобраться с информацией на флешке. Я сомневаюсь, что мы можем что-то кардинально изменить в судьбе Западного и Резервного фронтов. По срокам мы катастрофически опаздываем. Но изыскать возможности поупираться и добавить ложку дегтя в бочку меда под названием операция «Тайфун» мы можем. – А вот такой вопрос, можем мы найти информацию о предателях Родины и тому подобное? Это ведь, так сказать, мой профильный вопрос. – Ну, а как же? И это поищем, не обещаю, что в материале будут ярко выражены личности предателей, проявившихся в событиях в районе Вязьмы, скорей всего там будет общий список, но выбрать из него кое-что мы сможем. – Тогда работаем!