– Ужас, – Элоиза растянула панталоны на кровати. – Тихий. – Произведение искусства. Между прочим, народное творчество… По паучьему шелку из Эхларра расползались серебряные цветы, и уже их лепестки украшали мелкие жемчужинки. Элиза подняла панталоны двумя пальцами. – Обошлись в пятьдесят тысяч. Сейчас примерная стоимость, если верить оценке, около семидесяти. Застрахованы, – предупредила Лотта на всякий случай. И панталоны вернулись под стекло. – Этот дом меня ужасает, – призналась Элиза, активировав защитный полог на витрине. – Здесь куда ни плюнь, в произведение искусства попадешь запредельной стоимости. Но ничего. Я сделаю из тебя человека. И сделала. То есть Лотта, несомненно, осталась человеком, но вот… Она стояла в огромном зале, пытаясь справиться и с ужасом, и с восторгом, и с желанием немедля вернуться в авто. Путешествие? Да чем Лотта вообще думала, соглашаясь на эту авантюру. Всех богов ради, она должна, просто-таки обязана вернуться домой. Немедленно. Но Элиза схватила ее за руку и потянула: – Идем, не хватало еще на регистрацию опоздать… так, багаж доставят, я прослежу. Карточки взяла? – Взяла… Лотта зачарованно повела головой вслед огромному экзальцу, что медленно шествовал по залу. Колоннообразные ноги защитного его костюма мягко касались каменного пола, покачивался экзопанцирь, защищающий тело и поддерживающий комфортное давление. За ним цепочкой выстроились особи поменьше. Самки. Экзальцы и вправду настолько далеко ушли по пути генной модификации организма, что называть их людьми язык не поворачивался. – Не зевай, потеряешься… – Элиза дернула ее за руку. – Что? А, еще насмотришься. Теперь послушай меня, Лотта. Если вдруг что-то пойдет не так… что угодно. Не знаю, деньги там закончатся. Или домой вернуться захочешь. Поймешь, что все не по тебе. Достаточно будет просто показать клеймо. – Знаю. За деньги Лотта волновалась меньше всего. Даже если иссякнут обычные счета, куда перечисляли гонорары, то доступ к семейному состоянию у нее останется. – Все-таки я волнуюсь, – Элиза обняла ее и прижала к себе. От кузины пахло дымом и духами, а еще чем-то сладким, будоражащим. – Может, стоило с тобой полететь? Лотта покачала головой. Конечно, искушение позвать Элизу было огромным. Но… где она, там репортеры, а репортеры Лотте были совершенно не нужны. – Ладно… чего это я… ты же не маленькая уже. Не маленькая… Слева пронеслась стайка юрких виррхассцев, оставив за собой ароматный след. Впрочем, тотчас активировались встроенные вытяжки, и след растаял, как и пыльца симбионта-лишайника, который давно и прочно сроднился с кожей, окрашивая ту во все цвета радуги. А ведь редкость изрядная. Интересно, ее как-то извлекают из фильтров? Или просто утилизируют вместе с обычной пылью и прочим мусором? – Итак, третья палуба. Полулюкс, полный пансион. Две недели до Жемчужного берега, две недели там и обратно столько же… Лотта кивнула. Программу круиза она разве что наизусть не заучила. И не только ее. Пока кузина создавала гардероб, подходящий успешной писательнице, Лотта приобрела контрольный пакет акций «Принцессы Аула», а с ним и чертежи лайнера, просто так, для душевного спокойствия. Изучила личные дела экипажа. Прошлась по персоналу, а заодно уж обзавелась полным списком пассажиров. На всякий случай. В конце концов, любое безумие должно быть хорошо продуманным. – Все, дорогая, – Элиза расцеловала ее в обе щеки и даже притворно всхлипнула. – Удачи тебе… хорошо провести время. Она отступила и тут же, словно спохватившись, наклонилась и шепнула на ухо: – Будешь смотреть новости, не удивляйся. Это я несколько… подстраховалась. – Что? Лотта терпеть не могла, когда кто-то из родственников начинал проявлять инициативу. Как правило, оная выливалась в некую сумму, которая уходила из фонда, специально созданного, чтобы оплачивать последствия болезней, эпидемий и таких вот инициатив. – Ничего, дорогая, – Элиза отступила и взмахнула платочком. – Отдыхай и ни о чем не думай! Проклятье. Теперь Лотта точно будет думать о том, во что кузина вляпалась. – Добрый день, – девушка за стойкой широко улыбнулась, продемонстрировав парочку искусственных клыков. В правом сверкнул алый камешек. Россыпь таких же украшала щеку девушки, впрочем, мгновение – и камни изменили цвет на темно-зеленый. Не камни. Симбионты с Ал-Аххша. Последний писк моды, если верить «Сплетнику». Лотта не верила, но с трудом отвела взгляд от колоний протозоев, что медленно перемещались по щеке девушки. – Д-добрый, – она протянула ладонь и коснулась монитора. И тот отозвался радостной золотой вспышкой. Улыбка девушки стала еще шире, а симбионты засверкали золотыми искрами. Странно это смотрелось. Определенно. – Наша компания счастлива приветствовать вас! – радостно воскликнула девушка. – Мы надеемся, что грядущее путешествие вам запомнится… – Не сомневаюсь, – мрачно сказала Лотта и поправила лямку махонького рюкзачка, который выбирала Элиза, как и тунику из паучьего шелка, и просторные шаровары, и босоножки на плоской подошве. Нет, получилось интересно и… непривычно. Настолько непривычно, что Лотте приходилось делать над собой усилие, чтобы не одергивать подол этой самой туники. Еще не поздно вернуться. Всего-то и надо – отступить, вызвать такси и дать адрес. – Ваш багаж… – девушка взмахнула над экраном. – Уже доставлен. Если у вас имеются какие-либо пожелания относительно рациона… – Нет. – Или непереносимость продуктов… – Нет. – Или… – Нет, – рявкнула Лотта. Надо возвращаться. Немедленно. Но если она вернется, то никогда в жизни не рискнет выйти за пределы дома. И Лотта, мотнув головой, сказала: – Можно мне на корабль? – Конечно! Наша компания желает вам… Глава 5 Данияр Седьмой, не стесняясь собственного любопытства – в конце концов, здесь он не диктатор Ах-Айора, а всего-навсего скромный мультимиллионер, – крутил головой, спеша разглядеть и ксеноморфов в удивительном их многообразии, и холодную глянцевую обстановку перевалочной базы, и вообще все, включая генно-модифицированные плющи, что затянули стену до самой крыши. Листья их, окрашенные во все оттенки лилового, складывались удивительным узором, который отражался на зеркальных плитах пола. Вокруг царила суета. Люди. И почти люди, тела которых были изменены, пожалуй, куда больше, чем несчастный плющ. Совсем даже не люди. Големы-носильщики, чьи многосуставчатые конечности двигались столь быстро, что разглядеть их было сложно, и казалось, что длинные змееобразные тела, груженные багажом, просто плывут над полом. И в нем же отражаются. С куполообразного потолка свисали тяжелые шары светильников, облюбованные каадским диким мхом. И сонмы светящейся мошкары кружили вокруг него, поглощая заодно избыточный углеводород.