«Ах, вот, оказывается, в чем дело! Они все давно друг друга знают. Десять лет избегали этой встречи, но все же случилось», – удивленно думала Инна, уже совсем другими глазами глядя на сидящего рядом Игоря Золотарева, который ни с того ни с сего разоткровенничался. Чтобы не киснуть в отеле в ожидании вердикта полиции относительно смерти Зубаридзе, насильственной она была или нет, сразу после завтрака, накрытого с большим опозданием, Золотарев предложил Инне совершить экскурсию в Цинандали. Она охотно согласилась. День был солнечный, вопреки ее мрачному настроению, и в парке, куда они приехали, бушевала весна. Инна понемногу приходила в себя. После долгой прогулки среди вековых дубов по зеленым лужайкам, похожим на танцпол, усыпанный конфетти первоцветов, с бегающими по нему лучами солнечных зайчиков, разговор невольно зашел о том, что случилось вчера. Они, уставшие, присели на одну из скамеек. Инна не могла не спросить, откуда Золотарев знает безумную старуху? И на что это Агриппина Викентьевна весь вечер намекала? Почему называла Зубаридзе извергом и палачом, а самого Игоря предателем? И услышала в ответ такое… После рассказа Золотарева события вчерашнего вечера предстали перед Инной в новом свете. Она поняла, почему так разоделась Лолита, с какой целью на этот ужин явилась почти что в свадебном платье Тамара, отчего трясло Зубаридзе, после того, как нелицеприятно высказались о его вине. Что до остальных гостей, там тоже могли быть сюрпризы. У Инны словно глаза открылись. И вкус «Лилит» ее уже не удивлял. Вернее, послевкусие. И аромат… Зубаридзе невольно передал своему детищу то, чем мучился сам. Этот мутный, дурно пахнущий осадок со дна его души попадал в квеври, куда Илиа закладывал вместе с гребнями виноград, тут уж ничего не поделаешь. Характер винодела передается его вину. И его грехи тоже. Вернувшись в отель, Инна заперлась у себя во флигеле и стала взахлеб писать. Ей хотелось выплеснуть в Тсен все то, чем она жила последние сутки. Весь этот кошмар. И спросить у читателей блога: правильно ли она думает? Неужели это было убийство?… …Полиция уехала довольно быстро. Инна думала, что их будут мучить до утра, но немецкие паспорта сделали свое дело. Следователь, или кто он у них здесь, бодро пообещал гостям отеля разобраться в случившемся, санитары с каменными лицами отнесли упакованный в полиэтиленовый мешок труп винодела в машину «скорой помощи», эксперт наскоро собрал образцы для исследования. На дворе царила глубокая ночь, и лица у всех, и у полицейских, и у туристов, были помятые. Гости Зубаридзе вяло откликнулись на просьбу полиции собраться в холле, но деваться было некуда. – По всем признакам это смерть от пищевого отравления, – устало сказал врач, приехавший на «скорой». Он был уже в возрасте и говорил по-русски хоть и с сильным акцентом, но понятно. Похоже, родился еще в СССР, где почти все говорили по-русски. – Вот, женщина сказала, что Илиа Зубаридзе шел к столу, словно бы у него были проблемы со зрением, – врач кивнула на съежившуюся Инну. – Потом его вырвало. И первоначальный осмотр тела это подтверждает. Отравление, – выдохнул он. – Но все остальные здоровы! – горячо возразила Алла. – Ведь мы все ели одно и то же! И пили! – Я вам ничэго на это нэ скажу, – акцент у врача сделался сильнее. Видно было, как он волнуется. Все-таки немцы! И русские туристы! Золотой запас Грузии. С ним надо бережно. – Вскрытиэ покажэт, от чэго имэнно он умэр. – Господи, да чем он мог отравиться? – взмахнула веером Татьяна. Все невольно переглянулись и покосились на Агриппину Викентьевну. Та сидела, как лопнувший воздушный шарик, почти бестелесная и едва дышала. Инна невольно подумала: «Как бы и она не умерла!». Врач тоже с тревогой посмотрел на пожилую женщину. – В общем, понятно, – вмешался следователь. – Я посмотрел визы в ваших паспортах. Вы все пробудете в Грузии как минимум до субботы. Сегодня понедельник… Немцы переглянулись. – Э-э-э… – протянул следователь. – Есть здесь переводчик? Инна невольно усмехнулась. Она была уверена, что немка прекрасно все поняла. Но упорно делает вид, что произошедшее сегодня в красной гостиной не имеет к ним с мужем никакого отношения. Тамара, запинаясь, стала переводить речь полицейского на английский. Инна хотела, было, ее поправить, но осеклась. Зачем, если немка и по-русски прекрасно все поняла? Хочет ломать комедию, не надо ей мешать. Пока не понятно, по какой причине так скоропостижно скончался Зубаридзе, не стоит лезть в чью-то частную жизнь. Потому что через несколько дней они разъедутся по городам и весям и вскоре забудут друг о друге. Проблем, что ли мало? – …Monday, – закончила свою короткую речь Тамара. – Уже вторник, – мягко поправил ее Золотарев, который прекрасно знал английский, но, как и Инна, предпочел не вмешиваться. – Да, вторник, – кивнул полицейский. – Отдыхайте, гуляйте, наслаждайтесь вином и национальной кухней, будьте, как дома, дорогие гости. Ну а мы постараемся побыстрее разобраться с этой проблемой. – Мы должны оставаться здесь, в шато? – в упор спросила Алла. – Тэбэ здесь тэсно? – полицейский широко улыбнулся и развел руки. – Вон Кура, вон гора, вэздэ вино… Это прозвучало, как ирония. Гости должны были рассмеяться, но вместо этого понурились. Им недвусмысленно дали понять, что покидать Кахетию не рекомендуется. Непонятно, что именно здесь вчера вечером произошло. Полицейские на всякий случай отсканировали паспорта туристов. Никого пока не задержали, но, очевидно, взяли на заметку. Сбежать никому не удастся, разве что немцам, если те вдруг захотят уехать. Но, к удивлению Инны, этого не случилось. Утром они столкнулись на завтраке. Спала Инна плохо. Да и какой тут сон? Утром она, поколебавшись, позвонила в номер Золотарева. – Игорь, не сочти меня навязчивой, – заканючила она. – Мне просто страшно. – Могла бы у меня в номере переночевать, – намекнул он. – Я бы с радостью, но, боюсь, Лолита меня из ревности зарежет, – мрачно пошутила Инна. – Игорь, я не хочу одна идти на завтрак. Потому и позвонила. Не составишь компанию? Или я не вовремя? – Я в номере один, – он прекрасно понял намек. – Тут, солнце мое, не до разврата. В наши ряды затесался отравитель. – Так ты пойдешь со мной на завтрак? – Инне надоело пикироваться. Она мечтала о чашке кофе. – Понимаю. Берешь меня на должность дегустатора при коронованной особе, – пошутил Золотарев. – Ладно, одеваюсь, – он зевнул. – Сколько времени тебе надо? – Минут десять. – Через десять минут в холле, – уже деловым тоном сказал он и дал отбой. Инна коротко вздохнула и стала собираться. В красной гостиной успели прибраться, но все устроились за столиками на открытой веранде, несмотря на то, что утро было апрельским, прохладным. Горы дремали в пуховых одеялах облаков, закутавшись по самые макушки. Но прогноз обещал ясный солнечный день. – В горах всегда так, – улыбнулся Золотарев. – Погода меняется быстро, так что прогнозам стоит верить. Сегодня солнечно, без осадков, и я предлагаю прогулку в Цинандали. Ты хотела поснимать в музее Грибоедова и то, что осталось от дворца князей Чавчавадзе. – А нам разве можно отсюда уезжать? – вздохнула Инна. – С тебя что, взяли подписку о невыезде? Просто порекомендовали находиться поблизости на случай, если следствию понадобятся твои показания. Уж ты-то здесь точно ни при чем. – А кто причем? – живо спросила она. Золотарев посмотрел на столик под навесом, за который сели выпить утренний кофе Агриппина Викентьевна и Лолита. Девушка сегодня была одета, как обычно: джинсы, кеды, бейсболка. Но взгляд, которым Лолита одарила Инну, был вчерашний. Бесстыдный, оценивающий шансы соперницы в борьбе за мужчину, которым Лолита хотела владеть единолично. Инна невольно вздрогнула и потащила Золотарева подальше от бабушки с внучкой. Тут-то она и наткнулась на немцев. Те сидели особняком, благо веранда была просторной. Во время сбора урожая Зубаридзе, видимо, планировал кормить здесь работников, да и наплыв гостей в сезон был дай боже! Поэтому помимо столиков на подиуме были и столики под навесом, увитым виноградной лозой, прямо на голой земле. Несмотря на то, что она еще не прогрелась, а лоза пока не оплела шпалеры, немцы устроились именно там. Он был в свитере, а хорошенькая немочка надела парку, с которой совсем не гармонировали сапфиры в ушах и на пальце. Тонкое запястье молодой женщины тоже обвивал изысканный браслет из белого золота с сапфирами и бриллиантами. Она словно забыла их снять со вчерашнего вечера, так переволновалась. Инна обратила внимание, что тарелка немца пуста. Перед его женой лежало одинокое вареное яйцо. – Рискнем что-нибудь съесть? – подмигнул Золотарев. Она кивнула. Вчера за ужином Инна так и не успела насладиться грузинской кухней. После того, как скончался Зубаридзе, у всех пропал аппетит. А теперь организм требовал свое. Когда они шли к столу, на них смотрели все. – Я не знаю, что во мне сильнее, страх или голод, – пожаловалась Инна. – Бери пример с меня. – И Золотарев решительно взялся за графин с апельсиновым соком. – Приятного аппетита, – раздался в гостиной напевный голос. И «Хозяйка Медной горы» подтвердила свои слова энергичным взмахом веера, на этот раз черно-белого. «Она их коллекционирует, что ли? – невольно подумала Инна. – Или у Татьяны “неделька”? И она их все семь с собой привезла? Забавно». – Все-таки решили позавтракать? – Алла пристально смотрела, как Золотарев накладывает в тарелку домашние сыр и колбасу. – Полагаю, что вареные яйца отравить не так-то просто, – невозмутимо ответил он. – Равно как и колбасу с сыром. – Отравить можно все, – хмыкнула Алла. – Вам виднее, – парировать ресторатор. – Вы ведь рулите ритейлом. – Не рассказывайте мне о том, что на кухне в вашем ресторане все стерильно, – насмешливо сказала Алла. – Один-один, – рассмеялся Игорь. – И все же отважьтесь на бутерброд. Иначе рискуете умереть с голоду. – Я хочу кое-что прояснить, – вмешалась в разговор Тамара, которая, оказывается, давно стояла в дверях. – Только давайте выйдем на веранду. Я хочу, чтобы все это слышали. В особенности, иностранцы, которым я переведу то, что сказала. Это важное заявление по поводу смерти моего мужа. Поскольку всем было любопытно, что скажет хозяйка, Алла с Татьяной и Золотарев с Инной потянулись за Тамарой на открытую веранду. Она встала в центре, неподалеку от столика, за которым сидели Лолита и Агриппина Викентьевна. Поняв, что речь пойдет о вчерашнем инциденте, немцы подтянулись поближе. Не хватало только Саши с его девушкой, но молодежь любит поспать. Когда все расселись, Тамара, немного волнуясь, сказала: – Здесь кто-то сомневается в качестве еды, которую подают на стол… – Кто-то! – хмыкнула Алла. – Дорогуша, после того, как ваш муж свалился в тарелку кетчупа и перестал дышать, вашему бизнесу конец. Если бы не расследование и не настоятельная просьба полиции оставаться в отеле, – она подчеркнула слово «просьба», – ноги бы нашей здесь уже не было. И всех остальных тоже. А уж отзывы мы напишем! Тамара метнула в нее злой взгляд. – Вчера было поздно рассказывать о том, что на самом деле случилось, – стараясь держать себя в руках, сказала она. – Вы, должно быть, обратили внимание на то, что я долго беседовала с врачом. Мы говорили по-грузински, поэтому суть нашей беседы осталась за кадром… При этих словах Агриппина Викентьевна вскинула голову, словно проснулась. Лолита тонко улыбнулась, и Инна поняла почему. – Мой муж последнее время неважно себя чувствовал. Это все из-за его экспериментов. Он тестировал на себе удобрения, которые использовал в нашем винодельческом хозяйстве. – Селитру ел, что ли? – ехидно улыбнулась Татьяна. – Он ел виноград с лозы, которая была ею удобрена, – невозмутимо пояснила Тамара. – И делал это систематически, подбирал дозу. Исследовал вкус, урожайность, устойчивость к болезням. Об этом я и сказала врачу, приехавшему на «скорой». Он как раз писал заключение о смерти моего супруга. А врач, в свою очередь, поведал мне, а потом и полиции, что смерть Илии очень уж похожа на отравление. Отравление нитратами, – подчеркнула Тамара.