Инна с удивлением смотрела на стоящую перед ней женщину. Да, фото недавнее. Но все же… Лицо Вероники было заполировано ботоксом и филерами так, что напоминало восковые шедевры из музея мадам Тюссо. Без морщин, но и без мимики. Рот еле двигался, глаза не улыбались. Для чего все это? Только лишь для того, чтобы на фото выглядеть моложе своих лет? – Что вы на меня так смотрите? – требовательно спросила Вероника, присаживаясь напротив. – Любуюсь, – нашлась Инна. – Вы так молодо выглядите. – Могу дать контакт, – Вероника обозначила улыбку. Рот дернулся, но не смог растянуться, словно бы уголки его были намертво прибиты гвоздями. – Вам не мешает сходить к хорошему специалисту. К косметологу. – А что со мной не так? – Инна нервно поправила волосы. – Дорогуша, но так же нельзя! – возмущенно сказала госпожа Ригер. – У вас же неприлично много морщин! Вы выглядите на сорок пять! «Все ж немного меньше, чем мне есть на самом деле», – мысленно усмехнулась Инна. Да, в свое лицо Вероника вложила немало денег, но это не сделало лучше ее фигуру. И выглядела она молодо только на фото. – Вы не на диете? – спросила она, открывая меню. – Пытаюсь, – вздохнула Вероника. – Но сейчас я смертельно хочу жрать. Что порекомендуешь? – перешла она на ты. – Ты ведь здесь не в первый раз? – Пиццу с грушей и сыром бри. Тыквенный суп-пюре с крабовым мясом. А из напитков – облепиховый чай. – Мне надо выпить, – сказала Вероника. – Я сегодня дико устала. Читала отказы от телеканалов. Набралась целая папка. Вывод: все чего-то ищут, но не знают сами, чего хотят. Это безумие какое-то! Надо чтобы выстрелило. Но при этом рисковать никто не хочет. И денег вложить не хочет. Бюджет минимальный, съемки павильонные или такая натура, которая денег не стоит. Деревня там или провинциальный городок, где герои находят свое счастье. Сил уже нет это читать. И как такое возможно: найти золотую жилу без всякого риска? На то и клад, чтобы принять на веру стремную карту, где рукой бродяги-пирата нацарапаны координаты. Либо веришь, либо забываешь про клад. Вот и мечусь, лопатя «бестселлеры» и собирая заявки от сценаристов… Но что это я о работе? Давай сделаем заказ и поговорим о Грузии. Они сошлись на тыквенном супе, но пиццу Вероника предпочла посытнее. Глядя, как она жадно пьет вино, Инна вспоминала слова Золотарева: «Она довольствуется обществом теней». Да ничего подобного! Вероника Ригер любит жизнь и пьет ее так же, как это вино, жадно, заразительно, если ее мучит жажда. Так что поневоле хочется составить ей компанию. – Итак? – внимательно посмотрела на нее госпожа Ригер. – С чем ты пришла? – Мне надо поговорить с вашей… с твоей дочерью. А я не знаю ни адреса, ни телефона. Хотя я предпочла бы не телефонный разговор, а встречу. – Что натворила Лола? – Пыталась соблазнить Золотарева. – А… – протянула Вероника. – Стой! Он что, тоже был там?! В отеле Зубаридзе?! – Да. – Черт! Мне все это не нравится! – Скажи, кому принадлежит идея поездки в Грузию? – В общем-то, мне. – То есть? – Моя свекровь, которую я смертельно ненавижу, но о которой вынуждена заботиться, все время требует к себе внимания. И чуть ли не каждый день грозится, что лишит нас с дочерью наследства. Отпишет квартиру троюродному племяннику, который то ли есть, то ли нет. Но когда человек в старческом маразме, дальние родственники, претендующие на его квартиру, всегда найдутся. Ты бы видела эту квартиру! Вот мне и приходится терпеть. Свекровь привыкла каждый год ездить за границу. Мои средства ограничены, а преклонный возраст не позволяет Агриппине Викентьевне делать дальние перелеты. И что у нас остается? Турция, где в апреле еще холодно. Египет, который закрыт. Можно, конечно, через Белоруссию, но повторяю: моей свекрови глубоко за семьдесят. Стыковочные рейсы не для нее. Карловы Вары дорого. Дела у меня сейчас идут не очень. Вот раньше я отправляла свекровь в апреле в Египет, и все были довольны! А теперь приходится искать варианты. Из этого отеля в Грузии мне уже не первый год приходит реклама. Ума не приложу, как они на меня вышли? – Могу предположить, что это Тамара. – Допустим. Я не обращала на рекламу внимания, пока мне не пришло очень уж выгодное предложение. И я его рассмотрела. Поговорила со своими знакомыми и выяснила, что Грузия сейчас в большой моде. И дешево, и близко, и в Тбилиси сейчас уже весна. Я предложила свекрови на выбор: апрельская Турция, три звезды в европейском отеле, в захолустье, или вояж в Кахетию, в винодельческое шато. Она выбрала Кахетию. – Выходит, это было совпадение, – задумчиво сказала Инна. – Как странно получается: для каждого у Тамары Зубаридзе нашлось выгодное предложение. Получается, она заманила смертельных врагов в свое шато, чтобы умереть? Но на самоубийство это не очень-то похоже. Ее нашли в марани, в одном из квеври, с проломленным черепом. – Где?! – И винном погребе. – И ты хочешь сказать, что моя дочь… – Ваш заказ. Официантка поставила перед ними глубокие тарелки с тыквенным супом. Какое-то время они молча ели. Заметив пустой бокал, девушка предложила госпоже Ригер еще вина. Та не отказалась. – А ты почему не пьешь? – спросила Вероника. – Еще не отошла от Грузии. – Понятно, – кивнула Вероника. – Бухали, что ли? – Нет, на трупы любовались. Сначала он, потом она… А что ты, говоришь, случилось с Лолитой? – Она опять впала в депрессию. Убийства в шато, куда она поехала отдыхать, наложились на весеннее обострение. – У нее что, серьезные проблемы с психикой? – А как ты думаешь, почему она не работает? – прищурилась Вероника. – Нет, на учете моя дочь не состоит. Но на работе больше двух месяцев удержаться не может. Куда я ее только не сватала! Лола не смогла работать даже редактором по гостям на заштатном телеканале! Работа, не требующая умственных способностей. Позвонить, встретить, предложить чай-кофе. Ее, видишь ли, это напрягает! Дочь Стара Ригера – официантка! А кто виноват, что ты ничему не хочешь учиться? Ни перед кем не хочешь прогнуться? Всем подряд хамишь, подчеркивая свое превосходство. Мол, я дочка Аристарха Ригера, коренная москвичка! Потомственная аристократка! Мой дед был академиком, лауреатом Сталинской премии! Это вы мне должны кофе подавать! Так за это сейчас денег не платят. – И госпожа Ригер запила свои слова новозеландским вином. Инна подумала, что Золотарев ее выбор одобрил бы. Новозеландские вина сейчас в моде. Классика приелась, и это касается всего. Недаром сам Игорь поехал в Грузию дегустировать оранжевое вино. Вспомнив Золотарева, Инна расстроилась. Спасла пицца с грушей, которую принесла официантка. – А у тебя дети есть? – прервала молчание Вероника. Которая ела с еще большим удовольствием, чем пила вино. У Инны, глядя на нее, проснулся аппетит. – Тоже дочь, – кивнула она. – Но она помладше твоей Лолы. Ты не переживай, они сейчас все такие, – попыталась успокоить Инна госпожу Ригер. – Ищут себя. – Да, но пока наши дети себя ищут, мы себя теряем. Приходится быть их тылом, значит, не на передовой, где кипит жизнь и надо рисковать. Постоянно думаешь: надо терпеть, не высовываться, дорожить своей работой, какая бы она ни была. Лишь бы она вообще была. Все ради этих детей, которые вырастают неблагодарными свиньями! – с чувством сказала Вероника. – Но неужели муж тебе ничего не оставил? – Оставил. Квартиру, в которой я живу, – усмехнулась Вероника. – Еще в одной живет его мать. Дача тоже ее. Продать невозможно. Мы были в разводе, когда Аристарх умер. Следовательно, из его завещания я была исключена. Мать его пережила, значит, и он ничего при жизни не унаследовал. Агриппина Викентьевна, извини за подробности, впала в глубокий старческий маразм. Все ценности отнесла в банк и заперла там в ячейке. На черный день. Продавать ничего не разрешает. Коллекция монет, ценные марки. Кое-какие драгоценности. Я все время боюсь, что свекровь потеряет ключ. – А твои родители? – Живы здоровы, – пожала плечами Вероника. – Живут на пенсию. Я-то из простой семьи. За что меня свекровь все время ненавидела. – Где же вы познакомились со Старом? – На корте. Мама с папой пытались выбиться в люди посредством меня. И оплачивали мои уроки большого тенниса. Не сложилось, – коротко сказала Вероника. – Но ты была замужем за Старом Ригером! – И что? – насмешливо спросила Вероника. – Дорогая моя. Талантливые люди у себя дома превращаются просто в людей. Аристарх блистал в телестудии, в студенческой аудитории, на репетиции в театре. А дома он сдувался, и в мою постель ложилась пустая оболочка, понятно? К красоте быстро привыкаешь, а в быту мой гениальный муж был хуже ребенка. Ныл, когда у него поднималась температура, повсюду разбрасывал грязные носки и никогда не мыл за собой посуду. Даже не брился, если ему не надо было ехать на работу. Лежал на диване с книжкой, рядом стояла грязная тарелка, повсюду крошки. Мы почти не разговаривали, что бы я ни говорила, мой супруг называл это чушью собачьей. По его мнению, я была малообразованной нимфеткой, которая стремительно обабилась. И утратила для него всякую привлекательность. В интимной жизни у нас были большие проблемы. Деньги? Да он тогда не больно много зарабатывал. – Почему ты снова не вышла замуж? – Предпочла остаться вдовой Стара Ригера, – насмешливо сказала Вероника. – Я считала себя его женой, пока он снова не женился. Кстати, незадолго до смерти он сказал мне, что собирается это сделать. – Ты ее знала? – Нет. Какая-то девчонка. Аристарх сказал, что они ждут, когда ей исполнится восемнадцать. Не хотел скандала. Из-за своей юной невесты он и решился на операцию. Сказал, что чувствует себя старым. Разница в возрасте была солидная. А у него начались мигрени. А тут эта пиявка Тамара подсунула ему своего дружка, хирурга. Илью Зубарева. – Что ты скажешь о Поздняковой? – Ничего хорошего, – поморщилась Вероника. – Выскочка. Стар и меня эксплуатировал. Просил искать для нее роли, водить по кастингам. «Появится что-то вкусное – тут же звони», – говорил он. Стар имел в виду сериал на федеральном канале, с большим бюджетом и сильным сценаристом. Где было, что играть. Это ведь мне Позднякова обязана своей славой. За разговором они не заметили, как принесли десерт. «Побалую себя», – решила Инна. Пора было переходить к сладкому. – Золотарев… Он и Лола… Извини, но я все знаю. – Понятно… – протянула Вероника и посмотрела на нее с прищуром: – Он что, и тебя трахнул? – госпожа Ригер заметно опьянела. – Так получилось, – промотала Инна и почувствовала, как ее щеки вспыхнули. – Вот кобелина! Уноси ноги, слышишь? Хотя… Он сам, небось, уже в какой-нибудь Америке. Есть мужчины, которые всегда уходят по-английски, не прощаясь. Они считают, что они джентльмены, а на самом деле трусы. Игорек из таких. – Так было и с Лолой? – осторожно спросила Инна. – Что было, то было. Он уехал, а мы тут же выдали ее замуж. – Она что, все-таки была беременна?! – Нет, слава богу. Но об этом все говорили. О ее романе с женатым мужчиной, о том, что Лола за ним бегает. Она закатывала истерики, кричала, что вскроет вены. Лолита вела себя так глупо, что все над ней потешались. Золотарева я понимаю: зачем ему такая жена? Она же неадекватна! Он и переспал-то с ней из мести, чтобы он там ни говорил. Стар постоянно уводил у него женщин, причем, не прилагая к этому никаких усилий. Ну, любили его бабы, что тут поделаешь? – простецки сказала Вероника. – Он им стихи читал, и как читал! А Игорьку не хватает фантазии. Он все бизнесом отговаривается, некогда, мол. А на самом деле он просто торгаш, без грамма романтики. Предки его были торгашами, и сам он недалеко ушел, – презрительно сказала госпожа Ригер. – Они с моим мужем разругались вдрызг из-за Лолиты. Игорь уехал. Проще говоря, сбежал. А мы стали думать, что делать. У Стара был аспирант, давно уже влюбленный в Лолиту. Мы быстренько сыграли свадьбу. Меньше чем через год они разбежались. Но тема была закрыта. – Ты так спокойно об этом говоришь! – Лола все еще ребенок. И, похоже, останется им навсегда. Выйдя замуж, она по-прежнему бо?льшую часть времени жила у меня. Дома, а точнее, у мужа, ночевала редко. Она не умеет готовить, абсолютно не приспособлена к тому, чтобы вести домашнее хозяйство. Я до сих пор гадаю, для чего живет моя дочь? Хотя бы бабушку соглашается сопровождать в заграничных поездках, – Вероника тяжело вздохнула. – Она живет с тобой или с бабушкой? – Когда как. Сейчас, когда моя свекровь в больнице, Лолита перебралась в ее квартиру.