– Ок, да можно подумать, мне вас жалко, что ли? Идите! Видимо, мы всё-таки как-то пережали на девушку, потому что буквально в следующее мгновение нас перекинуло в полутёмные подземные пещеры (масло масляное!), кое-где горели лампы электрического освещения, а в углах змеился таинственный полумрак. Ни табличек для туристов, ни каких-либо объявлений, ничего. Пещера, свет, тьма, сумрак, сырость… и гадайте сами – что, почем, зачем и как? Мой неунывающий пёс… Кто-о?! – Гесс, это ты? – Я, – бодро откликнулся мальчик лет семи-восьми, в синих джинсах, красной ветровке, белых кроссовках и кепке с гербом Польши. – Хочешь лапку? Хочешь кожаный нос? На! – Уф, просто скажи, как я выгляжу? – Ты… ты старый! С бородой и лысый, ты совсем дедушка! Погладь мой зад! – Ага, ещё чего не хватало, мы здесь по делу, – вовремя сориентировался я. – Давай ищи! Ты хоть помнишь его запах? – Я всё помню, не обижай собаченьку! Уже хорошо, я потрепал по плечу малыша. Нюхай, бери след, указывай, куда нам идти, где у парня были проблемы, что с ним случилось. Мы честно обошли всё и не нашли ничего. Не знаю, право, засада, конечно… – И я не знаю. – Ты мои мысли читаешь, да? – Нет, – честно вскинулся резвый ребёнок, – но у тебя на лице всё написано. – Ты же читать не умеешь. – Не умею? – от души удивился мой пёс. – Да, точно, я не умею читать. Жизнь – боль. – И ведь не поспоришь… Мы не поленились обойти всю пещеру ещё раз. Итак, что можно было сказать. Если есть современные лампы и электричество, то мы как минимум в двадцатом веке. Потом я нашёл лестницу, ведущую куда-то наверх, а мой пёс – тропинку, ведущую наружу. Уже хорошо, вход-выход есть, с этим разобрались. Осталось выяснить, где было найдено тело юного героя, и разобраться с причинами его смерти. С первым было проще… – Вот здесь. – Гесс уверенно указал маленьким пальчиком на сырую каменную площадку в самом освещённом месте. – Он тут лежал. Кровью пахнет. Страха нет, он не боялся. Он храбрый! Храбрость большое дело, но ведь Грицко, кроме этого, был ещё и очень опытным бесогоном. Да он куда круче меня, столько лет отпахал, наверняка каких только бесов не видел и всех всегда бил! Что же такое тут произошло, чтобы он так неловко подставился? – Ты чувствуешь что-нибудь ещё? Есть другие запахи? – Есть. – Бесы? – Нет, люди. Всякие. Плохие. На тебе лапку! Я рассеянно пожал крохотную руку своего напарника, хлопнул себя по лбу и сел на холодный камень. Господи, неужели всё может быть так просто? Все ищут богомерзких бесов, убивших нашего товарища, и никому в голову не приходит, что это могли быть просто люди. Самые обычные люди: преступники, уголовники, бандиты, пьяные гопники или даже наркоманы с улицы, которые способны убить за дозу! – Дружище, поищи ещё! Кошелёк, сотовый, платок, какой-нибудь предмет, принадлежавший Грицко. Вдруг что-нибудь упало, закатилось, не знаю, там… Мальчик сурово сдвинул бейсболку козырьком назад, насупил светлые бровки, кивнул и, опустившись на четвереньки, резво бросился на поиски. Я ещё раз осмотрелся по сторонам, ничего интересного. Если даже предположить, что моя бредовая идея имеет право на существование, то в любом случае здесь должны были остаться улики. Все наши искали злобную рогатую нечисть, а на любые факты присутствия здесь людей могли просто не обращать внимания, в упор не замечая очевидного. То есть самого типического банального человеческого фактора, как-то так?! И Гесс нашёл! Он выкопал коротким носом полуприсыпанную пылью монетку. Один польский грош, на ребре которого была размазана капля крови. Я даже не сомневался чья. Меня гораздо больше задел иной момент. Это самое ребро было ровно полукругом заточено до бритвенной остроты. Помнится, я где-то читал, что вот так затачивают монеты карманные воры, порезал сумку или кошелёк, вытащил содержимое и бежать. Нет, если вор к тому же ещё и профессионал, то он работает не один и просто перекидывает украденное стоящему рядом помощнику, тот ещё одному, так что за руку хватать некого. Получается, что монета с острым ребром в любом случае уже является уликой. – Итак, кого же мы ищем, дорогой доктор Ватсон? – А с кем ты разговариваешь, Тео? – на всякий случай удивился мой пёс. – Извини. – Я протянул ему ладонь, и он положил в неё тяжёлую лапу. – Ты нашёл улику, значит, мы на правильном пути. – Я хороший мальчик? – Ребёнок отклячил зад и завилял им. – Мы всё найдём, мы всех победим, мы их кусь! Мне на минуточку захотелось застрелиться из собственного старенького нагана. Но доберман всё понял правильно, козырнул и вновь ринулся разнюхивать все углы каменной пещеры. Я пошёл за ним. Мы потратили ещё кучу времени, но, увы, ничего больше нам найти не удалось. Всё-таки это место было туристическим, а значит, тут регулярно производили уборку. К тому же мы ведь были не первой и даже не второй группой, которая добровольно пошла сюда, чтобы выяснить обстоятельства странной смерти юного бесогона из Харькова. Если уж другие ничего не нашли, то с чего вдруг обязательно должно повезти нам? А вот понятия не имею! Я вообще видел этого Грицко полторы минуты, почему мне так важно выяснить правду о его гибели и наказать виновных?! Наверное, у меня нет ответа. Считайте это чёрным капризом бывшего гота. Мы любим нагнетать атмосферу… После того как нам обоим стало ясно, что больше ничего никому найти не удастся, я дал отмашку двигаться на выход. Благо стрелки на стенах указывали направление. Через пару минут мы вышли из подземелья на солнечный берег Вислы. Лично мне никогда не доводилось быть в Польше (католическое кладбище, по которому нас гоняли вампиры, явно не в счёт!), и, честно говоря, я близко не представлял, насколько она прекрасна. Передо мной открылась чистенькая, ухоженная набережная, ряды торговцев сувенирами и флажками, маленькие передвижные кофейни, улыбающиеся люди, весна, сказочный мир, расцвеченный синим, зелёным и золотым. А прямо за моей спиной, на высокой горе, стоял дивный старинный замок с башнями, крепостными стенами и куполами католических храмов. – Вавель, старый центр Кракова, – щурясь на солнце, объяснил я своему псу. – Мы это в университете проходили, по истории европейской философской мысли. Правда, польская философия достаточно однообразна в своём отношении к России. Как оказалось, я поспешил судить всю страну. Да, их сейм и правительство прославлены на весь мир своей оголтелой русофобией, но насколько же простой польский народ чист, душевен, гостеприимен и максимально откровенен в каждом своём поступке! В свидетельство моих слов ставлю тот факт, что навстречу ко мне сразу бросились две немолодые польки, торгующие сувенирами, подхватили под руки и усадили на лавку. – Старому пану угодно присесть? Матка Боска Ченстоховска, да вы наверняка застали Варшавское восстание! Вот конфетка вашему правнуку. – Вкусняшка? Давай. А ещё есть?! Ещё, ещё, ещё! – Господи, да он их просто глотает. Мальчику не будет плохо? – О, ему будет хорошо, – мрачно покивал я, пока Гесс хватал конфеты пастью, словно закидывая их себе в глотку, как грешные души в преисподнюю. Женщины улыбались, и я решил воспользоваться ситуацией, обратившись к чуть более пожилой и наверняка опытной. – Я сам из Катовице, давно хотел увидеть Краков. Это ведь Вавельский холм, старый замок, верно? – Конечно, пан. – Седая полька охотно вступила в разговор, пока её молодая товарка отошла к прилавку, сопровождаемая настырным доберманом, который точно знал, сколько ещё конфет у неё в кармане лёгкой куртки. И он не отступит, пока не выклянчит все! В этом щепетильном вопросе даже я ему не указ. – Ноги устали бродить по этим пещерам, – нарочито тяжело дыша, продолжил я. – Тёмное место, и свет не везде. Всё-таки жутковато, вам не страшно тут вечерами? – Ох, скажу больше, пан, в последние годы эти драконьи пещеры более опасны, чем во времена самого дракона, – чуть понизив голос, ответила она. – Вы слышали, на прошлой неделе там мальчика убили. – Как?! – ужаснулся я, по ошибке перекрестившись на православный манер. Но собеседница этого не заметила, ей реально хотелось выговориться, так что я сделал верную ставку. Более молодая всё ещё сюсюкалась с малышом Гессом, который давал ей ручку и две ручки и зачем – то подставлял свой детский зад, а умудрённая годами женщина без пыток и допросов сливала мне в уши всё, что знала. Если попытаться передать её рассказ не в диалоговом, а в документальном ключе, то получалось приблизительно следующее. Тело Грицко (это я от себя, полька имени не знала!) было обнаружено вечером, после двадцати одного ноль-ноль. В это время спуск в пещеры сверху закрывается, и снизу тоже не войдёшь. Так вот, последняя группа из трёх русских (по факту это были латыши, но раз говорили по-русски, то и всё…) туристов обнаружила в дальнем тёмном углу лежащее на камнях бездыханное тело. Естественно, прибыла полиция. В Польше она почти везде, потому что мало ли что, народ в целом буйный, плохо поддающийся законодательной дрессуре, плюс каждый мнит себя высокородным шляхтичем! А это куда хуже, чем, к примеру, в Испании, где каждый третий гранд, или в Грузии, где каждый второй – потомок настоящих князей, вах! Поляки, как вы помните по истории, имели право выбора и утверждения собственных королей! И если польский король говорил: мы идём на войну, то любой самый захудалый, тощий и бедный шляхтич мог гордо упереться рогом: а я не иду! И всё, абзац милитаризму, кирдык монархизму, без полного единства голосов сейм не утверждает решения его величества. В этом, конечно, есть свой плюс. Но и минусов ох сколько… Якобы прибывшая полиция так и не смогла озвучить причину смерти подростка. На его теле была обнаружена всего одна рана – неглубокий порез у основания правой ладони. Ни яда, проникшего в кровь, ни орудия убийства, не было найдено ничего! Непонятная остановка сердца. Всё. Полицейские вынужденно забрали тело в морг, на восемь часов опечатали посещение Вавельских пещер, на большее время никак, потому что туризм – главный источник пополнения городского бюджета, и проход закрывать нельзя. Платишь некую сумму в злотых на входе и наслаждаешься легендами старого Кракова. Холодные пещеры под за?мком, прекрасная дочь короля, ужасный дракон, хитрый пастух, овцы, смола, порох, сказка состоялась, все довольны. Кроме сдохшего дракона, конечно. Но такова его судьба! Однако, с другой стороны, ему же тут, как мне показали, поставили бронзовый жутковатый памятник, который с воем сирены пыхает настоящим пламенем через определённые промежутки времени. Очень зрелищно и красиво, мне лично идея понравилась. Хотя это ни на шаг не подвело к разгадке смерти отважного харьковского паренька. И да, я всё так же не верю, что он погиб случайно, по ошибке, не сопротивляясь, не оставив нам никаких улик для поиска своего убийцы или убийц. – Ох, пани, – я старался качать головой, изображая старческую дрожь во всём теле, – трудно поверить, будто бы тот мальчик не звал на помощь. Куда смотрели власти? – Что? – Пся крев! – вспомнил я. – О да! Они там, в сейме, все просто американские курвы, – охотно согласилась женщина, бдительно озираясь по сторонам. – Хотите знать моё мнение, пан? Так вот, его просто затравили привидения. Их там сотни! Они все только и ждут христианской души. В Вавельских пещерах пляшет мазурку сам дьявол, клянусь вам, пан! Что ж, по крайней мере, сейчас картинка начала проясняться. Наши парни из Системы искали бесов, я решил, что это люди. А что, если это были и люди и бесы одновременно? Такое может быть? Да! Лысина Сократова, почему бы и нет?! Какая религия или этические постулаты морали способны запретить преступникам сотрудничать с нечистью? Тем более если каждый преследует свои личные интересы, которые в определённых моментах могут пересекаться самым естественным образом.