Она щёлкнула пальцем, и вокруг нас образовался непроницаемый щит тишины. Шум, визг, хохот, пьяные песни, тоскливый вой, скрежет зубов, перестук копыт, звон стаканов – всё исчезло. Нас словно бы накрыло хрустальной гибкой чашей, толпы празднующих и скорбящих сомкнулись в единой пирушке, и я понял, что имелось в виду под «тихим разговором в шумном местечке». Единственное, что беспокоило меня на данный момент, так это этическая (физиологическая!) невозможность спокойно говорить с обнажённой женщиной. Я же не монах, но в последний раз, так сказать, интим у меня был в прошлом году, поэтому… уф… – Не бойся, мальчик мой, он уже пришёл. – Кто он? – Волевым усилием мне удалось сконцентрировать взгляд на её глазах. Именно на глазах, честное слово! – Тот, кто обладает достаточной властью для переговорного процесса. А я и ты – мы всего лишь инструменты. Согласен? – Возможно. – Я уклонился от ответа. – Итак, продолжим? Якутянка явственно вздрогнула всем телом, её взгляд потускнел, чёрные глаза вдруг стали совершенно белыми, под кожей вспыхнули синие жилы, а грудь перестала вздыматься при дыхании. Она с хрустом повернула голову, а из приоткрытых губ послышался незнакомый бас: – Фёдор Фролов, бывший гот по кличке Тео, а ныне бесогон, доставляющий хлопоты. Поговори со мной. – Простите… – За что? Твоим поступкам нет прощения, но речь ведь не о пролитой крови или низких бесах. Попробуй мыслить шире. – Кто вы? – Тот, чьё имя нельзя произносить вслух. – Волан-де-Морт, что ли? Окаменевшее лицо Якутянки исказила такая ужасная гримаса, что я не сразу понял – это была попытка улыбнуться. Гесс тоже не смог долго сдерживаться, оставаясь в стороне, и положил умную морду на стол: – Мне пора её кусь или ещё не пора? – Давай позже, приятель, я тебя позову. – Смотри у меня, голая тётенька, – сдвинув бровки, чисто для порядка гавкнул пёс. – Не обижай Тео, он со мной. – Собака дьявола. Значит, это правда. Как интересно. Доберман сначала хотел обидеться и зарычать, даже клыки уже оскалил, а потом вздохнул, махнул лапой, плюнул на всё и вновь улёгся у моих ног. Разговор продолжился. – К делу. Есть вещи, о которых ты не знаешь, вас не предупреждают. Вскорости грядут манёвры. Не война, что важно! Обе стороны, условно говоря, играют в шахматы, кто-то белыми, кто-то, естественно, чёрными. Ничего личного, но, как правило, на манёврах всегда гибнут пешки. – Бесогоны и бесы, – догадался я. – Ими легко жертвовать, – безэмоционально согласился говорящий. – Но речь не о вас, речь о том, что игра начинает переходить от фазы интеллектуального поединка к самостоятельному решению самой себя. Вещь в вещи. – Вы о Системе? – Почти. Система очень неплоха по своей изначальной творческой идее и функционированию. Мне даже нравится эта затея о профессиональной полевой подготовке людей, способных ограничивать некие аппетиты ряда наших ферзей. Мне также глубоко безразлична судьба мелких бесов, попавших в научные лаборатории Системы. Я хотел лишь напомнить о так называемых багровых линиях. – Не убивать чертей? – Глупости! Я думал, ты умнее, Тео. – Гр-р-р, – предупреждающе раздалось из-под стола. – Не надо повышать на него голос, не то кусь! – Хорошо. – Я решил не спорить без достаточной аргументации. – Просто скажите, чего вы хотите лично от меня. – Марту. На мгновение мне показалось, что я ослышался. Даже доберман резко вскочил на ноги, едва не опрокинув стол, в его глазах опасно блестело оранжевое пламя. – Не уверен, что правильно понял вас… – Да брось уже, Тео. – В голосе зазвучали шипящие нотки легкого раздражения. – За всё надо платить. Если ты не хочешь большой бойни с чертями, то дай им гарантию, что никто не перешагнёт черту. Даже древние князья ради сохранения мира отдавали в заложники врагам собственных детей. Кто ты, чтобы спорить с нами? Я молча встал. Лично для меня разговор был закончен. Практически в ту же секунду Якутянка глубоко вздохнула, вновь овладев собственным телом. Чужой разум покинул её, глаза вновь заиграли чёрным, бледные губы стали наливаться карминно-алым, но, честно говоря, это почему-то не особо радовало. Надо ли объяснять? Видимо, надо. Пока с нами желали хоть о чём-то разговаривать, то есть хоть как-то шёл диалог и обмен мнениями, беспокоиться за собственную жизнь не стоило. Однако сейчас мы с Гессом сидели за столом в самом центре пирующей нечисти, и отделяла нас от них лишь призрачная хрустальная стена. Шесть серебряных пуль в нагане и пузырёк святой воды могли на минуточку задержать и даже уничтожить несколько бесов, но чертей, но ведьм, но колдунов, но вампиров… Вряд ли. Всё это куда более крепкие физически и эмоционально устойчивые ребята, чем мелкий синюшный бесёнок, которого можно изгнать обычным матом даже непрофессионалу. Они умеют как нападать, так и защищаться, индивидуально или в строю. Получается, нам кирдык… – Может, теперь домой? – наивно спросил мой пёс. – Понимаешь, вряд ли нас так просто выпустят, – вздохнул я. – Пугаешь собаченьку. Дай джокера, я по нему шлёпну! – Здесь мальчик прав, оно не сработает, – постучав себя кулаком в грудь, впервые откликнулась Якутянка. – Я обещала вам безопасность и держу слово. Пока вы под куполом, вас не тронут. – И сколько же нам тут сидеть? Ответ был очевиден. – Вечность… – Кусь! Белоснежные зубы Гесса клацнули вхолостую, голая чертовка исчезла, прежде чем слово «вечность» растворилось в пьяном оре. Прозрачная стена исчезла. На нас уставились сотни глаз. Большинство вечно голодных, но практически все залитые алкоголем или замутнённые наркотиками. Дружественных выражений лиц мы не увидели, да и не ожидали увидеть, более того, в этот момент с них спали последние личины. Если после определённого обучения беса или чёрта ты видишь практически сразу, то колдуны и ведьмы в массе своей люди, а не природная нечисть, поэтому их раскрыть несколько труднее. Так вот сейчас перед нами раскрылись все! Сразу, резко, словно по команде. Ох, мама-а… – Фу-у, – сморщил нос брезгливый доберман. – Какие они все невкусные. – Декарт мне в печень, – уныло признал я. Поскольку внешний вид чертей и бесов все более-менее представляют по картинкам, у меня была ровно минута, чтобы попытаться описать высокое общество колдунов и ведьм, пользуясь приличными словами. Если коротко, то страшные все! Мужчины (насколько можно судить, так как уже не все имели первичные признаки, уж простите за детализацию) тощие, волосатые, с артритными руками и ногами, морды в прыщах, ногти не стрижены, зубы способны напугать стоматолога с шестидесятилетним стажем. А те, у кого эти «первичные признаки» были, старательно их демонстрировали, угрожая и размахивая. Женщины (с той же степенью условности, приведённой выше) горбатые, жирные, со свисающими складками кожи со всех сторон, в струпьях грязи и чирьев, с копной грязной шерсти на голове и кривыми птичьими носами. Наверное, в мире есть ведьмы помоложе и симпатичнее, но не здесь и не сейчас. Данное описание приводится не с целью кого-нибудь запугать, меня и самого чем только не пугали, а просто потому, что я обязан был рассмотреть их всех – надо было чётко знать, кого пристрелить первым. – Главное блюдо подано-о! – гнусавым голоском пропел тот самый тощий вампирообразный тип, что встречал нас у входа и лизал сапоги Якутянки. Он и получил первую пулю. Пока десяток гостей кинулся жрать ещё тёплое тело с дырой в башке, остальные тем не менее плотоядно уставились на нас. – Я… э-э… собака дьявола! – вдруг резко гавкнул насмерть перепуганный Гесс. Мы встали с ним на столе спина к спине, как два последних офицера королевского флота в кольце осатаневших пиратов. Повисла осторожная тишина. – Ты чего это сам на себя наговариваешь? – Это я так, чтоб их напугать. – Да ты и так страшный. – Неправда, я красивый, не обижай собаченьку! – А чё мы, собственно, ждём-с? – вдруг подала голос какая-то жирная туша с вороньим гнездом на голове. – Собака дьявола своих-то, поди, не тронет, может, нам… Я спустил курок во второй раз. Это дало нам ещё примерно минуту, пока гости доедали болтливую тётку. Время-то мы, конечно, выиграли, но не могли сдвинуться ни на шаг, кольцо нечисти вокруг нас по-прежнему сжималось всё плотнее. – Сколько у него ещё патронов? Я выстрелил на голос и, судя по всему, попал. Это было последней каплей, в ответ раздался душераздирающий вой, и они все, словно ополоумев, кинулись в атаку. Три выстрела прицельно разнесли головы троим самым ретивым. И, видимо, не самым умным, да… – Я вас всех кусь! – отчаянно взревел доберман, бросаясь на мою защиту. Это было похоже на бросок сорокапятикилограммового пушечного ядра по дорожке в боулинге – ведьм, чертей и бесов так и разнесло во все стороны! Я не знаю, сколько вокруг было этих нечистых фриков, но мой яростный пёс реально раскидывал их десятками, а они летели словно брызги из-под лап беззаботного щенка, прыгнувшего с разбегу в лужу!