— Как же я раньше не подумал об этом?! — Жуга заметался, подобрал котомку, вытащил кошель. «Не надо…»— начала было Влана, но тот лишь махнул рукой. Высыпал деньги на одеяло — менок сорок — отобрал себе две-три монетки, остальное оставил. — Бери, не перечь, — сказал он, подхватил Сажека, задержался на миг у дверей. — Помоги тебе бог, Вланка, — сказал он. — Мне пора. — Может, еще свидимся, — грустно улыбнулась та. — Будешь в Маргене — заходи к Ладошу. — Все может быть. Жизнь долгая, — он улыбнулся тоже, поднял посох. — Прощай. — Прощай. * * * Внизу было тихо. Двое-трое ранних посетителей закусывали жареной рыбой. За столиком в углу сидели Балаж и Реслав, опохмелялись после вчерашнего. Балаж выглядел невыспавшимся, моргал красными глазами. Реслав обзавелся роскошным синяком под глазом. Кошели у обоих были пусты. — Говорил я, — укоризненно сказал Реслав, когда Жуга спустился вниз, — не надо было сюда идти. Уж больно вино у Ладоша крепкое… — С чего вы драку-то вчера затеяли? — спросил Жуга. — Эт' разве драка! — ухмыльнулся Реслав. — Ты скажи спасибо, что Бертольд Шварц не пришел — тот бы до утра шуровал. Эх, где-то он сейчас, морда немецкая… Деньги есть, Жуга? Оба с надеждой посмотрели на него. Тот покачал головой. — И этот — туда же… — неодобрительно заметил Реслав. — Все менки — псу под хвост… Э-э, дурни! Че дальше делать-то будем? Жуга кликнул хозяина, спросил кружку молока и жареной рыбы на всех. Отлил молока котенку в миску, бросил рядом рыбью голову. Реслав вынул засохший ломоть хлеба. Принялись за еду. — Вот что, Балаж, — хмуро сказал Жуга, когда с рыбой было покончено. — Ответь-ка мне, девка Ганка, или нет? Тот захлопал глазами: — Ты что, Жуга, глаза потерял?! Вестимо, девка. Терпение Жуги лопнуло. — Я тебя спрашиваю, кобел бесхвостый! — рявкнул он, — девка Ганка, или уже нет?! Балаж совсем растерялся. — Причем тут это? — спросил он и покраснел до кончиков ушей. Промолчал. — Не успел, стало быть! — удовлетворенно кивнул Реслав. — Ай да Ганка, молодчина, не далась дураку… а… правда, причем тут это? Жуга уже думал о чем-то своем. Посмотрел в окошко. — Сегодня что, опять базарный день? — Так ведь базар всю неделю будет, — пояснил Реслав, вздохнул грустно. — Денег только вот нет… В углу кто-то зашевелился. Жуга обернулся: с брошенного в закутке одеяла поднялся невысокий белобрысый паренек, зевнул, нахлобучил на голову черную катаную шляпу с лентой. Вытащил из ниши потертую скрипку, любовно сдул с нее пыль. Видно, это был один из вчерашних музыкантов, заночевавший прямо тут. Жуге вспомнилось, как лилась вчера, словно густое вино, плачущая вазурская дойна; он встал и подошел к нему. — Здоров будь, хлопец, — начал он. — Как звать тебя? Паренек с некоторой опаской оглядел долговязого рыжего незнакомца и улыбнулся, не почуяв угрозы. — Здорово, коль не шутишь. Иваш я. — Меня Жуга зовут… Подзаработать хочешь? — Кто ж не хочет! А что делать-то надо? — Слыхал я твою скрипку вчера. А повеселее можешь? Тот заулыбался. Кудрявые волосы выбились из-под шляпы. — Шутишь? Конечно, могу! — Кто вчера играл с тобою? Можно сейчас кого сыскать? — Владек-цимбалист тут, вроде, оставался ночевать наверху… а больше — все. К вечеру, разве что. Жуга кивнул: — Годится. Тащи его сюда. Что заработаем, третья часть — ваша. — Да что делать-то надо? — не отступал Иваш. — Вам? — Жуга поднял бровь, рассмеялся. — Играть! Инструменты захватите. Вернувшись к столу, он подхватил свой заплечный мешок, поднял посох. Реслав и Балаж вопросительно смотрели на него. — Сколько мы задолжали? — спросил Жуга. — Тридцать шесть менок, — ответил Реслав. — С полушкой, — добавил Балаж и почему-то покраснел. * * * На базаре было людно. Реслав и Жуга шли первыми, волоча за ручки большую жаровню. Сзади раскрасневшийся Балаж тащил вязанку дров. Последними шли Иваш и дородный чернявый Владек со своими цимбалами. Реслав начал смекать, что к чему, когда Жуга отыскал ровное место и разжег жаровню. Балажа услали за второй вязанкой, а когда вернулся — за третьей. Народ останавливался, с любопытством поглядывал на них, проходил мимо. — По углям ходить будешь? — тихо спросил Реслав. Жуга кивнул: — А что еще остается? — Ну… покудесничать малость. — Мало тебя, дурака, били… — Все не могу взять в толк, как это у тебя получается, — задумчиво сказал Реслав. — Наговор, что ль какой? — Да какой там наговор… — Жуга поворошил угли, подбросил еще дров. — Тут все просто. Главное — не бояться, и ногу поплотнее ставить, чтоб воздух не попадал. — Гасить их, что ли? — Вроде как… Еще мыть не надо ноги, ни до, ни сразу после. А то еще плохо, если железки в костер попадут. Вот они обожгут, так обожгут… — Это что ж, — опешил несколько Реслав, — и я бы так смог? — Отчего нет? только потом как-нибудь попробуешь… Помнишь, как ты вчера за петухом лазал? Зазывай народ, чем ты хуже того мужика? Сможешь? — Попробую… Жуга оттолкнул пару-тройку любопытных и опрокинул жаровню. Угли рассыпались, развалились мерцающей горкой. Захваченной заранее кочергой разровняли правильный круг сажени в три. В жаровню подложили новые поленья — на добавку. Жуга скинул царвули, повернулся к музыкантам, улыбнулся. — Давайте что-нибудь побойчее. Эх, жаль, что светло! — А мне что делать? — спросил Балаж. — От тебя толку мало. Возьми вон барабан… Стал скапливаться народ, привлеченный необычным зрелищем. Владек с Ивашем заиграли потихоньку, и когда собралось побольше людей, умолкли. Реслав заробел было, да вспомнил, как в глаза обжуливал торговок на рынке, как складно врал вчера дядька с петухом, и начал: — Ай, честной народ, чего стоишь, под ноги глядишь? Раздай, расступись, а не то погоришь… — Он замешкался было, но на выручку пришел Жуга: — Вишь, угли пылают, жаром пугают, а приметишь грош, так и по углям пойдешь! — Он обошел круг, длинный, рыжий, словно и сам выскочил из огня, осклабился весело. — Бросайте менки, берегите коленки — огонь не велик, да стоять не велит! Снова вступил Реслав: