– Уедем? – спросила она на несколько тонов тише. – Да. Я бы не хотел оставаться здесь надолго. Анджеллина сжалась, все больше убеждаясь в том, насколько все серьезно. Они сели в машину с тонированными стеклами и выехали на главную дорогу в направлении жилого района на юге города. Принцесса чувствовала, как с каждой секундой тягостного молчания в ней растет напряжение и рождаются десятки предположений о случившемся. Выражение ее миниатюрного, румяного от смешанных чувств личика передавало лишь страх и тихую печаль. Одной рукой она держалась за дверь, второй – за лямку ремня безопасности. С короткой стрижкой, из-за которой бывший телохранитель ее даже поначалу не узнал, она выглядела еще младше, чем с длинными волосами. Что-то в ее виде не давало Каспару покоя. Когда они остановились на первом светофоре, он задержал на ней острый взгляд. – Что с вашими глазами? Анджеллину передернуло. Из-за волнений о грядущем она совсем позабыла об этой особенности своего искусственного внешнего вида, который не смогли бы скрыть ни одни линзы. Но, быть может, Каспар об этом не знает? – Это просто линзы такие. – Линзы? – в голосе Каспара засквозило недоверие. – Да. – Анджеллина боялась смотреть ему в глаза – тогда он точно поймет, что она лжет. Машина тронулась на зеленом свете. – В линзах я не очень хорошо разбираюсь, но, чувствую, вы что-то утаиваете… – Может, вы наконец расскажете мне об Александре? – И то, как вы избегаете ответа на вопрос, лишь доказывает мою правоту. Анджеллина резко отвернулась, словно обиделась. – Так что с вами случилось? – продолжал Каспар спокойным тоном. – Если я расскажу вам, то вы мне тоже обо всем расскажете? – Я бы в любом случае вам рассказал, Ваше Высочество. И хотел бы надеяться на вашу честность в ответ. По резко опустившимся плечам принцессы и ее тяжелому вздоху Каспар понял – она сдалась. – Это большой секрет, мистер Шульц. Несколько месяцев назад я из любопытства, или, скорее, очарованная прелестью ядра ЗНР, взяла его в руки. Каспар сдержался от соблазна задать вопросы, мгновенно возникшие на языке. – Для вашей же безопасности я не могу сказать, где и при каких обстоятельствах это произошло, но факт в том, что это ядро стало неотделимой частью меня. Я не могу его вытащить. И вряд ли кто-то сможет. – «Если даже Сашу это завело в тупик», – мысленно добавила она. – Сначала его влияние никак не проявлялось, но немного погодя я начала видеть кошмарные сны, больше напоминающие отрывки воспоминаний разных… людей. А еще у меня посветлели волосы и глаза стали пурпурно-красными с белым зрачком. Уж не знаю, признак ли это того, что я обрела какую-то пока неизвестную силу, или того, что я умираю. Каспар выдержал паузу в знак уважения и сочувствия. – Кто-нибудь еще знает? – О внешних изменениях – никто, кроме вас. О том, что ядро стало частью меня, – вы и еще несколько человек. – Ваше Высочество, вам небезопасно находиться в стране, власти которой ищут вас. – Они не знают, где ядро. – Но если кто-то из тех, кто знает, проболтается? Поверьте, они будут подбирать самые изощренные способы пыток, пока человек не расколется. Анджеллина ахнула и прикрыла рот рукой. Перед глазами вновь предстали видения с мучениями Саши. Судя по тому, что еще никто не начал на нее охоту, все эти месяцы он держал рот на замке. Два месяца жестоких пыток, чтобы уберечь ее… Или уберечь миллионы других жизней. Анджеллина не знала точно, был это туманный сон, рожденный ее измученным разумом и страхом, или настоящее видение, но что-то подсказывало, что с Сашей приключилась большая беда. И она должна найти его и спасти. Анджеллина собиралась напомнить об Александре, но машина заехала во двор двухэтажного дома, выложенного бежевым кирпичом, и скрылась во тьме гаража. Они открыли двери машины, и датчики, считав человеческое тепло, включили свет. Оставив сумки в гостиной, Каспар и Анджеллина зашли в просторную светлую кухню, обставленную пурпурно-бежевой мебелью. На барной стойке стоял заготовленный Шульцем ранее лимонад с листьями мяты и дольками лимона. Он достал из шкафчика пару стаканов и наполнил их. – Извините, я пока не успел обжиться и ничего не приготовил. – Ничего, я не голодна. – Анджеллина села за стол. На подносе из нержавеющей стали с резными краями Каспар принес лимонад. После душного частного самолета, билет на который Анджеллина заказывала по интернету, напиток стал для нее спасением. Она и не заметила, как всего в три глотка осушила стакан. – Касательно Александра, – тихо начал Каспар. Он придерживал нетронутый лимонад и печально вглядывался в бархатные листья мяты. – Мы расстались с ним сразу после коронации. Я виноват в этом. Как вы могли догадаться, я… испытываю к нему… особые чувства… – Любите его, – кивнула Анджеллина. Каспар сжал стакан сильнее. – Да. И он, как оказалось… – Любит вас тоже. – Анджеллина продолжала понимающе кивать. – Он признался мне в день своего совершеннолетия. Я тогда не успел ему ничего ответить – сообщили о смерти Делинды. После два месяца нам было не до личных разговоров, да и сам Александр выглядел пугающе подавленным. В день коронации мы с ним немного поругались, и он захотел, чтобы я ушел. Меня захлестнули эмоции, и я сказал ему много всего. – Вы признались ему тоже? – Анджеллина чуть приподнялась, и глаза у нее заблестели. Каспар сглотнул. – Нет. После объявления войны я встретился с ним. Он рассказал мне… – Хоть тогда вы признались? – Нет. – Раскрываясь перед принцессой, Каспар не ощущал освобождения от угнетавших его чувств. Напротив, проговорив все вслух, он осознал всю тяжесть своей ошибки. – Так вот… – Вы имели идеальную возможность ответить на его чувства целых два раза и ни одной из этих возможностей не воспользовались? – Анджеллина медленно встала из-за стола. Глаза ее были широко раскрыты, а губы сжаты от возмущения. – Каспар, да вы трус! Даже Александр набрался смелости признаться вам. Вы хоть можете представить, каких моральных сил это ему стоило? Он ведь буквально поставил на это все! А вы даже не смогли ответить признанием в чувствах, которые действительно испытывали! Каспар совсем растерялся под тяжестью налитого негодованием взгляда. – Это могло привести к пугающим последствиям. – К каким? К его радости? – Принцесса лишь повышала голос. – Вы хоть понимаете, что все могло быть иначе, если бы вы только были посмелее. Два месяца вам было не до личных разговоров? Не смешите меня, мистер Шульц, вы просто боялись! Вы же сами любите его, почему не ответили? – Я старше его на целых двадцать… – Да плевать! – Анджеллина ударила по столу раскрытыми ладонями, и Каспар вжался в спинку кресла. Он совсем не ожидал хотя бы однажды увидеть и услышать, как ругается обычно такая безмятежная и милая принцесса. – Чего вы прикопались к этим цифрам, когда вы любите друг друга? Даже ему было плевать на эту разницу в возрасте. – Но с моей стороны это выглядит аморально. – Выглядело бы, будь вы извращенцем, или безнравственным человеком, или неучем, или если бы видели в нем только объект вожделения, – А я знаю, что вы в нем видите личность! Но вы совершенно другой. Десять лет служили ему… – В том-то и дело, – все так же тихо отвечал Каспар, – я знал его ребенком. И мне претит мысль, что я полюбил того, кого знаю с его восьми лет. Как сейчас помню нашу первую встречу… Запал принцессы иссяк. Она села, налила себе еще лимонада, осушила стакан, плечи ее поникли. – Но вы ведь все равно его любите, – продолжила она тише так, словно не кричала минутой ранее. – Поэтому, даже когда он вас прогнал, вы остались. Да, ваша пара не вписывается в привычные рамки, но это не должно вам мешать стать счастливым и осчастливить любимого человека. Я уверена, что в душе вы дико желаете признаться. Вы ведь хотите быть с ним! – Анджеллина чуть нагнулась над столом и взяла руку Каспара в свои. – Пообещайте мне, что в следующий раз не упустите возможности сказать ему важные слова. Вы плохо представляете, насколько это важно. Признайся вы ему в день совершеннолетия сразу, и все, включая войну, могло бы сложиться иначе… А теперь поведайте мне, о чем вам рассказал Александр. * * * Вечер субботы. До наступления два дня. Заковав руки Саши в наручники, Рейн показательно грубо вцепилась в его руку выше локтя и вместе с ним направилась к выходу из казармы. Взгляды военных наемниц, скучающих после тренировки, с интересом провожали их к лифту. Некоторые из них – те, что застали представление в пыточной, – противно улыбались, сидя на бетонных крылечках, присвистывали и шептались. – Куда это ты его ведешь? Рейн ожидала, что кто-то пристанет к ним с расспросами, но меньше всего среди заинтересованных желала видеть свою сестру – Одри. Она только вышла из душа, на что намекала влага на ее черных коротко стриженных волосах и полотенце на мускулистых плечах. Она словно была рождена носить военную одежду: темно-зеленые брюки, заправленные в тяжелые армейские ботинки, набедренная кобура по обе стороны бедер, черная обтягивающая майка. Ей только куртки и ружья не хватало, чтобы походить на солдата, полностью готового к атаке. Она скрестила руки на груди в ожидании ответа, который Рейн приготовила заранее: – Ему вчера сильно досталось от тех отморозков. Он хотел поговорить с выжившим. – Хочет продолжения? – крикнула девушка неподалеку, и остальные рассмеялись. – Поговорить? – Одри оставалось непреклонной. – Я думала, после такого он и видеть его не пожелает. И о чем же его Высочество хочет говорить с преступником? – Спроси у него сама. – Рейн грубо подтолкнула принца вперед. – Ну, говори. Саша выпрямился. Следуя сценарию, он ответил: – Он сел за ужасные преступления еще до моего рождения, и хотя СМИ вспоминают об этом до сих пор, они практически не делятся информацией о самом Джонатане. Хочу услышать историю из первых уст. Одри задумчиво кивнула.