Она повернулась к публике, и овации стали громче. Она поклонилась правой, левой и центральной части зала. Она улыбнулась, но другой улыбкой, не такой уверенной и радостной, — и покинула сцену. На этом все. Энди захлопнула макбук, пока не началось следующее видео. Она посмотрела в окно. Солнце ярко светило на голубом небе. Слезы заливались ей за ворот рубашки. Она пыталась подобрать слово, которое описало бы ее состояние. Потрясение? Изумление? Растерянность? Недоумение? Лора оказалась тем, к чему Энди хотела приблизиться всю свою жизнь. Звездой. Она посмотрела на свои собственные руки. У нее были обычные пальцы — не слишком длинные, не слишком тонкие. Когда Лора болела и не могла ухаживать за собой, Энди мыла ей руки, мазала их лосьоном, протирала их, держала в своих. Но как они на самом деле выглядели? Они должны были быть изящными, волшебными, обладать какой-то невероятной, особенной красотой. Энди должна была увидеть, как они светятся, когда массировала их, или почувствовать особую магию — хоть что-то. Но это были обычные, нормальные руки — те самые, которые махали ей, торопя в школу. Которые пропалывали землю в саду, когда пора было сажать весенние цветы. Обвивали шею Гордона, когда они танцевали. Яростно тыкали в Энди, когда она делала что-то не так. Энди сморгнула слезы с затуманенных глаз. Клары нигде не было. Может, она испугалась болезненной реакции Энди или того, что она восприняла как мучительные переживания Джейн Квеллер, смотревшей на выступление своей молодости. Они вдвоем, очевидно, обсуждали его и раньше. Это зеленое платье! Энди потянулась в задний карман за одноразовым телефоном. Набрала номер своей матери. Стала слушать гудки. Она зажмурила глаза, глядя на солнце, и представила себе Лору на кухне. Как она подходит к телефону, заряжающемуся на столе. Видит незнакомый номер. Думает, стоит взять трубку или нет. Очередной звонок из кол-центра? Или новый клиент? — Алло? — сказала Лора. Звук ее голоса окончательно раздавил Энди. Она почти неделю ждала, когда ее мать позвонит, почти неделю хотела услышать, что ей можно возвращаться домой, и теперь, когда она сама набрала номер, Энди не могла выдавить из себя ничего, кроме плача. — Алло? — повторила Лора. А потом, поскольку она не раз отвечала на подобные звонки раньше, она спросила: — Андреа? Энди растеряла остатки самообладания, которые у нее еще оставались. Она согнулась, поджав под себя колени, схватившись рукой за голову и стараясь снова не разрыдаться в голос. — Андреа, почему ты звонишь мне? — Лора говорила быстро и отрывисто. — Что не так? Что произошло? Энди открыла рот, но только чтобы вдохнуть. — Андреа, пожалуйста, — сказала Лора. — Андреа, я пытаюсь понять, ты меня слышишь или нет? — Она подождала. — Энди… — Кто ты? Лора не произнесла ни слова. Прошла всего секунда, но Энди показалось, что молчание длилось гораздо дольше. Энди посмотрела на экран, решив, что их разъединили. Она прижала телефон обратно к уху. Наконец она услышала, как волны тихонько бьются о берег. Лора вышла на улицу. Она сидела на скамейке позади дома. — Ты врала мне, — сказала Энди. Молчание. — Мой день рождения. Где я родилась. Где мы жили. Фальшивая фотография моих фальшивых бабушки и дедушки. Ты вообще знаешь, кто мой отец? Лора все еще ничего не говорила. — Ты была кем-то, мам. Я видела в интернете. Ты выступала на сцене — и не где-либо, а в Карнеги-холле. Люди тебя боготворили. Чтобы достичь такого результата, наверняка ушли годы. Вся твоя жизнь. Ты была кем-то, и ты бросила все это. — Ты ошибаешься, — наконец сказала Лора. Ее тон был ровным, полностью лишенным эмоций. — Я никто, и именно никем и хочу оставаться. Энди прижала пальцы к глазам. Она не могла больше слышать эти чертовы загадки. Ее голова готова была взорваться. Лора спросила: — Где ты? — Нигде. Энди хотела отключить телефон и просто послать свою мать на хрен — громче и яснее, чем когда-либо в своей жизни. Но для таких театральных жестов это был слишком отчаянный момент. — Ты хотя бы моя настоящая мать? — Конечно. У меня шестнадцать часов были схватки. Доктора думали, что потеряют нас обеих. Но не потеряли ни одну из нас. Мы выжили. Энди услышала, как к дому подъезжает машина. Черт. — Ан… Андреа, — Лора с трудом произнесла ее имя. — Где ты? Я хочу быть уверена, что ты в безопасности. Энди встала коленями на кресло и выглянула в окно. Эдвин Ван Виз со своими глупыми закрученными усами. Он увидел пикап Майка и чуть ли не вывалился из своей машины. Спотыкаясь, он побежал в сторону крыльца. — Клара! — закричал он. — Клара, где… Клара ответила, но Энди не смогла разобрать слов. Лора, видимо, что-то услышала. Она снова спросила: — Где ты? Энди услышала, как по коридору шагают тяжелые ботинки. — Андреа, — отрывисто проговорила Лора. — Это очень серьезно. Ты должна сказать мне… — Ты кто такая? — грозно спросил Эдвин. Энди обернулась. — Черт, — пробормотал Эдвин. — Андреа. — Это… — начала спрашивать Лора, но Энди прижала телефон к груди. Она спросила мужчину: — Откуда вы меня знаете? — Отойди от окна, — Эдвин жестом показал Энди, чтобы она выходила из кабинета. — Тебе нельзя здесь находиться. Тебе нужно уезжать. Сейчас же. Энди не сдвинулась с места. — Скажите мне, откуда вы меня знаете. Эдвин увидел у нее в руках телефон. — С кем ты разговариваешь? Энди не ответила, он вырвал телефон у нее из рук и приложил к уху. — Кто это… Черт! — Эдвин повернулся к Энди спиной и начал говорить с Лорой: — Нет, я понятия не имею, что Клара ей сказала. Ты знаешь, она в последнее время нездорова. — Он начал кивать, слушая, что ему говорит Лора. — Я не говорил ей… нет. Клара об этом не знает. Это закрытая информация. Я бы никогда… — Он снова замолчал. — Лора, тебе нужно успокоиться. Никто не знает, где они, кроме меня. Они знали друг друга. Они спорили, как спорят между собой старые друзья. Эдвин узнал Энди, как только увидел ее. Клара думала, что она Джейн, которой на самом деле была Лора… У Энди застучали зубы. Она обхватила себя руками за плечи. Ей резко стало холодно, по телу пробежал озноб. — Лора, я… — Эдвин нагнулся и выглянул в окно. — Слушай, просто доверься мне. Ты знаешь, я бы никогда… — Он обернулся и посмотрел на Энди. Она увидела, как ярость уходит с его лица и превращается во что-то другое. Он улыбнулся ей так же, как улыбался Гордон, когда она попадала в неприятности, но он все равно хотел ей показать, что любит ее. Почему человек, которого она никогда раньше не видела, смотрел на нее по-отечески? Эдвин сказал: — Я так и сделаю, Лора. Я обещаю, я… А потом раздался оглушительный треск. Потом еще. И еще.