Энди улыбнулась и снова пожала плечами. Лора ждала, но этот разговор так ни к чему и не привел, лишь оставив за собой тяжелый шлейф сексуального напряжения. Майк спросил Лору: — Нервничаете? — С чего бы? Он пожал плечами: — Просто обычная скучная встреча с человеком, которого вы упекли в тюрьму на весь остаток его жизни. — Он сам упек себя в тюрьму. Это вы, придурки, даете ему шанс обращаться в комиссию по досрочному освобождению. — Ну, тут не я решаю. — Он показал на розовый шрам у себя на виске на месте удара. — Так и не выяснили, кто вырубил меня на вашем дворе? — Откуда вы знаете, что это была не я? Лора отзеркалила его улыбку. Он низко поклонился, показывая, что сдается, и кивнул в сторону тюрьмы: — После ваc, дамы. Они пошли к входу для посетителей. Майк последовал за ними. Лора посмотрела на высокое здание с решетками на окнах из пуленепробиваемого стекла. Там, внутри, был Ник. Он ждал ее. Лора ощутила внезапный страх после долгих дней непоколебимого спокойствия. Сможет ли она это сделать? Был ли у нее выбор? Лора поежилась, когда их провели через рамку металлоискателя. Встретивший их надзиратель был просто огромный — больше, чем Майк, — с вываливающимся из-за черного кожаного ремня животом. Его ботинки громко скрипели, когда он проводил посетителей мимо охраны. Они оставили свои сумки и телефоны в металлических ящиках камеры хранения и пошли дальше по длинному коридору. Лора пыталась побороть нервную дрожь. Стены как будто давили на нее. Каждый раз, когда захлопывалась железная решетка или дверь, все внутри сжималось. Она пробыла в заключении всего два года, но от одной мысли снова оказаться запертой в камере ее пробивал холодный пот. Или это были мысли о Нике? Энди взяла руку Лоры в свою, когда они дошли до конца коридора. Вслед за надзирателем они вошли в маленькую душную комнату. Мониторы демонстрировали картинку со всех камер наблюдения. Шестеро охранников сидели в наушниках и слушали, о чем разговаривали заключенные в комнате для посетителей. — Маршал? — Спиной к одной из стен стоял мужчина. В отличие от остальных, он был в костюме и галстуке. Он пожал Майку руку. — Маршал Розенфельд. — Маршал Фальконе, — сказал Майк. — Это — моя свидетельница. А это ее дочь. Розенфельд кивнул каждой из них и достал из кармана маленький пластиковый кейс. — Это вам нужно засунуть в уши. Они будут транслировать всю вашу беседу с заключенным сюда, на станцию, чтобы мы могли ее записать. Лора нахмурилась, когда увидела пластмассовые наушники в кейсе. — Выглядят как слуховые аппараты. — Только на вид. — Розенфельд достал прослушивающие устройства и положил их в раскрытую ладонь Лоры. — Они будут считывать вашу речь по вибрации челюсти. Чтобы мы могли записать и Клэйтона Морроу, он должен находиться очень близко. В комнате для посещений сильный фоновый шум. Все заключенные знают, как оказаться в мертвой зоне. Если вы хотите, чтобы его голос был записан, вам нужно быть не дальше чем в одном метре от него. — Это не составит проблемы. — Лору больше беспокоило, что будет задета ее гордость. Она не хотела, чтобы Ник подумал о ней как о старушке, которой нужен слуховой аппарат. Розенфельд продолжил: — Если вы почувствуете угрозу или по какой-то причине не сможете продолжать, просто произнесите фразу: «Я бы выпила колы». Там стоит автомат, так что он не почует подвоха. Мы попросим ближайшего охранника подойти к вам, но если у него окажется заточка или какое-то другое оружие… — Об этом я не волнуюсь. Если что, он воспользуется руками. Энди громко сглотнула. — Все будет хорошо, милая. Мы просто поговорим. — Лора вставила прослушивающие устройства в уши. На ощупь они были похожи на морские камешки. Она спросила Розенфельда: — Что именно он должен сказать? Что ему вменяется? — Все, что может считаться признанием ответственности за действия Паулы Эванс-Кунде. Например если Морроу скажет, что это он велел ей ехать на ферму, этого будет достаточно. Ему необязательно говорить, что он послал ее туда, чтобы убить кого-то или похитить вашу дочь. В этом прелесть соучастия. От вас требуется только заставить его подтвердить, что это он руководил действиями Паулы Кунде. Чтобы это было записано. Прежний Ник с большим удовольствием брал на себя ответственность за все, но Лора понятия не имела, извлек ли нынешний Ник что-то из своих ошибок. — Я могу только попытаться. — Это уже неплохо. — Один из охранников поднял вверх большой палец. — Звук проходит отлично. Розенфельд показал ему большой палец в ответ. — Вы готовы? — спросил он Лору. Она почувствовала комок в горле. Улыбнулась Энди. — Все отлично. — Должен сказать, мы слегка волнуемся, что отправляем вас в одну комнату с этим парнем, — признался Майк. Лора понимала, что он просто пытается разрядить обстановку. — Мы постараемся ничего не взрывать. Энди нервно рассмеялась. — Я провожу вас прямо до двери, — сказал Майк. — Вы точно не против, чтобы Энди слушала ваш разговор? — Конечно, — Лора сжала руку Энди, хотя ее грызли сомнения. Она боялась, что Нику удастся как-то склонить Энди на свою сторону. Она волновалась и за свое собственное здравомыслие, потому что он возвращал ее тысячу раз, а сбежать ей удалось только однажды. — Ты все сделаешь отлично, мам, — улыбнулась Энди, и это так напомнило Лоре Ника, что у нее перехватило дыхание. — Я буду здесь, когда ты вернешься. Хорошо? Лора смогла только кивнуть. Майк сделал шаг назад, чтобы Лора смогла выйти за охранником в другой длинный коридор. Он сохранял дистанцию, но она слышала за спиной его шаги. Лора коснулась пальцами стены, чтобы перестать ломать руки. С ее сердцем творилось что-то странное. Она готовилась к этому месяц, но теперь чувствовала себя чудовищно неподготовленной. — Как дела? — спросил Майк, очевидно пытаясь снова ее отвлечь. — У Энди? Как у нее дела? — У нее все великолепно, — сказала Лора, и это не было большим преувеличением. — Хирург извлек бо́льшую часть пули. Серьезного вреда здоровью рана не нанесла. — Майк не спрашивал про ее физическое состояние, но она не собиралась обсуждать личное с мужчиной, который флиртовал с ее дочерью. — Она нашла квартиру в городе. Думаю, сможет вернуться в колледж. — Ей стоит попробовать себя в Маршальской службе. Она проявила себя как чертовски хороший детектив, пока была в бегах. Лора тяжело на него взглянула. — Я скорее запру ее в подвале, чем позволю стать легавой. Он рассмеялся: — Она невозможно прелестна. Лора забыла про наушники. Все его слова предназначались Энди. Она уже открыла рот, чтобы поставить его на место, но какой бы едкий комментарий Лора ни выдала, он бы все равно потонул в шуме, доносившемся из дальней комнаты. Ее горло сжалось. Лора до сих пор помнила, как звучит комната для посетителей. Надзиратель вставил ключ в замок. — Мэм, — Майк отдал ей честь, приложив руку к козырьку, а потом зашагал обратно в комнату для прослушки. Лора сжала зубы, пока надзиратель открывал дверь. Она зашла внутрь. Он закрыл дверь и начал искать ключи от второй. Она никак не могла перестать выкручивать себе пальцы. Это было ее главное воспоминание о тюрьме: множество запертых дверей и решеток, ни одну из которых ты не можешь открыть. Лора подняла глаза к потолку и сжала зубы еще крепче. Она снова оказалась в зале суда с Ником. Она снова стояла за трибуной, выкручивала себе пальцы и старалась не смотреть ему в глаза. Если бы она позволила себе секунду слабости, ее сердце рассыпалось бы на куски и все пошло прахом. Сдай его. Охранник открыл дверь. Голоса стали еще громче. Она услышала детский смех. Стук мячиков для пинг-понга. Она дотронулась до пластмассовых наушников, чтобы проверить, не вывалились ли они. Какого черта она так нервничает? Она вытерла потные ладони о джинсы, встав у запертых дверей — последней преграды между ней и Ником. Все было не так. Она хотела перемотать этот день на утро и начать все заново. Она твердо решила не одеваться специально ради этого события, но теперь проклинала себя, что остановилась на обычном черном свитере и джинсах. Нужно было надеть каблуки. Нужно было закрасить седину. Нужно было внимательнее отнестись к макияжу. Нужно было развернуться и уйти, но тут двери открылись, она зашла за угол и увидела его. Ник сидел за столом в дальнем конце комнаты. Он поднял подбородок, приветствуя ее.