А этого я допустить не могла. Способность писать должна была выжить любой ценой, даже если мое внутреннее состояние будет в полном беспорядке. Сент уставился на меня. — Хорошо. Я подобрал женщину в лесу не для того, чтобы она влюбилась в меня. Я моргнула, борясь с сильным желанием улыбнуться. — Тогда мы на одной волне. Просто секс. — Никогда не бывает просто секс, детка. А потом он ушел. Как и полагается альфа-самцам, Сент ушел посреди разговора или, как по его мнению, после окончания разговора. ГЛАВА 14 «Она нравилась людям. В ее жизни было много мужчин. Бармен был влюблен в нее. Он видел это, наблюдая за ней, попивая свою содовую. Никакого алкоголя. Алкоголь — напиток дьявола. Так сказала ему мать и, как всегда, была права. Она была хорошей матерью. Несмотря на то, что говорили люди, его мать не имела отношения к тому, кем он стал. Она была его королевой. Его защитницей. Его первым произведением искусства. Я не ждала, что Сент вернется после своего маленького визита, своего маленького заявления. Поэтому вернулась к своей рукописи, потерявшись в убийствах, как реальных, так и воображаемых. Слова Джианны эхом отдавались в сознании, придавая решимости. Она была права. Я должна писать, поэтому я заткнулась и принялась делать то, что у мела лучше всего. До тех пор, пока задняя дверь не открылась и не закрылась. Несмотря на то, что полностью сосредоточилась на истории, я вскочила и быстро направилась в коридор, пытаясь решить, хватит ли мне времени вооружиться. Страх свернулся внизу живота, но не затуманивал мысли. Чтобы напугать меня, требовалось гораздо больше. По крайней мере, в наши дни. К тому же, я бы предпочла, чтобы в мой дом заявился кто-то живой, чем продолжать испытывать то странное чувство, что за мной кто-то наблюдал. Как бы то ни было, в мой дом действительно заявился живой человек. Сент. Он внимательно рассмотрел мои ноги и кружевные трусики, которые были очень хорошо видны, учитывая, что я надела только спортивный лифчик и эти самые трусики. Мне нравилось быть раздетой, когда писала. Несмотря на то, что многие считали меня едва ли не хладнокровной рептилией, мне часто становилось жарко. Чаще всего, когда писала. В тренажерном зале подобного не случалось. Я могла пробежать километры, поднимать тяжести, но при этом лишь слегка раскраснеться и покрыться бисеринками пота. А когда писала? Когда писала, мое лицо краснело, я сильно потела и в целом выглядела непривлекательно. Вот почему я раздевалась. Впрочем, мой не особо презентабельный вид, похоже, совершенно не беспокоил Сента, поскольку он бросил сумку у своих ног, преодолел расстояние между нами и перекинул меня через плечо. Я не протестовала и не сопротивлялась, потому что нуждалась в нем. Нуждалась в его прикосновениях и запахе. Когда писала, мне казалось, что ко мне прилипал запах смерти и только Сент мог прогнать его. И он прогнал. На какое-то время. ~ ~ ~ Сент ушел за едой. Когда я открыла холодильник, чтобы достать пиво Эрни, он, очевидно, увидел, что в нем нет продуктов. Я хотела зайти в продуктовый магазин после визита в бар Дикона, но передумала из-за всех этих улыбающихся людей вокруг. Еда все равно осталась вкусной, даже несмотря на то, что провела приличное время на полу, пока мы с Сентом трахались в моей постели. В постели Эмили. Казалось таким неправильным, что он делал то же самое с другой женщиной в этой самой постели, но мне это нравилось. Очень. И у меня определенно разыгрался аппетит. Сент приготовил какое-то блюдо из курицы со сливками, которое я никогда бы не стала есть раньше, но сегодня съела все, практически вылизав тарелку. Сент ничем не выдал себя, но уверена, остался мною доволен. И снова я не помогала ему с посудой. Он не жаловался. Я просто наблюдала за ним, отмечая, насколько хорошо ему знакома обстановка на кухне, потому что он прекрасно знал куда нужно убирать чистую посуду. Сент отвернулся, потягивая вино. — Меня беспокоит что я живу в ее доме, среди ее вещей и трахаюсь с тем же мужчиной, что и она. — Нет, не беспокоит, — сказал он без колебаний. — Ты задумалась об этом просто потому, что большинство других людей это беспокоило бы. Тебе хочется, чтобы я думал, что это беспокоит тебя, потому что хочешь, чтобы я думал о тебе определенным образом. Поэтому и лжешь мне. Точно так же, как лжешь остальному миру. Сент взял меня за подбородок. Крепко, чтобы привлечь мое внимание. Показать, что он не собирался обращаться со мной осторожно. — Новость, цветочек, я не позволю тебе лгать мне. А если попытаешься, я все пойму, потому что вижу тебя насквозь. Я быстро моргнула. Потому что так и было. Он видел меня насквозь. — Я собираюсь принять ванну, — сказала я в ответ на его слова. Сент кивнул. Я не приглашала его, а он не пошел со мной. Просто налил себе и мне еще вина, передал мне бокал, сел на диван и взял в руки книгу, которую я читала. Кажется, он решил остаться. Я старалась не смотреть на него, с удобством устроившегося на диване с вином, книгой, возле пылающего камина. Да, я старалась. И у меня хорошо получилось притвориться, что мне это не нравится. ~ ~ ~ Его не было в гостиной, когда я вышла из ванной. С другой стороны, Сент бы не ушел, ничего не сказав. Мы больше не играли друг с другом. Что-то изменилось, и я была не настолько глупа, чтобы продолжать отрицать это и отталкивать его. По крайней мере, пока. Я писала лучше, чем когда-либо. Возможно, я все еще могла написать книгу. Благодаря Сенту. Все то время, что принимала ванну, я почти с одержимостью смотрела на свой телефон. Я не заметила, когда опустел бокал с вином или когда вода стала холодной. Забыла, что Сент читал и пил вино в моей гостиной. Все исчезло и перестало иметь значение. Все, кроме истории. До тех пор, пока я окончательно не замерзла в холодной воде. Только тогда я вышла, накинула шелковый халат и пошла искать Сента. Книга лежала на журнальном столике, бокал для вина был пуст. Я подняла стакан с виски, который он, очевидно, налил для меня, и пошла к единственному месту в доме, где он мог быть. Пока шла в свой кабинет, желудок бурчал от голода. Путь до кабинета обычно занял бы не больше пары минут. У меня был маленький дом. Но я медлила, когда надо было спешить. Ведь все равно было уже слишком поздно. Сент стоял в моем кабинете и рассматривал стену. Мою стену с убийствами. Он видел фотографии с места преступления, которых у меня по определению не должно было быть. Записи, вырезки. Мой ноутбук был закрыт. К счастью. Потому что я бы выгнала его из моего дома и жизни, если бы он открыл его и прочитал книгу, которая не была закончена даже наполовину. В моих глазах подобный поступок был худшим преступлением. Я знала многих писателей, которые хотели бы прочитать свои первые черновики в прямом эфире, если бы могли. Они присылали мне фрагменты своих историй так просто, как будто не делились со мной неотшлифованным клочком своей души. Мои черновики не видел никто и никогда до тех пор, пока я не просмотрела бы и не переписала их несколько раз. Редакторы моих книг не получали ни фрагментов, ни тизеров, хотя требовали их много раз, но я всегда побеждала в спорах, потому что была их лучшим автором. Это выводило их из себя. И всех парней, которые у меня когда-либо были. Им всегда хотелось читать то, что я писала. Для некоторых из них это было лучше, чем трахнуть меня. Но и они остались ни с чем. Я не писала в кофейнях, в библиотеках, где какой-нибудь незнакомец мог подглядеть фразу. Мысль о том, что люди смотрят, как я пишу, была для меня равносильна тому, что они бы смотрели как я мастурбировала. Так что хорошо, что Сент не открыл ноутбук. И совсем не хорошо, что он вообще стоял в моем кабинете. В руках у него был стакан виски, лицо пустое, поза напряженная. — Ты расследуешь убийство Эмили. Слова прозвучали резко. Отрывисто. Но ровным тоном. — Я не расследую его, — сказал я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали так же резко. Я не собиралась извиняться за то, что он нашел, пока рыскал в моем доме. — Я использую эти материалы как вдохновение для следующей книги. И для этого мне нужно как можно больше информации.