– Чёртова Тень с её смертью, что за проклятье такое?! – зло ругается Марк, запускает руку в волосы, сжимает, скрипит зубами. Он успокаивается, аккуратно приглаживает волосы и мерит шагами пространство перед выходом из конюшни, всё ещё не позволяя мне уйти. – Агата! – он замирает и с пониманием поворачивается ко мне. – Так ты не собираешься сдаваться… – Не собираюсь, – киваю я. – Ты собираешь умереть. – Марк, мне нужно идти, иначе я опоздаю. – Я не могу отпустить тебя, Агата, – жалобно шепчет он. – Не для этого! Теперь, зная, что ты пытаешься умереть. Зная, что мы не сможем тебя вернуть! Я резко вытаскиваю свой кинжал и подхожу к нему, протягивая рукоятью вперёд. – Проклятье, Марк! Тогда ты воткни мне это в сердце! А если не можешь, ТО ПРОВАЛИВАЙ С ДОРОГИ! – рычу я, наблюдая с какой неприязнью он смотрит на оружие в моих руках. – Я не могу, – тихо отвечает он. – Даже ради спасения жизни своего принца и лучшего друга? – уже спокойнее уточняю я. Марк отрывает взгляд от оружия и смотрит мне в глаза. – Даже ради него, особенно зная, что твоя смерть убьёт его ничуть не меньше. Я с удивлением отступаю на шаг назад и убираю оружие. – Я не слепой, – вяло улыбается он. – Я прекрасно вижу, что он к тебе чувству… – Можешь не переживать об этом, – перебиваю я. – Он меня ненавидит. Александр сказал мне это сам, прямо в лицо чуть больше часа назад. Поэтому ты можешь отпустить меня, Марк. Мужчина хмурится и, кажется, не верит ни единому моему слову. – Я не могу! – упрямо повторяет он, хватая меня за локоть, когда я вновь делаю шаг к своей лошади. Резко дёргаю руку, пытаясь вырваться из хватки мужчины, но он держит крепко, не пускает. – Проклятье, Марк! Я не хочу, но буду драться с тобой, если это будет нужно, чтобы спасти жизнь Александра! – в отчаянии злюсь я, хватая молодого мужчину за ткань кафтана на груди. Марк оторопело раскрывает рот, его глаза бегают по моему лицу, когда он ищет что-то. Не знаю, что он находит, но его пальцы ослабляют хватку, а потом он отпускает. Я повторяю за ним, отпуская его одежду. – Хорошо, я поняла. Тебя ударить лопатой по голове или кулак сойдёт? Притворишься, что пытался меня остановить, – я стараюсь выдавить улыбку, чтобы снять напряжение между нами, не хочу уходить, будучи в ссоре с одним из новых друзей. Медленно уголки его губ растягиваются в улыбке, слишком грустной, но всё же улыбке. – Готов поспорить, ты ждала подходящего момента, чтобы врезать мне. Я улыбаюсь увереннее, и пока он не успел ничего сделать, обнимаю его за шею, прощаясь. Он делает то же самое, обхватывая меня руками, но быстро опускает. – Хорошо, кулака будет достаточ… Марк не успевает закончить, как я со всей силы бью его в лицо. Лучше неожиданно, чем ждать боли. Он отходит на пару шагов, с удивлением вытирает кровь с разбитой губы. – Почему сразу по лицу?! – Этого хватит? – спокойно спрашиваю я. – Нет, – кисло добавляет он, и я сразу бью его кулаком в живот, чтобы он согнулся, поворачиваюсь и добавляю удар в лицо локтем. Марк падает и мне немного стыдно, но мужчина быстро поднимается на ноги и разочарованно качает головой, пальцами проверяя, что на лице всё цело. – Богиня! Мне тебя лошадью лягнуть, чтобы ты вырубился? – выдыхаю я. – Спасибо, обойдусь! Он так резко поднимает руки вверх и отшатывается подальше, что я смеюсь. – Защити его, Марк, – я возвращаюсь к серьёзному разговору. – Его и всех остальных, присмотри за ними. И за собой тоже приглядывай, – он вскидывает на меня удивлённый взгляд, когда я забираюсь в седло. – А то как ты будешь на моей могиле плакать, если сам завтра умрёшь? – Тогда нам и нет смысла прощаться, встретимся там, – без капли страха растягивает он губы в самодовольной улыбке. – Познакомишь со своей богиней, когда встретимся на той стороне? Я фыркаю в ответ. – Если не научишься шутить лучше, то я сделаю вид, что с тобой незнакома. Марк кивает и сам шлёпает Вьюгу по крупу, посылая галопом. Я знаю, что он боится передумать, и подгоняю свою лошадь, направляясь в сторону пограничного леса. Глава 19 Ещё одна легенда о том, как появилась Тень. Как и в прошлой версии, говорится, что количество людей всё росло, вместе с ними множились города, а войны становились всё масштабнее. Хоть Моране и удавалось справляться с потоком умерших, но было богине одиноко одной среди бесконечных душ, что по большей части только и делали, что стенали о своей участи. И тогда, устав от их голосов, богиня сама схватила свою тень, что всегда была рядом и была ближе всех. Отрезала она её своим серпом, чтобы вдохнуть в этот мрак новую жизнь. И стала Тень живой, приобретая форму мужчины в плаще, и стал он братом Моране, что всегда подле неё и понимает, как никто другой. Он как часть её, далеко не отходит, скучая и не зная, как существовать одному. Так и Мороки под стать этой Тени не могут с лёгкостью забыть о Марах и бросить сестёр на произвол судьбы. Поэтому я почти уверен, что Мороков, как и Мар, ровно семеро. Малахий Зотов. Забытое о Марах и Мороках Чем светлее становится небо, тем больше я чувствую тяжесть в груди и приближающуюся погоню. Но пока не понимаю, что или кто именно гонится за мной. Там и ненависть Александра, разочарование Северина и боль Анны, ощущение войны, само время и даже солнечные лучи, что скользят по снегу, пытаясь дотянуться до копыт моей лошади. Оранжевый свет окрашивает весь мир в поразительно тёплые краски, отражается от снега, сверкает и блестит, я почти слепну от его отражения в ручьях, когда Вьюга проносится мимо. Морозный воздух щиплет нос и обжигает щёки, и с каждым выдохом вырывается густое облачко пара. В это утро, с его нетронутым снегом, журчанием прозрачных рек и ярким солнцем, всё кажется таким свежим, что я пытаюсь дышать тише, чтобы не разрушать идиллию нового дня. Вьюга, чувствуя мою тревогу, всё быстрее рвётся вперёд, не обращая внимания на морозный воздух и свежевыпавший снег. Я скачу без остановок, зная, что от небольшого промедления всё может пойти прахом, мрачно усмехаюсь тому, как повернулась моя жизнь. Ещё недавно, сломя голову я неслась из Аракена, пытаясь сбежать от тамошнего короля, а теперь бегу от принца Серата в обратную сторону. Я добираюсь до полосы леса, когда оранжевое солнце больше чем наполовину показывается из-за горизонта. Делаю небольшой привал, давая Вьюге передохнуть. Даже этот короткий отдых наполняет сознание мыслями, что Александр наверняка уже проснулся в ярости, вспоминая, что я сделала с ним. Возможно, Анна и Северин тоже уже всё знают. Отдал ли Кристиан им письма или решил повременить до тех пор, пока Александр не почувствует мою смерть? Я только надеюсь, что к нему вернётся достаточно сил. Даже если мне удастся разобраться с Даниилом раньше, чем его войска выступят, то боя всё равно не избежать. Капитаны и солдаты Аракена вначале будут либо нападать, либо защищаться, и кровь всё равно прольётся. Вновь сажусь в седло и двигаюсь по лесу так быстро, как могу, останавливаясь только когда это необходимо для отдыха лошади. Через два часа я пересекаю границу. Не даю себе ни секунды, чтобы задуматься о том сумасшествии, что творю. Солнце поднимается достаточно высоко, но до полудня ещё не меньше трёх часов. А я из леса выйду уже через час. Когда я начинаю замечать изменения в окружающих деревьях и чувствую, что скоро покину Бесконечный лес, то останавливаю лошадь. Спускаюсь на землю, разворачиваю Вьюгу и прощаюсь с ней. Благодарю её за наше время вместе, ведь она меня ни разу не подвела. Глажу животное по белоснежной шее и бью по крупу, отправляя её домой, уверенная, что она найдёт дорогу в Долкор. Там было тепло и её вкусно кормили, Александр о ней позаботится. Дальше двигаюсь пешком. Я успеваю, знаю, что приду до полудня. Однако начинаю сомневаться, когда ныряю за пышные ветки ели, прячась от первой роты солдат, что двигается в сторону границы. Я крадусь, скрываясь от аракенцев, что проходят то справа, то слева. Когда я встречаю шестую по счёту роту, где в каждой около сорока человек, понимаю, что Даниил меня обманул. Он собирается напасть раньше. Может, всего на час, но даже час может быть большой неожиданностью. Кровь отливает от лица, когда я осознаю, что Морок понесётся впереди всех, пытаясь меня нагнать, он столкнётся нос к носу с армией Аракена. Я тихо молюсь, чтобы этого не произошло с ним в одиночку, чтобы хотя бы Тени поспели за ним. Но вряд ли сегодня с утра Александр будет в состоянии слушать голос разума. Сердце начинает предательски нервно стучать, сотрясая всё моё тело, в ужасе ожидая наш конец. Я медлю, скрываясь за последней полосой густых елей, ветки которых до самой земли покрыты пушистым снегом. Они ещё могут скрыть меня от глаз вражеской армии. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая сердцебиение. Мне нужна твёрдая рука. Это именно тот момент, когда мне необходимо собраться, думать чётко и быстро, однако в голове неприятно звенит тишина. Выхожу из укрытия и медленно двигаюсь к выходу из леса, проходя мимо полосы чёрных стволов. Здесь, прямо через пару сотен метров от леса, располагается лагерь. Куда бы я ни бросила взгляд: вперёд, вправо или влево, – всё равно натыкаюсь на солдат, лошадей, палатки, костры и тележки с провизией. Лагерь уже проснулся, но ещё не все на ногах. Я иду прямо к ним, медленно, не скрывая своей алой мантии и серых волос. Поднимаются крики обычных солдат и капитанов, отдающих приказы. Первые линии замирают при виде меня, а когда по воздуху разносятся крики о Маре, замирает весь лагерь. Я чувствую себя неуютно, все головы обращены в мою сторону, но одергиваю себя, когда на меня направляют множество стальных мечей. Смотрю только вперёд, медленно приближаясь шаг за шагом, поднимаю руки вверх, демонстрируя, что в руках у меня нет оружия. Когда до лагеря остаётся меньше тридцати метров, мне приказывают остановиться, я подчиняюсь. Вскидываю подбородок, пока морозный ветер треплет мои длинные волосы, обжигая щёки и наполовину открытую шею. Я вновь пью его, наслаждаюсь холодом в своих лёгких, зная, что больше мне такого шанса не представится. Намеренно игнорирую шестерых солдат, что обходят меня с двух сторон. Продолжаю держать руки на виду и смотрю на голубое небо. Аракенцы набрасываются на меня все вместе, бросают на землю, скручивают руки за спиной и, только убедившись, что я не сопротивляюсь, дёргают вверх, возвращая в вертикальное положение. – Тебя отведут к его величеству. Не дёргайся, Мара! Предупреждает меня кто-то среди вышестоящих по званию, а я лишь перевожу на него ленивый взгляд, не жалуюсь на боль в суставах и то, что мои волосы теперь мокрые от снега. Не шиплю и не проклинаю, когда они бесцеремонно толкают меня вперёд, ведут в согнутом положении, блокируя руки за спиной. Мы идём вглубь лагеря. Все, кто встречаются нам по дороге, от солдат до слуг, оборачиваются, произносят моё имя, застывают, провожают взглядами, забывая о своих делах. И я иду под шёпот голосов, в толпе, среди сотен людей, чувствуя себя удивительно одинокой. – Так и должно было быть, Мара! – насмешливо бросает мне Елена, встречая перед самым большим шатром в красно-золотых тонах с символом жар-птицы. – Дайте ей выпрямиться. Солдаты тянут меня за плечи назад, и я оказываюсь перед принцессой, но мои руки всё ещё болезненно выкручены. Девушка усмехается моему поражению и даёт мне пощёчину со всей силы. Удар выходит слабый, но её многочисленные кольца царапают мне щёку и раздирают край губы. Это больно, но я не морщусь и вообще едва реагирую, вновь с равнодушием смотрю на Елену как на пустое место. Кровь стекает по моему подбородку, я перевожу взгляд на Даниила, что стал свидетелем этой сцены. И это мне вдвойне на руку. На короле всё тот же мундир и, несмотря на раннее утро, он уже собран и опрятен, светлые волосы лежат идеально, а глаза ясные.