1980-е, Подмосковье На улице завывала на все голоса зимняя вьюга. Снежные потоки закручивались в спирали, взлетали ввысь и порывисто со всей силой обрушивались на случайных прохожих. Сугробы были по пояс. Давно зима не проявляла столь яростный характер, давно не баловала изобильными снегами. Маленький старинный подмосковный городок потонул в снежной мгле, обезлюдел и, казалось, вымер. Не было видно ни зги. В занесенных по крышу домах едва теплилась жизнь. Кое-где виднелся робкий дымок из труб. Единственная снегоуборочная машина застряла на дороге и была немедленно заметена снегом. Шла первая неделя Святок. Под вой рвущейся пурги, что бушевала за окном, в комнатушке небольшого домика на окраине городка две старшеклассницы увлеченно готовились к гаданию. Святочные гадания недавно снова вошли в моду. Поставив на стол длинные белые свечи, Наденька — худенькая девушка со светло-русой косой и большим, словно у лягушонка, ртом — устроилась перед зеркалом. Достала спичку из фиолетового коробка, чиркнула и поднесла к свечам, пламя тревожно заметалось, плавя воск. Рядом суетилась ее подружка, белобрысая веснушчатая Сима, она с затаенным страхом наблюдала за манипуляциями Нади. Захлебываясь от волнения, Наденька тараторила: — Зря ты, Симка, здесь торчишь, так суженый не появится, я должна одна перед зеркалом находиться. — И тебе не страшно? — испуганно спросила Сима. — Нисколько, — храбрясь, хихикнула Наденька. — Выйди, я погадаю, а потом ты. Недовольно вздохнув, Сима исчезла за дверью, прикрыв ее за собой. Отодвинув зеркало подальше, Надя поставила напротив другое и стала всматриваться в образовавшийся бесконечный коридор. Некоторое время она сидела неподвижно. От напряжения в глазах появились слезы, и она уже собиралась прервать гадание, как вдруг в глубине зеркального коридора появилось темное туманное пятно, в котором смутно угадывался силуэт человека. Силуэт приближался, проявились черты лица, а вскоре получилось рассмотреть бледность, синие глаза и черные как смоль волосы. Громко взвизгнув, Надя опрокинула зеркало. В комнату ворвалась перепуганная Сима. — Чего орешь? Что случилось? Что?! Закрыв лицо руками, Наденька потрясенно прошептала: — Я жениха своего видела. — Да ну! — недоверчиво протянула Сима. — Может, показалось? Наденька отняла руки от взволнованного личика. Ее лягушачий ротик безмолвно открывался и закрывался. Наконец, девушка взяла себя в руки и вымолвила: — Не показалось, я его видела. Только лицо не запомнила, не рассмотрела как следует, я испугалась и зеркало перевернула. Это мой будущий муж, я знаю! Сима насмешливо растянула губы. — Совсем с ума сошла, привиделось ей! — Но нетерпеливо подскочила к зеркалам. — А ну, дай-ка я погадаю, уйди. Еще не придя в себя от шока, Надя в полуобморочном состоянии медленно выбралась из-за стола, Сима мгновенно заняла ее место. — Только ты, пожалуйста, не начинай, пока я не уйду, — жалобно пролепетала Надя. — Хорошо, — не глядя, буркнула Сима, ей не терпелось повторить эксперимент подруги. Наденька, словно испуганный воробышек, вылетела из комнаты. Сима поправила свечи и старательно вгляделась в зеркальную поверхность, но сколько ни смотрела, так ничего и не увидела. Отставив зеркало, девушка позвала подругу. — Ну что, видела? — спросила Наденька. Сима нахмурилась. — Ничего я не видела. Да и ты не видела. Ты все придумала! — Не веришь? — обиделась Надя. — А я правда видела! У тебя просто чувства не такие тонкие, как у меня. Сима обиженно надулась. — Мои-то чувства как раз нормальные, а ты — истеричка. Мама говорит, у тебя руки потеют, потому что ты нервная. Вот тебе и мерещится всякая чушь. Тоже мне, жених ей привиделся! Психическая! — крикнула Сима и побежала в прихожую. Сорвав с вешалки старое пальтецо, она натянула валенки и вышла в метель.

1980-е, Москва Несмотря на метель, самолет из Италии благополучно приземлился в Шереметьево. Натянув капюшон куртки на голову, Альберт Барятьев спускался по трапу. Он только что вернулся из заграничных гастролей. Мать жила отдельно от сына, Белла Леонидовна не любила родовой особняк, и сколько Альберт ни уговаривал родительницу переехать к нему, она не соглашалась. — Зря ты туда, сынок, перебрался, — с затаенным страхом крестилась она. — Нехорошая аура у дома, смертью от него несет. Альберт снисходительно посмеивался, а в глубине души даже радовался, что мать так суеверна, все-таки жить без нее было вольготнее. — Не верю я в эти сказки. К тому же священник все уголки и закутки дома освятил, святой водой окропил и с ладаном прошелся везде. Белла Леонидовна печально вздыхала и качала головой. — Все равно ты меня не убедишь. Слишком много нехорошего связано с этим домом. Нельзя в нем жить, тем более тебе его под музей дали. Вот и устрой в особняке музей, а живи здесь. Новый муж матери, Казимир Иванович Загоруйко, моложавый мужчина с военной выправкой, подхватывал: — Да-да, такое здание больше подходит под музей или театр. Но как там можно жить? — Прекрасный дом, — упорствовал Альберт. — Мне там вполне уютно. Отдельное жилье в центре столицы — это фантастика! У меня даже свой небольшой дворик есть. Что хорошего в многоэтажке? Форменный улей. Большая квартира с высоченными потолками на Пречистенке досталась Белле Леонидовне от предыдущего мужа, профессора Белоусова. После его смерти она недолго оставалась вдовой, вскоре встретила Казимира Ивановича, и они поженились. Военный врач в отставке во всем подчинялся красивой, властной супруге, обожал ее и жил по установленным ею правилам. В ожидании Альберта Белла Леонидовна приготовила праздничный ужин. Казимир Иванович тоже толкался на кухне, колдуя над фруктовым салатом с грецкими орехами. Мать расцеловала румяного с мороза Альберта, едва он вошел. Альберт не менее тепло приветствовал родительницу, немедленно вручив ей заграничные подарки. Счастливая Белла Леонидовна вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды. Казимир Иванович с удовлетворением разглядывал привезенные пасынком часы. Надевая модные серьги, мать вдруг ревниво протянула: — Кстати, как твоя Юлия? Надеюсь, вы с ней не в одном номере жили? Помрачнев, Альберт недовольно буркнул: — Я, между прочим, давно не мальчик. — Ладно, ладно, это я так, — заюлила Белла Леонидовна. — Если хочешь, пригласи ее к нам на ужин в субботу. — Ты это серьезно? — не поверил Альберт. — Вполне. Да, Казимирчик? — обернулась она к мужу за поддержкой.