Нейтан секунду-другую пялится на свою энчиладу, а Хенна и Джаред тем временем в открытую разглядывают его самого. Мэл пользуется этой возможностью, чтобы спокойно поесть курицу. Я тоже посматриваю на Нейтана. Хоть убей не понимаю, что Хенна в нем нашла. На голове идиотский, зачесанный вперед хаос: волосы как будто решили сожрать его мозг. Шмотки невзрачные, какого-то блекло-голубого цвета. Глаза прямо-таки черные, а мочки ушей все в шрамах (по ходу, там раньше были туннели, а потом он их зашил). Идиот. Придурок. Ненавижу тебя. – Ты из Талсы? – спрашивает Хенна, и я демонстративно принимаюсь за еду. – Ага, – отвечает Нейтан, едва заметно улыбаясь. – А до того жил в Портленде. И в Форт-Ноксе, и в Кентукки… – Отец, что ли, военный? – перебивает его Джаред. – Мать. Отец остался во Флориде. Давно – мы с тех пор уже пять баз сменили. – Отстой, – говорю я как можно дружелюбней. – Да еще в новую школу за пять недель до выпускного перевелся. Тоже отстой, да? Он проводит рукой по шевелюре. – Ну да, есть маленько, – отвечает Нейтан, имея в виду не маленько. – И только я перевелся, как сразу парня убили. – Он окидывает взглядом всех сидящих за столиком. – Ни капли не подозрительно. Он улыбается. Остальные вежливо смеются. – Черт, ну и дела, – уже тише говорит Нейтан. – Надеюсь, на этот раз обойдется без ужасов… Коротко гудит мой телефон – и тут же начинает вибрировать мобильник Мэл. «СЕРДЦАВОГНЕ СЕРДЦАВОГНЕ СЕРДЦАВОГНЕ!!!! ЕДУТ К НАМ!!!! БУДУТ ВЫСТУПАТЬ НА ЯРМАРКЕ! Я УМРУ, ЕСЛИ МЕНЯ НЕ ОТПУСТЯТ! УГОВОРИТЕ МАМУ! ПОЖАЛСТАПОЖАЛСТАПОЖАЛСТАПОЖАЛСТА УМОЛЯЯЯЯЮЮ! С любовью, Мередит». – Бред какой-то… – Я показываю остальным сообщение от сестрицы. – «Сердца в огне» выступят на стремной деревенской ярмарке? Что они тут забыли? – Я тоже видела афишу в инете, – говорит Хенна. – Это вроде как благотворительный жест: они хотят исполнить последнее желание какой-то умирающей от рака девочки или что-то в этом духе. Нейтан удивленно глазеет на нас. – Вы же, надеюсь… не фанаты?! – Ладно, так и быть, – говорю я вечером, накладывая очень, очень жирному семейству за вторым столиком двойную порцию сырных тостов. – Он и правда красавчик. – Да еще такой вежливый, – кивает Джаред, украшая готовые заказы веточками петрушки. – И есть в нем что-то… трагическое. – Новенький, опять же. – Я ставлю тарелки со своими заказами на поднос. Джаред делает то же самое. – Все пропало, да? У меня ни единого шанса… – У тебя ровно столько же шансов, сколько было, – отвечает Джаред и уходит на свою половину кафешки. Мы с ним работаем в «Гриллерз», стейк-хаусе для бюджетных свиданий. Ну, знаете такие заведения – платишь один раз и заказывай сколько хочешь креветок, картошки фри и сырных тостов (сырные тосты здесь чумовые, этого не отнять). Кафешка старая, она до сих пор поделена на два зала, как в былые времена – для курящих и некурящих. Теперь-то, понятно, курить нельзя нигде, но официанты в каждом зале по-прежнему свои. Сегодня вторник. Тухлый день. Мы с Джаредом без труда справляемся вдвоем. – Слушай, – говорит он, когда мы снова встречаемся на официантском пятачке, – ты ведь загнался по Хенне, только когда она с Тони начала гулять. А теперь вот в Африку уезжает. Вдобавок, пока ты «набирался храбрости», на горизонте замаячил этот Нейтан. – Он берет с чьей-то тарелки ломтик жареного картофеля и закидывает в рот. – Выходит, она тебе нравится только потому, что к ней не подобраться – вечно что-то мешает. Никогда об этом не думал? – Постоянно думаю. – Еще малинового лимонада седьмому столику, – заруливая на пятачок, сообщает Тина – наш менеджер. Она ставит на стол два пустых кофейника, берет с тарелки сырный тост и съедает. – Клянусь, в них подмешивают наркоту! Я разношу заказы, забираю три стакана с малиновым лимонадом для седьмого столика и вновь принимаюсь метать на поднос тарелки с сырными тостами… Целые горы сырных тостов – всю планету можно накормить. Проходимость в «Гриллерз» хорошая, на чай дают немного, зато часто. Мне вполне хватает на бензин, а главное, есть повод почти каждый вечер уходить из дома. Мы с Джаредом часто выходим в одну смену. В общем, повезло мне с работой: Мэл, к примеру, сидит на кассе в круглосуточной аптеке и отбивается от нариков, которые не помнят, какой сейчас год. А Хенна варит кофе в придорожной забегаловке, где даже своего туалета нет. Работа у меня отличная. Повезло! Просто огонь работа. (Но. Вы вообще представляете, какая антисанитария царит в общепите?) Руки я начинаю мыть почти сразу, как выхожу на смену. И следующие пять часов мою их постоянно, каждые две минуты, но и этого, кажется, мало: после контакта с губками, которыми мы вечером протираем каждый закуток кафе, хочется принять ванну из чистого спирта. – Сто тридцать пять. – Джаред, сидя на ступеньках кладовой, пересчитывает свои чаевые. – Сто тридцать пять долларов и… семьдесят два цента. Он складывает купюры в аккуратную стопочку и прячет в нагрудный карман формы. – Неплохо для вторника. – Он косится на меня: я стою у раковины на кухне. – А ты сколько заработал? – Ровно сто семнадцать. – Я смываю с рук мыльную пену. Но воду не выключаю. Сегодня я столько раз помыл руки, что кончики пальцев растрескались и начали кровоточить. Вся кожа чешется и горит: я ведь начисто смыл с нее естественный защитный слой. Сжимаю руки в кулаки, стискиваю зубы от боли… И снова выдавливаю на них мыло. Буду мыть заново. – Везет вам, ребятки, – говорит Тина. Она сидит в крошечной каморке размером со шкаф – такой уж кабинет выделили менеджерам. Дверь открыта, так что сидит она практически рядом с Джаредом, положив щеку на клавиатуру и раскинув по столу свои густые белые волосы. – Вы такие молодые. Везучие и молодые. – Тебе самой всего двадцать восемь! – восклицает Джаред. – Да в курсе я, – стонет в ответ Тина. Джаред озадаченно смотрит на меня – а я что? Я мою руки. – Ладно, колись. Расскажи дядюшке Джареду, что стряслось. Она бросает на него томный взгляд, но от клавиатуры не отлипает. – Кажется, Рональд мне изменяет. – С кем?! – чересчур искренне удивляется Джаред. – Эй, полегче! Рональд очень даже ничего! – Тина умолкает на секунду. – Ростом не вышел, но… Рональд, который каждое воскресенье заезжает к нам пообедать на халяву, едва достает Тине до плеч. А Джареду – до пояса. И я почти не преувеличиваю. Разве что самую малость. – Он решил отомстить тебе за интрижку с Харви, шеф-поваром? – спрашивает Джаред. Тина вскакивает: на лице у нее отпечатались квадратики от кнопок. – Скорей всего! Выдавливаю на ладонь еще немного мыла. Грудь прямо спирает от стыда и слез. Я так зол на себя, что внутри все горит. Смываю пену и начинаю заново. – Не переживай, вернется. – Джаред встает. – Он всегда возвращается. И ты тоже. – Да он никуда не уходил, – говорит Тина, запирая сейф и хватая со стола сумочку. – В том-то и беда. Если бы он ушел, я хоть прибраться бы успела до его возвращения. – Она вырубает свет у себя в кабинете. – Я тебе рассказывала, как он однажды потерял в доме замороженную индюшку? Причем целую! И даже не на кухне. – Угу, – отвечает Джаред, глядя на меня. – Ребят, вы закончили? – Тина закрывает кабинет. – Почти, – говорю. Только бы она не заметила дрожь в моем голосе! Не замечает. – Вот и славно. Пойду поставлю кафе на сигнализацию – и домой. Тина выходит из подсобки и идет мимо морозильной камеры к контрольной панели сигнализации. Джаред в два прыжка преодолевает кухню и крепко обхватывает меня обеими руками – эдакие медвежьи объятия. Затем отрывает меня от пола, уносит подальше от раковины и секунду-другую просто держит в воздухе. Мы оба при этом молчим. Его лоб упирается мне в затылок, и он дышит мне в шею. Я вообще-то и сам парень немаленький, но тощий и какой-то жилистый, а Джаред – огромный, высокий и широкий. Просто очень, очень, очень большой. Слава богу, он не хулиган – а то бы его вся школа боялась. – Норм? – спрашивает он через какое-то время. – Норм, – шепчу я, проглатывая огромный ком, застрявший в горле. Он опускает меня на пол и медленно, ласково – так умеет только он – выпускает из объятий. Я не двигаюсь. Он сам выключает воду и дает мне пару-тройку бумажных полотенец. Я хватаю их и морщусь: на белой бумаге расплываются кровавые пятна. Тут возвращается Тина, непрерывно зевая и почесывая голову одним длинным накладным когтем. – Интересно, что там поделывает шеф Харви? – говорит она. По дороге домой Джаред то и дело поглядывает на меня. Тачка у Джареда до ужаса мелкая и нелепая (и старая), тем более для такого здоровяка, но матери у него нет, только отец, и деньги, прямо скажем, из ушей не лезут.