— А о какой ещё помощи ты говорил? — Я хотел спросить… — Даня на секунду замялся, а потом решительно продолжил. — Мне нужна работа на период каникул. — Здравствуйте, приехали! Сын, по-моему, у нас уже был разговор на эту тему. Летом — пожалуйста, любые подработки в соответствии с твоим возрастом. В течение учебного года твоя работа — это учёба, а каникулы нужны для отдыха и для выполнения того, что задано. Тебе что, не хватает карманных денег? — Хватает, но… Всё, что испортили эти девчонки… Все эти материалы — они очень дорогие. Аня их лишилась, получается, из-за меня. Я хочу сам заработать на новые, а не просить у вас. Копилку с монетами разбил, но там недостаточно денег. Я и так-то боюсь, Аня не примет от меня помощь, а если уж узнает, что я просил деньги у родителей, — тем более. Геннадий Викторович задумался на пару минут. — Хорошо, — сказал он, наконец. — Я поговорю с главным. Он намедни жаловался на то, что коридоры мыть опять некому. Если ты готов, я договорюсь на неделю. — Готов, — кивнул Даня. — Только маме ничего не говори, пожалуйста, пап! * * * Уже днём Даня наверняка знал имя зачинщицы нападения на Аню. Одноклассницы из лицея помогать Лере отказались, и «на дело» с ней ходили бывшие одноклассницы, из прежней школы. В тот же вечер, пока мама отсыпалась, Геннадий Викторович и Даня побывали дома у всех четверых хулиганок и серьёзно поговорили с родителями. Самым удивительным фактом стало то, что все четыре семьи были полными и благополучными. Отец Леры вообще занимал какую-то должность в департаменте образования; неприятности с законом и огласка нужны были семье Останиных меньше всего. В виде наказания Леру отправили к бабушке в деревню на все осенние каникулы, хотя обещали поездку в Москву. Для избалованной, но трусоватой Леры этого предупреждения оказалось более чем достаточно. Помощницам Леры тоже влетело по первое число, и они с тех пор обходили бывшую одноклассницу десятой дорогой. Даня в течение пяти дней работал по договору в поликлинике, а в пятницу Геннадий Викторович получил в бухгалтерии зарплату за сына. Правда, всё же добавил денег и от себя, но Дане ничего об этом не сказал. Пока Аня собиралась с силами, чтобы рассказать маме об испорченных материалах и о необходимости покупки новых, Даня привёз ей и набор карандашей, и специальную акварель в кюветах, и новые пеналы, и папку. Аня к тому времени тоже успела вскрыть свою скудную копилку, а ещё очень сожалела о том, что истратила на вещи и на новую сумку деньги, заработанные летом на почте. А тут Даня… как настоящий добрый волшебник. Что бы она делала без него? И как вообще жила без него раньше? Даже представить теперь было невозможно, как это — жить без Дани. * * * Конечно, Геннадий Викторович однажды рассказал обо всём супруге. Даня уже спал, а его родители засиделись в гостиной допоздна. Иногда, очень редко, они устраивали такие посиделки вдвоём за бутылкой хорошего вина. — Ты что так загрузилась, Лида? — улыбнулся Геннадий, глядя на побледневшую и растерянную жену — Так как же… Девушка, Гена! Данька с девочками никогда не дружил, всегда в мужской компании, — учёба, спорт. А тут любовь! — По-моему, это как раз нормально, Лида, — пожал плечами Геннадий. — А ты хотела, чтобы сын вечно при нас был? И ничем, кроме учёбы, не интересовался? Вот это было бы по-настоящему странно. — Но не в пятнадцать же лет, Гена! Ему как раз об учёбе сейчас и надо больше всего думать. — Во-первых, Даньке скоро шестнадцать. А во-вторых, с учёбой у него полный порядок. — Гена, ты нарочно нервируешь меня! Ты же прекрасно понимаешь, о чём я говорю! — А ты не нервничай, Лида! Доверять надо сыну. Тем более, наш Данька никогда не давал нам повода не доверять ему. Ты ещё скажи, как в старом кино, что у Даньки «таких Ань ещё тысяча будет». И вообще, я обещал сыну, что ничего не расскажу. — Вот, ещё и секреты от меня, — обиделась Лидия Павловна. — Не доверяет мне? — Нет, он боялся, что ты сразу крыльями начнёшь хлопать, и не ошибся. — Хочешь сказать, что я наседка? Или просто курица? — Нет, ты паникёрша. А наседкой ты никогда не была. Сын у нас с детства самостоятельный. Лидия Павловна задумалась, рассматривая бокал. — Скоро шестнадцать, говоришь? — она пристально посмотрела на мужа. — С друзьями Данька отдельно отметит. А для родственников организуем шашлык. У нас же есть крытая веранда, зря что ли построили? И Аня пусть приходит. Она же девушка Даниила. Пора нам с ней познакомиться. Запретить встречаться с ней мы Даньке не можем, а вот процесс контролировать можем вполне. Пусть на глазах будут, а не прячутся по углам. * * * Спустя три месяца. Аня была очень напугана: маме впервые стало плохо. Вроде, и причины никакой не было. Утром Надежда Николаевна ушла на работу — так, как всегда. А когда вечером Аня вернулась из школы искусств, мама лежала на кровати в своей комнате. Конечно, такое бывало и раньше. Мама уставала, или голова у неё болела. Принимала таблетку, ложилась на полчаса, а потом вставала и начинала заниматься домашними делами, будто и не было ничего. Сегодня Аню, как обычно, проводил Даня, а потом сразу ушёл на остановку, ему нужно было ехать домой, готовиться к зачёту. Аня вошла в квартиру, умылась, переоделась, заглянула к маме в комнату и пошла ставить чайник. — Чай будешь, мам? — крикнула она, но ответа не дождалась. Борясь с тяжёлым предчувствием, Аня вошла в комнату мамы. Надежда Николаевна лежала, прикрыв глаза, но не спала. — Мааам, что случилось? — дрожащим голосом спросила Аня. — Голова что-то кружится, дочка — слабо улыбнулась Надежда Николаевна. — И сердцебиение сильное. Думала, полежу чуток, и всё пройдёт, а вот уже три часа не проходит. Глаза открываю, и всё начинает передо мной кружиться. — Мам, скорую надо, — Аня присела на край кровати и взяла маму за руку. Рука была холодная, но влажная, и на лбу у Надежды Николаевны выступила испарина. — Не надо, Анюта. Полежу ещё, и пройдёт. Ты сама поужинай, хорошо? Без меня. У Ани от ужаса похолодела спина, а волосы на голове будто зашевелились сами по себе. Никогда ещё ей не было настолько страшно. Даже тогда, когда хулиганки зажимали ей рот шарфом. Даже тогда, когда с папиной работы приехали какие-то мужчины и рассказали о случившемся с отцом. Как жаль, что Даня уже уехал! Она привыкла полагаться во всём на него. Даня всегда и во всём её поддерживал, и все беды сразу отступали, казались мелкими, незначительными. Так, хватит себя жалеть! Что это она расселась, как мямля, и слезу готова пустить? А маме нужна помощь, и помочь больше некому. — Ладно, полежи, — обманчиво спокойно сказала Аня. — Я пойду, чайник выключу и посижу с тобой. — Да не беспокойся, Анюта, иди, поешь. — Хорошо, хорошо, — Аня вышла из комнаты и прикрыла за собой двери. Выключила чайник, а потом почти бесшумно покинула квартиру и осторожно постучала в двери соседей. В соседней квартире жила пожилая супружеская пара. У них был стационарный телефон, потому что оба страдали сердечными заболеваниями и периодически вызывали скорую помощь. Звонить в двери Аня стеснялась, хотя был ещё девятый час вечера. Мало ли, люди пожилые, отдыхают. Тихо поскреблась, но ей тут же открыли. Аня объяснила ситуацию, и хозяева помогли ей вызвать скорую. Девушка осторожно вернулась в квартиру, накинула куртку, надела сапоги и спустилась вниз, ждать врачей. Домофон отключила, чтобы мама не испугалась звонка. К счастью, скорая приехала быстро. Вскоре темноту двора прорезал свет фар приближающейся машины, а потом у подъезда остановился автомобиль, из которого вышли среднего роста светловолосый мужчина и женщина в годах, оба в униформе. Аня ещё ничего не успела подумать, как вдруг мужчина ей сказал без приветствия: — Ты ведь Аня? Я не ошибаюсь? — Здравствуйте, Вячеслав Павлович! Казалось, облегчение, охватившее Аню, измерить невозможно: на вызов приехал родной дядя Даниила! «Дядя Слава», — так называл его Даня. Они познакомились на праздновании шестнадцатилетия Даниила. Тогда Аня познакомилась со всеми его родными, и после этого часто бывала дома у Летягиных. Раньше она очень боялась того, что не понравится родителям Дани, ведь она из совсем простой семьи, и они запретят ему эту дружбу, но ничего подобного, к счастью, не случилось. Вячеслава Павловича Алевского Аня видела потом ещё несколько раз. Даниил рассказывал, что дяде сорок восемь лет. Пять лет назад Вячеслав Павлович овдовел, жизнь его супруги отняла тяжёлая болезнь. Дочь, двоюродная сестра Дани, выросла, вышла замуж и жила в Москве. После кончины супруги дядя Слава круто изменил свою жизнь: оставил работу в престижной частной клинике и ушёл на скорую. Внешне Даня был похож на мать, пошёл в родню Лидии Павловны, в Алевских. И на дядю походил даже больше, чем на своего отца, Геннадия Викторовича. Правда, глаза и черты лица были отцовские, но ростом, фигурой и цветом волос удался в мать и в дядю. …Пока поднимались на пятый этаж, Аня рассказала о том, как вернулась и обнаружила, что маме плохо.