Мы проскальзываем за спиной охранника и направляемся по коридору, куда, очевидно, вход воспрещен. Звук шагов смягчается красным ковром, и я не могу удержаться, чтобы не поглазеть на абстрактные картины. Это Пикассо? Эйден останавливается у комнаты, из которой доносятся голоса. Мы отходим в сторону, чтобы не попасться никому на глаза. – Как это вы потеряли моего сына? – спрашивает Кесслер с ядовитыми нотками в голосе. – Я не нянька, – раздается спокойный, лишенный эмоций ответ. Я знаю, что голос принадлежит крупному мужчине, Харви. – Ты обязан за ним следить, – раздается другой голос, женский. Он звучит изящно, хотя его обладательница явно недовольна. – Нельзя ставить под угрозу твою победу на выборах. Ты ведь знаешь, в каком положении мы окажемся? – Да, Кэтрин, – резко отвечает Эндрю. Я понимаю, что он говорит с женой. – Мне бы не знать. Я помню, сколько денег мы взяли и какие обещания дали. – С этими людьми обман не пройдет. Они не какие-то простаки. Или ты забыл моего кузена Винсента? – спрашивает Кэтрин. – Нет. – Вот именно! – кричит она. Я слышу, как на стол что-то опускается. Наверное, она только что выпила что-то алкогольное и поставила стакан на стол. – У нас слишком большие планы! Этот глупый ребенок может все сорвать! – Успокойся, Кэтрин. Ты же знаешь, что я на все готов ради победы. Я не позволю этому ублюдку, которого я никогда не хотел, все испортить. – Я до сих пор не могу поверить, что у тебя есть дети! – возмущается она так, будто это самая абсурдная вещь, которую она когда-либо слышала. – Начинается. Я женился на его матери только потому, что обрюхатил ее! Я никогда не хотел ни его, ни этих тупых сопляков! Я никогда не вернусь к той жизни, которая у меня была в Кинг-Сити. Я сделаю все, что потребуется, так что поверь мне, если я говорю, что Эйден не станет для нас проблемой, значит, так и будет. Я уж об этом позабочусь. Я всегда считала отца Эйдена ужасным человеком, но услышать эти слова – это как удар ножом в спину. Эйден нахмурился; челюсти его крепко сжались – это единственный признак, указывающий на его злость. – И где же он? – раздается другой голос, низкий, мужской. – Нужно найти этого засранца, пока он не раздул скандал. Скажите всем, что это ваш сын, с которым вы воссоединяетесь. Как, по-вашему, я буду управлять кампанией, если он не станет с нами сотрудничать? – Все под контролем, Уилл, – решительно заявляет Эндрю. – А вы что здесь делаете? – раздается голос прямо позади нас. Мы с Эйденом подпрыгиваем от неожиданности. – Ви? Что ты здесь делаешь? – изумляюсь я. Мы не видели ее с того дня, когда катались на роликах. Ее длинное, сверкающее серебристое платье обтягивает тело, вызывая легкий приступ зависти. Я бы тоже хотела такой роскошный наряд. Каштановые волосы профессионально завиты, а темно-красная помада идеально держится на губах, несмотря на почти пустой бокал шампанского. Ее глаза перескакивают через меня и падают на Эйдена. Ви, как и в прошлый раз, замирает, впиваясь в него глазами. Ревность закипает в моих венах. – Эвианна? – раздается голос Кэтрин прямо позади нас. Мы с Эйденом снова поворачиваемся, застыв в дверном проеме, как олени в свете фар. – Эйден, – говорит Эндрю холодным, авторитетным тоном, но с тяжелым сарказмом. – Спасибо, что наконец-то присоединился к нам. Входи. Не имея другого выбора, кроме как последовать за ним в комнату, мы заходим. Харви закрывает за нами дверь. В тут же секунду мы попадаем в большой кабинет с массивным письменным столом и кожаными диванами. Стену позади стола занимает большой книжный шкаф. Окон здесь нет, отчего я нахожу это помещение довольно жутким. – Эйден, я хочу представить тебе свою жену Кэтрин. – Эндрю жестом указывает на царственную женщину в бордовом платье в пол. Она поразительно красива, но в пугающем смысле. – А это ее дочь, Эвианна. Мы с Эйденом таращимся на Ви. – Значит, это и есть твой «преступник, бандит из трейлерного парка и никчемный сын»? – Глаза Эвианны расширились, глядя на великолепную фигуру Эйдена. Я вижу, что она пытается сопоставить образ, нарисованный Эндрю, с высокой, потенциальной моделью нижнего белья. Как же мне хочется ударить ее по лицу. – Где твои братья? – спрашивает Эндрю, даже не потрудившись отрицать, что он только что оскорблял всех своих сыновей. Меня он и вовсе игнорирует. – «Тупых сопляков» я оставил дома. – Эйден подчеркивает сказанные Эндрю слова. – Я не хотел, чтобы они стали частью твоей игры. Я, кстати, тоже не хочу. Эндрю наклоняет голову. – Тогда зачем ты пришел? Эйден переводит взгляд на меня. Я знаю, что он и сам не очень понимает причину, но я все же надеюсь, что он получил ответ, который искал. Судя по всему, Эндрю все тот же самовлюбленный мудак, каким был в те времена, когда бросил Эйдена и его маму. – В жизни я встретил множество дерьмовых людей, – начинает Эйден, – но никто из них даже близко не сравнится с тобой. – Мне жаль, что ты так считаешь. – Эндрю нисколько не сожалеет. – Я не пришел сюда что-то просить, – говорит Эйден. – Но теперь, кажется, я хочу всего. Эндрю обменивается взглядом с женой. Она одобрительно кивает. Конечно же, они были готовы к такому повороту. Тон Эндрю звучит уверенно, даже слишком: – У нас достаточно денег, чтобы ты и твои братья никогда не работали. Эйден наверняка заметил, что Эндрю обращается к Джейсону и Джексону только как «твои братья», а не «мои сыновья». – Мне не нужны твои деньги. – Тогда что… – Я говорил с Вивьен Хенфри, – перебивает Эйден. Он выглядит спокойно, даже несмотря на то, что мы находимся в самом центре змеиной ямы. – Ты ей очень не нравишься. Манера Эндрю а-ля «мы семья, сынок» куда-то исчезает, и я вижу его таким, какой он есть на самом деле. – В кампанию вложено много труда и денег, Эйден. – Он старается сохранять спокойствие, пытаясь контролировать ситуацию. – Многие люди рассчитывают на меня. Судя по всему, я стану губернатором. Люди любят меня, считают меня защитником обездоленных, борцом за народ и их детей. Понимаешь, почему я не могу допустить скандал? – О каком скандале ты говоришь, Эндрю? – спрашивает Эйден, прекрасно понимая, о чем он, но желая услышать, как он произнесет эти слова. Губы Эндрю поджимаются; глаза становятся холодными, расчетливыми. – Ты умный парень, раз уж ты мой сын. Достаточно умный, чтобы понять истину: наше печальное прошлое должно оставаться в прошлом. Я не могу позволить, чтобы мою репутацию подорвали. – Он смотрит на меня, должно быть, впервые с тех пор, как мы вошли, и я не упускаю из виду, насколько это пристальный взгляд. – И почему меня должна волновать твоя репутация? Эйден бросает вызов. Любой, кому он сказал бы эти слова, съежился бы под их тяжестью. Но Эндрю даже не колеблется. – Я очень влиятельный человек, Эйден. Я знаю людей, которые будут не против замарать руки. И я говорю не только о тебе. Снова этот пристальный взгляд в мою сторону, от которого мурашки бегут по рукам. Эйден не колеблется. – Это угроза? Эндрю поправляет дорогие запонки, совершенно не обращая внимания на угрозу, исходящую от сына. – Можешь интерпретировать это заявление как угодно. От этого оно не станет менее правдивым. – Эндрю выпрямляется. – Я всегда знал, что предназначен для чего-то большего, чем торчать в крошечном домике с умирающей женщиной и кучкой неблагодарных детей. Я не позволю какому-то сопляку разрушить мои цели. Эйден тоже выпрямляется. Его спина напрягается, и я чувствую, как его решимость крепнет. Я быстро хватаю Эйдена за руку, которая находится в нескольких секундах от того, чтобы причинить серьезную боль (хотя я хотела бы надрать этому подонку зад). До сих пор я молчала, позволяя Эйдену во всем разобраться, но теперь я в бешенстве. Эндрю оскорбил не только покойную жену, но и Эйдена, Джейсона и Джексона. Он угрожал ему, вынуждая Эйдена молчать об истинной сущности Эндрю. Я вложила в свои слова столько яда, сколько смогла. – Вы бросили больную, беременную жену и маленького сына? Предложили Кэтрин выйти замуж, потому что у нее есть деньги? Вы баллотируетесь в мэры, в губернаторы, врете людям и притворяетесь человеком, которым не являетесь, чтобы заполнить пустоту в своей жизни? А заполнить эту пустоту вы никак не можете, потому что знаете: что бы вы ни делали, кому бы вы ни платили, чтобы понравиться или запугать, сколько бы денег у вас ни было, вы никогда и близко не станете кем-то значимым. Вы всегда будете куском дерьма, трусом и жалкой пародией на человека. Эндрю сужает глаза. Его губы слегка подрагивают, как будто он заинтригован. Он обращается к Эйдену, но при этом не сводит с меня глаз: – Твоя девушка за словом в карман не полезет. Убедись, что Амелия держит себя в руках, или я пришлю того, кто сделает это за тебя. Когда он произносит мое имя, делая на нем акцент, я понимаю, что он из тех влиятельных людей, которые могут быстро стать большой проблемой и принести больше вреда, чем пользы. Дрожь пробегает по позвоночнику. Тело Эйдена напрягается, и я почти позволяю ему сделать то, чего он хочет, однако быстро прихожу в себя, сжимаю его руку и обращаюсь к Эндрю со злорадной улыбкой, прежде чем он успевает отреагировать. – Вы знаете, где меня найти, но было бы гораздо веселее, если бы вы не перекладывали на других грязную работу, как маленькая кры…