Вздохнув, он ложится на подушку рядом с ней, гладит ее по щеке, взглядом впитывая каждую черточку ее лица. Говорит: – Я уйду от Сары. Так уже нельзя. Я должен уйти от нее. Прежде об уходе от жены он не заикался. Рут замирает, задерживает дыхание, боясь всколыхнуть неподвижный воздух. – Ты примешь меня? – спрашивает он. Она зарывается пальцами в кудри на его макушке, приближает к нему свое лицо, нежно кусает его за левое ухо и шепчет: – Да. Да. 3 Рут сидит, привалившись спиной к киту. Каждая косточка в ее теле ноет от изнеможения. Закрывая глаза, она чувствует, как проваливается в сон, но потом – толчок, и она вспоминает: вряд ли теперь она когда-нибудь сможет заснуть. Жаль. Она всегда любила поспать. Она поднимает усталые веки и понимает, что не одна. У своих ног на песке она видит ботинки мужчины. Она и забыла, что он рядом. Глаза все еще жжет от слез. Она обращает на него взгляд. Высокий, плечистый, широкоскулый, с бритой головой. Грудь и руки в татуировках, выглядывающих из-под футболки. Ник смотрит на женщину. Груда конечностей на песке. На верхней губе – слизь. Она вытирает рот краем футболки, обнажая мягкий округлый живот. На пупке отметина от пирсинга. Он отводит глаза, подходит к киту и кладет на него руки. Кожа под его ладонями еще теплая – напоминание о том, что эта жизнь только-только угасла. Ему становится грустно. – Кит лежит здесь несколько дней. – Он убирает руки с животного и вытирает их о джинсы. – Мучительная смерть. Им предназначено жить в воде. – Я просто пыталась сделать хоть что-нибудь, – вздыхает Рут. – Чувствую себя совершенно беспомощной. – Не вы одна. Рут охватывает гнев. – Почему ему позволили умереть? Почему сюда не сбежался народ, чтобы помочь? Я думала, здесь все любят китов. Думала, их считают священными животными! Мужчина фыркает. Его фырканье можно было бы принять за смех, если бы не выражение его лица. – Ну-ну. Н-да. Полагаю, народ посмотрел новости, посоветовался с предками и решил, что надвигающийся апокалипсис важнее. Рут краснеет от смущения. Она его оскорбила. – Простите, – извиняется она, глядя прямо в глаза мужчине. Тот кивает и отводит взгляд. – Давно вы в Новой Зеландии? – Со Дня подарков [1]. – А-а. – Он потирает рукой бритую голову. – Сочувствую. Рут смотрит на своего случайного знакомца. Он не намного старше нее – ему, должно быть, едва за сорок. И он тоже выглядит усталым и печальным. – Что передают в новостях? Вы упомянули новости. – Вопрос времени, говорят. Ник садится на песок рядом с женщиной. К запаху, исходящему от кита, примешивается запах ее пота. Не неприятный. Он достает мешочек с табаком, бумагу, сморщенный комок марихуаны и принимается скручивать сигарету. – Не возражаете? – Он приподнимает мешочек с табаком. – Да пожалуйста, – улыбается Рут. Раньше она такого не делала. И ее это устраивает. – Можете и меня угостить. Почему бы и нет. Почему бы не отключиться под кайфом? Из двух листиков бумаги Ник аккуратно скручивает сигарету в форме буквы «Т», сделав фильтр из боковины картонной пачки. Они сидят в молчании, наблюдая, как небо приобретает все более насыщенный розовый цвет. – Это было бы красиво, – она показывает на алеющее небо, – если бы это был не… сами знаете… конец. Он прикуривает сигарету. – Да, жуть. – Не то слово. Он протягивает ей сигарету, она берет ее, глубоко затягивается, задерживает во рту дым и затем выдыхает. – В Англии есть поговорка: «Если небо красно к вечеру, моряку бояться нечего». – Она прыскает. Ник забирает у нее сигарету. – Ну, моряки, по крайней мере, счастливы. Ее смех перерастает в гортанный хохот, и Ник, сам того не желая, невольно подхватывает его. Рут расслабилась, горе притупилось. Последние дни боль она носила как мантию. Сигарета с марихуаной несколько уняла ее, теперь воздействие земного притяжения ощущалось чуть меньше. Сейчас, когда все силы не уходят на то, чтобы не поддаваться отчаянию, она позволяет себе пойти на поводу у любопытства. – Вы не хотите быть со своей семьей? Ник проводит ладонью по щетине на голове и сквозь сомкнутые губы выпускает ровную струю дыма. – У меня никого из родных не осталось. Впрочем, в этом я не одинок, так ведь? – Пожалуй. Он предлагает ей сделать последнюю затяжку, но Рут отказывается. Они сидят и слушают плеск волн. – Кстати, меня зовут Ник. – Рут. Она смотрит на тушу кита, которая лежит рядом с ними. Та похожа на огромный камень, словно выросший из песка на берегу во время давнего землетрясения, изменившего рельеф планеты. Или на метеор, врезавшийся в песок при падении, – на один из многих, что некогда дождем сыпались на землю, заставляя динозавров искать укрытия. – Думаете, кит понимал, что он умирает? – Да кто ж его знает. Ник зарывает окурок в песке и смотрит на небо. – Вам страшно? – Конечно. А вам разве нет?