Вулф покачал головой. Все это время он сидел неподвижно, отстраненный, словно гора, уперев в грудь подбородок. И вот теперь голова его чуть качнулась, и он прошептал: – Даркин… Сегодня среда, седьмое июня. – Да ну? – изумился Фред. – Как скажете, мистер Вулф. Вулф ткнул в сторону Марии пальцем: – То был понедельник? – Да, сэр, конечно же. Это мой свободный вечер. – Тогда вам лучше знать. Даркин, исправь в своей записной книжке, а еще лучше – просто выкинь ее. Ты на год опережаешь время: четвертое июня выпадет на понедельник в следующем году. – Он обратился к женщине: – Мария Маффеи, с сожалением вынужден дать вам не лучший, но единственно возможный совет: обратитесь в полицию. – Я обращалась, сэр. – Глаза ее вспыхнули возмущением. – Они сказали, что брат смылся с моими денежками в Италию. – Возможно, так оно и есть. – Ах нет, мистер Вулф! Вам ли не знать. Вот я перед вами. Вы же понимаете, что я не могу успокоиться на этом, когда речь идет о судьбе брата. – Полиция сказала, на каком пароходе отплыл ваш брат? – Да откуда! Не было никакого парохода! Они ничего не расследуют и даже не помышляют об этом. Просто говорят, он уехал в Италию. – Понятно. Говорят первое, что в голову придет. Ладно. Сожалею, но все равно ничем не могу вам помочь. Могу лишь строить предположения. Ограбление? Где же тогда его тело? Обратитесь в полицию снова. Рано или поздно тело найдется, и загадка будет решена. Мария Маффеи покачала головой: – Я не верю в это, мистер Вулф. Не верю, и все. Кроме того, был телефонный звонок. Я вмешался: – Вы не упоминали никакого звонка. Она широко улыбнулась мне: – Я не успела. Брату звонили в меблированные комнаты незадолго до семи. Телефон находится в коридоре нижнего этажа, и служанка слышала, как он с кем-то разговаривает. Брат разволновался и согласился встретиться со звонившим в половине восьмого. – Она повернулась к Вулфу. – Вы ведь можете помочь мне, сэр. Можете помочь мне найти Карло. Пожив среди американцев, я научилась выглядеть холодной как камень. Но я итальянка и должна найти своего брата. Должна узнать, кто причинил ему вред. – Вулф лишь покачал головой, но она не обратила на это внимания. – Вы должны, сэр. Мистер Даркин говорит, у вас туго с деньгами. А у меня кое-что осталось, и я могу оплатить все расходы и, быть может, даже больше. И вы друг мистера Даркина, а я подруга миссис Даркин, моей милой Фанни. – У меня нет друзей! – отрезал Вулф. – Сколько вы сможете заплатить? – (Она колебалась.) – Сколько у вас есть? – Ну… Больше тысячи долларов. – И сколько из этого вы заплатите? – Я заплачу… Я заплачу все. Если вы найдете моего брата живым, я заплачу все. Если вы найдете его мертвым и укажете мне, где его тело и кто убийца, я все равно заплачу достаточно. Только сначала мне придется оплатить похороны. Веки Вулфа медленно опустились и так же медленно поднялись. Это, как мне было известно, означало его одобрение. Сколько же я раз ожидал этого знака – и зачастую напрасно, – когда отчитывался перед ним. Он произнес: – Вы практичная женщина, Мария Маффеи. Даже больше. Вы, возможно, женщина чести. Вы правы, во мне есть нечто, что может помочь вам. Это гений. Однако пока ничто из сказанного вами не пробудило его. И неясно, проснется ли он в ходе поисков вашего брата. Так или иначе, мы начнем с обычной рутины, а расходы на нее невелики. – Он обратился ко мне: – Арчи, отправляйся в меблированные комнаты, где жил Карло Маффеи. Его сестра будет сопровождать тебя, чтобы подтвердить твои полномочия. Поговори со служанкой, которая слышала звонок, и со всеми прочими. Осмотри его комнату. Если обнаружится какой-нибудь след, вызови сюда Сола Пензера на любое время после пяти. Прихвати с собой оттуда все, что сочтешь важным. Я подумал, что вовсе не обязательно так глумиться надо мной перед посторонними. Однако я давно уже понял: возмущаться его выходками совершенно бессмысленно. Мария Маффеи поднялась со стула и поблагодарила его. Даркин шагнул вперед: – Касательно того, что у вас туго с деньгами, мистер Вулф… Вам ли не знать, что, когда даешь волю языку… Я пришел к нему на выручку: – Пошли, Фред, мы поедем на «родстере», и я подброшу тебя по пути. Глава 2 Припарковав большой черный и блестящий «родстер» перед домом на Салливан-стрит, номер которого назвала Мария Маффеи, я испытал опасения, что могу уже никогда не увидеть его полным жизни и довольства – я говорю о «родстере». Улочка была завалена мусором и кишела итальянскими сорванцами, с воплями носившимися туда-сюда подобно черноглазым бесенятам. Однако мне доводилось оказываться с этой машиной и в местах похуже. Например, в ту ночь, когда я гнался за двухместным «пирс-арроу» молодого Грейвса, который между коленями держал сумку с изумрудами, от Нью-Милфорда через весь округ Пайк, вверх-вниз по дюжине гор, в грязи по колено да в самый скверный дождь, какой я только видывал. Согласно предписанию Вулфа, после каждой незначительной царапины «родстер» необходимо было ремонтировать, чтобы он вновь выглядел как новенький. И я, естественно, его поддерживал. Это был всего лишь еще один пансион. По той или иной причине все они выглядят одинаково, будь то заведение с претензией на Пятидесятых улицах Манхэттена, или особняк из бурого песчаника к западу от Центрального парка, битком набитый целомудренными актрисками, или же итальянский притон вроде этого на Салливан-стрит. С некоторыми мелкими различиями, конечно. Такими, как запах чеснока, например. Сперва Мария Маффеи отвела меня к домовладелице, славной толстухе с влажными ладонями, приплюснутым носом и со множеством колец на пальцах, а затем проводила вверх по лестнице в комнату брата. Я немного осмотрелся, пока Мария ходила за служанкой, подслушавшей тот телефонный разговор. Комната приличных размеров с двумя окнами располагалась на третьем этаже. Потертый ковер, мебель старая и кое-где поломанная. Однако жилище содержалось в чистоте и в целом производило бы неплохое впечатление, если бы не крики уличной шпаны, ворвавшиеся внутрь, едва я открыл окно, чтобы проверить, остались ли еще у «родстера» колеса. В углу один на другом лежали два больших саквояжа: один хлипкий, старый и уже совершенно негодный, другой тоже старый, но все еще крепкий и в весьма хорошем состоянии. Оба были не заперты. Хлипкий оказался пустым, пригодный же содержал множество небольших инструментов различной формы и величины, частью с бирками ломбарда, а также куски дерева, металла и прочие запчасти вроде пружин. В шкафу обнаружились мужской костюм, два рабочих комбинезона, пальто, две пары туфель и фетровая шляпа. В ящиках комода с зеркалом, стоявшего между окнами, был набор – не такой уж и скудный для человека, около года жившего за счет сестры, – рубашек, галстуков, носовых платков, носков и разнообразнейшего хлама вроде шнурков, карандашей, фотокарточек и пустых жестянок из-под трубочного табака. В верхнем ящике нашлась скрепленная резинкой пачка из семнадцати писем в конвертах, все с итальянскими марками. Там же беспорядочно валялись чеки, оплаченные счета, упаковка писчей бумаги, несколько вырезок из газет и журналов да собачий ошейник. На крышке комода, помимо расчески, щеток и прочих причиндалов, как называл это Вулф, лежало пять книг (на итальянском, кроме одной) со множеством рисунков и схем, а еще груда журналов – трехлетняя подборка ежемесячных выпусков одного и того же названия «Художественная обработка металла». В углу, возле правого окна, стоял простой верстак из необработанного дерева, с изрезанной и исцарапанной столешницей, на которой располагались небольшие тиски, точильный камень и полировальный станок с электрическим шнуром, достаточно длинным, чтобы дотягиваться до лампового патрона, плюс еще кое-какие инструменты вроде тех, что хранились в саквояже. Я осматривал точило, чтобы определить, как давно им пользовались, когда появилась Мария Маффеи со служанкой. – Это Анна Фиоре, – представила ее Мария. Я подошел и пожал руку горничной, невзрачной девушке лет двадцати с кожей цвета высохшего теста. Вид у нее был такой, словно ее напугали в младенчестве и она до сих пор не оправилась от потрясения. Я представился и сказал, что узнал от мисс Маффеи, будто Анна слышала разговор мистера Маффеи по телефону перед его уходом в понедельник вечером. Она кивнула. – Полагаю, мисс Маффеи, – обратился я к Марии, – вы хотели бы вернуться к себе на Парк-авеню. Мы с Анной поладим. Она покачала головой: – Если я вернусь к обеду, ничего страшного не случится. Это меня немного разозлило. Положа руку на сердце, я был согласен с Даркином: дело безнадежное и мы лишь напрасно тратим на него время. Поэтому я заявил Марии Маффеи, что с легкостью справлюсь без нее и ей лучше уйти. Если что появится, Вулф даст ей знать. Она бросила взгляд на служанку, показала мне зубки и ушла. Я поставил пару стульев друг перед другом, усадил девушку на один из них и выудил свой блокнот. – Вам нечего бояться, – успокоил я ее. – Самое худшее, что с вами может случиться, – окажете услугу мисс Маффеи и ее брату. А быть может, получите от нее кое-какие деньжата. Вам нравится мисс Маффеи? Анна как будто все-таки испугалась, словно удивившись, что кто-то счел необходимым озаботиться ее предпочтениями и антипатиями, однако ответ ее был вполне ожидаемым: – Да, она мне нравится. Она милая. – А мистер Маффеи? – Да, конечно, он всем нравится. Если только он не пьяный. Девушкам тогда стоит держаться от него подальше. – Как получилось, что вы услышали звонок в понедельник вечером? Вы его ждали? – Да как же я могла ждать его? – Не знаю. Это вы взяли трубку? – Нет, сэр. Миссис Риччи. Она велела мне позвать мистера Маффеи, и я поднялась наверх. Потом я убиралась в столовой, а дверь была открыта, и потому я услышала его разговор. – Вы слышали, что он отвечал? – Ну конечно. – В ее голосе прозвучала насмешка. – Мы всегда слышим каждое слово, которое жильцы говорят по телефону. Миссис Риччи тоже слышала его, и она слышала то же, что и я. – И что он говорил? – Сначала он сказал: «Алло». Потом: «Да, это Карло Маффеи. Чего вы хотите?» А после: «Про свое дело я скажу вам при встрече». Дальше он спросил: «А почему не здесь, в моей комнате?» И заявил: «Нет, я не боюсь, это не я должен бояться». Миссис Риччи говорит, будто он ответил: «Испугался вовсе не я», но она путает. А потом он сказал: «Конечно мне нужны деньги, и намного больше». Затем: «Договорились, полвосьмого на углу», и еще: «Вас не касается, что меня беспокоит». И в конце: «Да, полвосьмого, я помню машину». – Она замолчала. – С кем он разговаривал? – спросил я. Естественно, я предполагал ответ, что она не в курсе, уж если не знала Мария Маффеи, однако Анна тут же ответила: – С человеком, который звонил ему и раньше. – Раньше? Когда? – Всего несколько раз. В мае. Однажды два раза за день. Миссис Риччи говорит, до понедельника всего девять раз. – Вы когда-нибудь слышали его голос? – Нет, сэр. Трубку всегда берет миссис Риччи. – А вы когда-нибудь слышали, как его зовут? – Нет, сэр. Миссис Риччи стало любопытно, и она спрашивала, но он всегда отвечал: «Не важно, скажите ему, что его просят подойти к телефону». Я начал склоняться к мысли, что, пожалуй, из этого может выйти кое-что занятное, а может, даже и кое-какие деньги перепадут. Не то чтобы они меня особо интересовали – это по части Вулфа. Развлечение – вот чего я искал. Как бы то ни было, дело могло обернуться не просто ограблением и трупом в Ист-Ривер. Я решил посмотреть, что можно выведать, и взялся за девчонку как следует. Я неоднократно был свидетелем, как это проделывает Вулф. И я знал: по большей части успех ему приносит какое-то шестое чувство, мне несвойственное. Однако многого он все же добивается за счет терпения и удачи. Так что я взялся за Анну. Я угробил на нее два часа и собрал уйму фактов, однако ни один из них ничего мне так и не дал. Раз я было решил, что напал на след. Выяснилось, что у Карло Маффеи были шашни с двумя женщинами, с которыми время от времени он открыто появлялся, и что одна из них замужем. Но, убедившись, что дамочек никак не связать с телефонным звонком, оставил эту нить. Маффеи упоминал о возвращении в Италию, но в подробности не вдавался. Своему делу он отдавался со всей душой. Ему никто не звонил, за исключением сестры да приятеля, сохранившегося со времен былого процветания. Иногда он с ним ужинал. В общем, я выкачивал сведения битых два часа, но лучик так и не блеснул. И все же нечто в этом звонке не давало мне объявить дело беспросветным и взяться за шляпу. Наконец я сказал ей: – Подождите здесь минуточку, Анна. Я спущусь и переговорю с миссис Риччи. Домовладелица подтвердила версию телефонного разговора, данную служанкой, и посетовала, что понятия не имеет, кем был звонивший, хотя несколько раз и пыталась это выяснить. Я задал ей несколько вопросов о том о сем, а потом попросил отпустить Анну со мной. Она ответила отказом: близится обед и подавать его одна она не может. Пришлось продемонстрировать ей долларовую банкноту. В ответ она спросила, когда может ожидать возвращения своей служанки. Та должна возвратиться никак не позже девяти вечера, предупредила она. Вручив ей доллар, я ответил: