ГЛАВА 10 «Я — твой должник», — самая нелепая фраза, которую Фаулер слышал на войне. Какие счеты между жизнью и смертью? Вчера ты спас кого-то, сегодня — кто-то тебя. Завтра — никто и никого. Тем не менее в должники к нему записались многие, и были среди них люди, за четыре года об этих надуманных долгах не забывшие. Больше того — они и ему забыть не позволяли. Звонили, писали. Рвались отплатить. Предлагали в основном посодействовать в переводе на новую работу, прибыльнее, интереснее, перспективнее, — то в частную охранную фирму, а то и в имперскую разведку. Мало кто понимал, что удерживает его на острове. Мало к кому Фаулер действительно обратился бы. Уоллес Руби был одним из тех, кому он мог позвонить, не опасаясь «расплаты». — Кен, дружище, рад слышать! Ты в столице? Наконец-то! Помнишь, я говорил, что держу бутылочку черного бальзама? Она до сих пор ждет! — В другой раз, — перебил Фаулер. — Я все еще дома. Вернее, на переговорном пункте, куда направился сразу же после завтрака, но не в столице — однозначно. — Уф… — Из трубки вырвался полный искреннего сожаления вздох. — Жаль. А я уж подумал… — Мне нужна помощь. На другом конце линии повисла удивленная пауза. Можно было гордиться собой: удивить Руби не так-то просто. — Информация, — уточнил лейтенант. — О! Это ты по адресу. — Я знаю. — Иначе я тебя и не услышал бы, верно? — Упрека в голосе фронтового товарища почти не слышалось. С тем, что Фаулер вопреки расхожему мнению о дружелюбии морских псов этим самым дружелюбием не пышет, Руби давно смирился. Но общение с ним поддерживал не только в благодарность за спасенную шкуру. — Что именно интересует? — Помнишь Ликардию? — Считаешь, это можно забыть? — Нет. И подозреваю, ты знаешь о том, что там случилось, больше моего. Еще на пляже, услышав рассказ Мартины Аллен о сборе силы и позаимствованном на Архипелаге ритуале, он подумал, что если кому-то из его знакомых об этом известно, то только Уоллесу. Вэнди, кропавшая «сенсационные» статейки для «Маяка» и мнившая себя акулой пера, на деле была всего лишь анчоусом. А то и планктоном. Уоллес Руби, если и дальше сравнивать журналистов с морскими обитателями, — спрутом. До войны он был политическим обозревателем. Попав на фронт, умудрился побывать в самых горячих точках, чем после заслужил славу одного из лучших хроникеров. Теперь снова вернулся к политике… А спрут — не только потому, что в поисках горячих новостей мог далеко протянуть цепкие щупальца, но и потому, что знал, когда нужно отползти в сторону, выпустив вместо очередной сенсации отвлекающую чернильную кляксу. — Это не телефонный разговор, Кен, — сказал он, выслушав короткий рассказ и связанные с ним вопросы. — Тебя прослушивают? Руби рассмеялся: — Уместное уточнение. Если бы кто-то и правда слушал, твоя прямолинейность его позабавила бы. Но я расщедрился на парочку магических защитных устройств… Это между нами, да? Фаулер просто пообещал оторвать уши телефонистке. Карго-Верде — не столица, здесь и такие способы защиты работали. — Почему тогда разговор не телефонный? — спросил он. — В первую очередь потому, что я хотел бы видеть твою песью морду. В глаза ты врать не умеешь, а по телефону хрен признаешься, во что ввязался. — Как только пойму, сам расскажу. Тебе первому. — Эксклюзив? — усмехнулся Уоллес. — Ну-ну… Любопытно, но вряд ли пойдет в тираж. Как и вся правда о случившемся в Ликардии. Не знаю, откуда у тебя сведения, но… были такие разговоры. Секретности вокруг них не нагнетали, однако официально никто и ничего не подтвердил. И ниточки действительно тянутся на Архипелаг. Ходили слухи, что дарнийцев поддерживал кое-кто из лордов. Якобы не все они были довольны властью императора и некоторые хотели использовать вторжение Дарнии, чтобы ослабить эту самую власть… Но это лишь слухи. Мы же помним, что Архипелаг — оплот империи, лорды преданы народу и лично императору, да? Только после войны от трех родов истиннокровных почти никого не осталось. Совпадение, наверное. Помнишь, в газетах писали о вероломном нападении на Архипелаг, в результате которого чуть не расторгли только-только заключенный мирный договор? Дарнийцы отрицали свою причастность, а власти империи не очень-то на ней и настаивали. Главное ведь сохранить мир, да? Жизнь одиннадцати лордов крови и десятка приближенных к ним магов — небольшая цена. А в течение года еще шесть лордов скоропостижно скончались. Из тех же родов. В одном даже глава сменился. — Хочешь сказать, император убрал предателей? — Это ты сказал. — Всех? — Полагаешь, кто-то из них засел на твоем острове и собирает силы для мести и переворота? — уточнил Руби. — Не знаю. Размах не тот, как по мне. — Мне тоже так кажется. Но если что-то нароешь, я подскажу, к кому обратиться. Ну и эксклюзив за мной, если пропустят. — Буду иметь в виду. А пока… Ты помнишь, какие три рода истиннокровных пошли в расход? И, если не затруднит, у меня есть еще пара вопросов… Буду должен. Он записал фамилии и попросил Руби раскопать информацию о здравствующих представителях опальных родов, а также узнать, есть ли в Идвере психиатрическая клиника или специализированное отделение и слышали ли там что-нибудь об Адаме и Вивиен Кейдн. Близнецы были ему симпатичны, но подслушанный разговор и замечание Эверета, что в Идвере нет лечебницы, не давали покоя, и Фаулер не знал другого средства избавиться от подозрений, кроме как разобраться во всем. С переговорного пункта он направился в управление, но пробыл там недолго: позвонила Джо и попросила срочно приехать в башню. Марти не хотела доставлять хлопот ни Джоан, ни лейтенанту Фаулеру, но на острове ей было больше не к кому обратиться. Не к Бернис же бежать с утра, утешаться пирогом и жаловаться, что всю ночь не спала, опасаясь непонятно чего? Джо к ее рассказу отнеслась серьезно и тут же вызвонила друга-полицейского, а тот, хоть Марти и подчеркнула, что не уверена в том, что неизвестный мужчина приходил именно к ней, предложил осмотреть квартиру и расспросить соседей. Неожиданным пострадавшим в этой истории оказался Адам. Его, как и накануне, бросили в башне наедине с неразобранными документами, потому что обожаемая начальница поехала вместе с Марти и Фаулером, не пожелав остаться в стороне. — Точно ничего не пропало? — уточнил лейтенант прежде, чем зайти в квартиру. Марти помотала головой. Входить она не стала, ждала в коридоре с Джоан, наблюдая за Фаулером через открытую дверь. Полицейский осмотрелся, прошелся до окна и обратно, приблизился к шкафу, потом к кровати. Он ни к чему не прикасался и не приглядывался, казалось, а… принюхивался? Марти с недоумением обернулась к Джо, а та — говорила ведь, что иногда угадывает мысли, — быстро скосила глаза на Фаулера и, когда он отвернулся, поджала руки к груди, высунула язык и тихо прерывисто задышала: «Хе-хе-хе». Лейтенант резко развернулся, но Джо успела принять серьезный вид, а затем, отступив так, чтобы ее не видно было из комнаты, снова вывалила язык и приложила руки к голове. Если в первый раз свесившиеся кисти символизировали лапы, то во второй, если Марти не ошиблась, — уши. А композиция в целом — собаку. Вернее, пса. Ведь именно псом Джо назвала Фаулера тогда у Бернис, и это было не ругательство, как подумалось сразу. Что ж, это многое объясняло. Должность специалиста по незаконному использованию магии, например. У оборотней обостренное чутье на любые проявления чар. А у Марти теперь — никакого, иначе она с первой встречи распознала бы в лейтенанте морского пса. Раньше она могла видеть тень второго облика… — Есть что-то? — спросила Джо выглянувшего в коридор полицейского. Тот неуверенно кивнул. — Что-то есть. Только не знаю что. Не посторонний запах и не магический след, как он объяснил, но ощущение, что они должны тут быть. Скажи такое кто-нибудь другой, можно было пропустить мимо ушей, однако не доверять предчувствиям оборотня минимум неосмотрительно. Он спросил Марти, кто из соседей сказал ей о посетителе, и решительно постучал в дверь. Подумалось, что не откроют. Как обычно, днем дом был тих и, казалось, пуст. Но разве пес не почувствовал бы, что в квартире никого нет? После повторного стука давешняя дамочка изволила-таки выглянуть и с ходу уткнулась длинным носом в полицейский значок. Незаданный вопрос прилип к оттопырившейся нижней губе вместе с папиросой. — Что же вы в глазок не посмотрели? — поинтересовался Фаулер. — Обычно ведь смотрите. Даже на тех, кто просто проходит мимо. Женщина промямлила что-то, заметила Марти и злобно сощурилась, поняв, кому обязана явлением полиции. Но на расспросы лейтенанта ничего внятного ответить не смогла, повторила то же, что сказала вчера: какой-то мужчина прошел по коридору. Ни лица, ни цвета волос, ни даже во что он был одет, она не разглядела. Только пояснила, как догадалась, из какой квартиры вышел незнакомец: — Дверь там скрипит. Противно так: «и-и-и!»… Джо тут же подошла к комнате Марти. И-и-и! — сказала дверь. — Ты тут не останешься, — сказала Джо. Не двери, конечно. — Собирай вещи. Кен, Марти ведь не обязательно жить именно тут? — Нет. Главное, сообщить новый адрес своему инспектору. То есть мне. — Тогда сообщаю: мы везем ее к Анабелле. Сразу нужно было это сделать. Тут и без незваных гостей жутко. Как чуть позже объяснили Марти, госпожа Анабелла держала небольшую гостиницу. — Во-первых, условия там не в пример лучше и круглосуточная охрана, — по дороге перечисляла достоинства будущего жилища Джо. — Во-вторых, к башне ближе. В-третьих, Адам снимает там комнату, сможете вместе ходить на работу. Марти показалось, что при упоминании Адама лейтенант мимолетно поморщился, но, наверное, действительно показалось. Джо рассказывала, что это Фаулер пристроил к ней помощника: вроде бы познакомился с парнем в баре, узнал, что он привез сестру в лечебницу и, пока та проходит терапию, ищет занятие на острове. Именно занятие — в заработке как таковом Адам не нуждался. Зато Джо нужны были люди в башне, островитяне не горели желанием там работать, опасались злобную ведьму, не иначе. — О плате за гостиницу не беспокойся, — сказала злобная ведьма. — Город должен обеспечить тебя жильем — город обеспечит… Хотя бы частично. Разницу оформлю как нужды архива. Марти не возражала. Успела понять: если Джо что-то решила, спорить бесполезно. Гостиница называлась «Островок», и название это очень ей подходило. Расположенное практически в центре города небольшое двухэтажное здание, окруженное цветущим садом, и правда смотрелось островком уюта и умиротворения, а хозяйка заведения — Анабелла, или Белла, как она сама представилась, — неуловимо напоминала Бернис, хоть была значительно выше, лет на десять моложе и гораздо стройнее пирожницы, к тому же — совсем не блондинкой. — Ох, Джоан, дорогая, конечно же я найду твоей девочке комнатку, — щебетала она и безуспешно пыталась убрать за уши то и дело спадавшие ей на покрытое веснушками лицо ярко-рыжие завитушки волос. Рядом с ее прической, напоминавшей разворошенную копну, пучок Джо выглядел эталоном элегантности. — На втором этаже как раз есть свободный номер с выходом на общий балкон. Пойдем, милая… — Белла хотела покровительственно взять Марти за руку, но коснулась пальцами ее обнаженного запястья и отступила. — Какая жалость, — проговорила растерянно. — Так…