Крови сегодня было много… Машинально сунув лоскуток в карман, Кен перепрыгнул через забор и очутился на заднем дворе. Казалось, там пусто, однако, в отличие от зрения, нюх пса так легко было не обмануть. Фаулер приблизился к накрытой брезентом яме, вырытой когда-то под бассейн. Тревога, что Джессика провалилась туда, отступила быстро, и сейчас он думал только о том, чтобы не вспугнуть девочку снова. Отодвинув брезент, увидел уходящие вниз ступеньки приставной лестницы. — Джесси? Я спущусь, если ты не против. Если бы Джим вернулся на остров живым, он, быть может, построил бы для дочери домик на дереве. Кристин с подобным не справилась бы, поэтому вместо домика у Джессики был бункер: старый ковер на полу, подушки, лежанка, маленький столик. Крис даже электричество сюда протянула, и под брезентовым потолком висела на проводе одинокая лампочка, сейчас не горевшая, так что осматриваться Кену пришлось в полутьме. — Я включу свет? — спросил он и, не дожидаясь ответа, потянул за шнурок. — Сильно поранилась? Джессика не отозвалась. Лежала, свернувшись калачиком, на накрытом лоскутным покрывалом матрасе и жмурилась что есть силы, но слезы все равно пробивались из-под ресниц. Фаулер присел рядом. Не прикасаясь к девочке, повел над ней рукой, одновременно принюхиваясь. Она расцарапала бедро о гвоздь, достаточно глубоко, и рану следовало обработать. Но этим лучше заняться ее бабушке. — Я не хотела ехать… — всхлипнула Джессика. — Не хотела. Эрик позвонил, спросил о маме… Ба потом звонила сама, никто не отвечал… Она забеспокоилась. Сказала, нужно возвращаться домой… А я не хотела. Хотела остаться за городом до вечера. Поплавать еще… Если бы я не… если бы… мы бы приехали раньше… Кен поежился, представив, что было бы, появись они раньше хотя бы на полчаса. — Ты не могла знать, — сказал он тихо. — Я не хотела к ней ехать… К ней, понимаешь? Я специально… чтобы она… Я не знаю зачем! Не знаю… Девочка разрыдалась. Крис говорила, что они помирились, поняли друг друга, но, видимо, Джессике не хотелось так легко отказываться от образа обиженной дочери, сулившего новые поблажки и подарки. Теперь ей с этим жить. Действенный урок, но слишком жестокий. Фаулер погладил вздрагивающее плечико. — Я найду того, кто это сделал. Обещаю. Рыдания стихли. — И убьешь? Он задумался лишь на мгновение. — И убью. Эдна Кроули слез не лила. Кен вообще не помнил эту женщину плачущей. Его не было на острове в день похорон Джима, но спустя годы еще долетали злые высказывания некоторых горожан, что не так уж сильно скорбела Эдна по единственному сыну, если и у могилы не всплакнула. И мужа, видимо, не любила. Тот пережил Джима всего на месяц, дольше сердце не выдержало. И на погребении глаза его вдовы наверняка были так же сухи, как сейчас. Слез в них не было, но эмоций — хоть отбавляй. Когда Фаулер поднялся с Джессикой наверх, Эдна была уже на заднем дворе. Буквально вырвала у него девочку и смотрела так, словно в глотку вцепиться готова. Видимо, вспомнила, что он занимался первыми убийствами, и поняла, почему новой жертвой стала Крис. Может, винила его в том, что не нашел убийцу до того, как ее внучка стала полной сиротой, а с его стороны было бы жестоко напомнить сейчас, что Эдна сама назвала его расследование пустой тратой времени и даже говорить не хотела, когда он просил о помощи… — Джессика немного поранилась. Надо промыть… — У меня аптечка в машине, — не дала закончить Эдна. Обняла внучку за плечи и тут же мягко оттолкнула. — Подожди немного, малышка. Шагнула к Фаулеру, оставив девочку за спиной. Показалось, ударит… Но директор Кроули — не какая-то истеричная бабенка. Только губы сжала так, что те побелели. Кен не стал ждать, что она скажет. — Позвони, чтобы привезли парочку заключенных, — успел он первым. — С крепкими нервами. Пусть приведут дом в порядок. Раннер поможет оформить общественные работы. Когда не знаешь, что делать, — делай, что можешь. Эдна кивнула. Злости в ее взгляде поубавилось. — Завтра приезжай, как и договаривались, — словно нехотя выговорила она после долгой паузы. — Посмотрим, что можно найти по твоим вопросам. — Будешь завтра в тюрьме? Я думал, ты останешься хотя бы на несколько дней с Джессикой. Советы ей были не нужны. Не от него. — Делай свою работу, лейтенант, — обрубила грубо. — А я буду делать свою. В доме Кристин его ничего больше не задерживало. Нужно было ехать в управление, разобраться с бумажками и, если повезет, дождаться отчета патологоанатома. Джо тем временем хотела побывать в его квартире — поговорить с миз Кук и проверить, не подбросили ли ему что-нибудь взамен украденных вещей. Сам Кен о таком не подумал. Зато подумал о другом и, закончив дела в управлении, а разговор с Раннером отложив на завтра, решил заехать в «Островок». На стоянке у гостиницы заметил сразу две красные машины. И один голубой «жучок»… Марти снилось что-то темное, недоброе, пахнущее гнилью, порохом и пропитанным кровью песком Ликардийской косы. Оно рычало, угрожающе ворочалось и тянулось к ней щупальцами свинцового тумана. Касалось иногда, и по телу проходил неприятный холод. «Мне это не нравится, Тина…» — Мне тоже, Томми, — пробормотала она, просыпаясь. — Мне тоже… Но мы ведь справимся? Села на кровати и не сразу вспомнила, что это за комната и как она в ней оказалась. Раньше вспомнилось, что нет уже никакого «мы». — Я справлюсь, — сказала Марти, словно хотела убедить кого-то, кто наблюдал за ней, что мысли о Томми — не более чем случайность. Кто наблюдал и с чем ей нужно справиться, она сама не знала, однако пришедшее с тревожным сном нехорошее предчувствие никуда не ушло, а стоило спуститься на первый этаж, целиком и полностью оправдалось. Убийство. Карго-Верде — остров большой. И людей на нем жило немало. Не могли они все быть знакомы между собой. Но некоторых знали тут, наверное, все, хотя бы в лицо и по имени. Например, единственного на острове морского пса. Потому и убийство его бывшей жены — Марти и не подозревала, что у Фаулера она имелась, — тут же стало главной новостью, за час или два уже облетевшей весь город. Правда, для тихой провинции любое убийство, тем паче настолько жестокое, — огромное потрясение. Впрочем, пока никто из обсуждавших происшествие потрясенным не выглядел. Возможно, оттого, что в «Островке» жили в основном люди неместные, приехавшие на остров по работе или на отдых или навестить кого-то в лечебнице или тюрьме. Ни жертву, ни ее близких они не знали. Пересказывали друг другу кровавые подробности, вздыхали сочувственно, негодовали, испуганно охали, но из всех демонстрируемых чувств только любопытство казалось искренним. «Не потрясение, а оживление», — скорректировала первое мнение Марти. Самой ей было безумно жаль и погибшую, и лейтенанта, и Джо почему-то, и себя, так не вовремя вышедшую из-под защиты рыжей тюремной стены и угодившую в самую гущу непонятных и пугающих событий. Хозяйку гостиницы она, как и рассчитывала, нашла на кухне, но вместо хлопьев, за которыми, собственно, спускалась, попросила чашку кофе. Аппетит испортился, едва до нее дошел смысл рассказов других постояльцев. — Знаешь уже? — Белла взволнована была по-настоящему. — Жуть какая. В голове не укладывается… Неужели не найдут ничего? Следов там каких-нибудь… Разве может быть, чтобы совсем ничего? Марти нечего было на это ответить. Она дождалась, пока ей нальют кофе, поблагодарила и пошла с чашкой к себе. Хотелось на воздух, поэтому она прошла через номер и вышла на балкон, где чуть ли не нос к носу столкнулась с Адамом. — Доброе утро, миз Аллен. — Доброе? — О… — Молодой человек смутился. — Вы уже слышали? — Сложно не услышать, все лишь об этом и говорят. Адам поморщился: — Люди, они не думают… Только говорят. Но вам не стоит опасаться… — Разговоров? — Вообще… Я подумал, что это пугает. Убийства и… Простите, я что-то не то сказал. На самом деле… Момент неподходящий, но… Вы не пообедаете со мной сегодня? В архиве выходной, и миз Гарнет в любом случае, думаю, будет не до нас… «Миз Гарнет я в любом случае неинтересен, — услышала Марти. — Попытаю удачи с кем-нибудь попроще». — Это — свидание? — Она вымучила улыбку. — Если вы… Возможно… Возможно, и ей после лорда истинной крови стоило присмотреться к кому-то, не обремененному родословной и выдающимися способностями. Не сейчас и не к Адаму, но когда-нибудь… Хотя и Адам неплох, наверное. Моложе ее, однако разница в возрасте не так уж велика. Симпатичный. Особенно когда улыбается, на щеках появляются ямочки, а от глаз разбегаются лучики мелких морщинок. Худощавый, но нехлипкий — жилистый и достаточно сильный, чтобы носить тяжелые коробки в архиве… — Вы же знаете, что я сидела в тюрьме? — прямо спросила она. — Вас не смущает мое прошлое? Вопреки ожиданиям парень не растерялся.