— Хирургом. Доктор изумленно выгнул бровь. Потом, кажется, что-то понял. — Хирургом, — повторил со значением. — И когда капитан Стайн попал в госпиталь?.. — Его оперировала я. Этот факт был из тех, которые Марти больше не видела смысла скрывать. Хотя с учетом ее задумки откровенность особой роли уже не играла. — Отлично! — Эверет с предвкушением потер руки. — Это еще лучше, чем я надеялся. Значит, вы сможете дать компетентную оценку состояния капитана на тот момент. Возможно, уже тогда случилось нечто, впоследствии спровоцировавшее сбой в его восприятии реальности? Длительное беспамятство? Болевой шок? Некая индивидуальная реакция на препараты? То, что объект расспросов сидит в паре ярдов от него, доктора не смущало. — Вы слышали что-либо о жидком огне? — спросила Марти и по выражению лица собеседника поняла, что если и слышал, то немного. — Его поражающее действие предполагает практически все вами перечисленное. Но только в тех случаях, когда речь идет об обычных людях. В случае капитана Стайна все было… несколько сглажено, скажем так, за счет особенностей его организма. Но я понятия не имею, за счет чего идет ускоренное восстановление и какими механизмами блокируются болевые ощущения. Возможно, все это влечет последствия, поначалу неявные, а спустя какое-то время… Дверь открылась, и в кабинет вошла сестра Мэри с подносом. Чашечка с кофе на нем казалась игрушечной рядом с огромной кружкой, до краев наполненной водой. Кружка была пивная, но Марти не удивилась наличию подобной посуды в лечебнице. Она вообще ничему теперь не удивлялась. Главное, вода была горячей. — Да-да, продолжайте, — попросил доктор, когда его помощница удалилась. — Думаете, имеет место эффект накопления? — Думаю, стоит рискнуть, — сказала Марти. Не ему — себе. И Томми, хоть вряд ли он понял. И Эверет ничего не понял, а потому и не успел вмешаться, когда быстро поднялась из-за стола, подцепила кружку и, шагнув к Томми, выплеснула воду ему на ноги. Он вскрикнул, но так было правильно, ведь мертвец не почувствовал бы боли. А ожог будет несильным, не до волдырей… и пройдет у него быстро. Намного быстрее, чем тот, от жидкого огня… Лишь бы все остальное получилось. Должно получиться, если Марти правильно решила это уравнение с нулевым знаменателем… Она с силой толкнула Томми в грудь, заставляя упасть спиной на кушетку, и склонилась над ним. Как в тот день весной триста шестнадцатого. — Наркоз не действует, а глушилки разряжены, но чистить нужно сейчас, пока остатки огня не поползли выше, — на одном дыхании выпалила ему в лицо. — Придется потерпеть, капитан. Умолкла, и тишина была как удар под дых. Вышибла воздух из легких, выдавила слезы из глаз… — Потерплю… — послышалось, когда она готова была уже то ли задохнуться, то ли разрыдаться. — Если согласишься сходить со мной на свидание… Эти слова были всего лишь эхом. Отзывом, прозвучавшим в ответ на пароль. Прошло несколько секунд, прежде чем взгляд Томми стал осмысленным, а пальцы сдавили до хруста ее ладонь. — Тина… Марти посмотрела в его глаза и вспомнила, отчего всегда предпочитала анестетики магическим глушилкам. Действие первых ослабевало постепенно, позволяя свыкнуться с возвращением неприятных ощущений. Заклинание же слетало мгновенно, и боль обрушивалась на человека в один момент. Как сейчас обрушилась на Томми память последних лет, с весны триста шестнадцатого по лето триста двадцать второго, и под шквалом воспоминаний можно было на самом деле сойти с ума. — Держись, — всхлипнула Марти, не зная, как облегчить боль, заставлявшую его до скрежета сжимать зубы. — Только не сдавайся… Когда-то он просил ее о том же, и она послушалась. Но ей было проще, ведь нужно было всего-навсего выжить. — Томми… Комната вдруг поплыла у нее перед глазами, и Марти медленно опустилась на пол, чтобы не упасть. Видимо, сказалось нервное напряжение и… …стало темно. Обычно темнота его не тревожила. Но эта была другой. Уже через пять минут от нее болели глаза, а через десять саднило горло и сдавливало грудь, словно это — не мрак, а удушливый дым, с каждым вдохом забивавшийся в легкие. Что будет через пятнадцать — Фаулер не представлял, но именно столько времени он просил выждать Джо, прежде чем искать его. Правда, когда он говорил это, не думал всерьез, что ей придется идти ему на выручку. И не пришлось бы, не будь он таким идиотом. Даже мысли не возникло, с чего бы Белле срочно понадобилось что-то ему показать, и хваленое песье чутье промолчало… Но с Джо подобный трюк точно не пройдет. Она умнее. И подозрительнее. И, не дождавшись от него обещанного сигнала, уже будет знать, что в гостинице что-то не так. Только от Беллы беды ждать не будет. Это тревожило. Кен считал минуты и с каждой прошедшей нервничал все сильнее. Прокручивал в голове варианты развития событий, внося поправки и отмеряя все больше и больше времени для ожидания, но, когда максимальный срок был превышен в два раза, впал в состояние, близкое к панике. Уверял себя, что с Джо все хорошо и она просто не смогла найти его в подвале, но сам в это не верил. Джо нашла бы. Если он не кидался с остервенением на дверь, то лишь потому, что мозги не совсем еще отключились, и Кен понимал: выбить ее не выйдет. Заговоренное дерево, может, и поддалось бы после пары сотен ударов, но толстый лист металла ему не пробить. И с петель не сорвать — успел оценить надежность конструкции, пока Белла отпирала замки. Белла, Белла… При чем тут Белла? Как она связана с убийствами, лордами, Мартиной Аллен и Адамом? Если понять это, быть может, получится понять и все остальное, но строить какие-либо версии не получалось. В голове засела одна мысль: Джо. Что с Джо? Тревога вытеснила все остальное, и Фаулер не сразу понял, отчего так трудно стало дышать. Волнение, да, но с этим он справился бы, а вот с отсутствием в комнате вентиляции ничего поделать не мог. Рыжая ведьма сказала, что хранила тут что-то, а «что-то», в отличие от «кого-то», не нуждалось в притоке свежего воздуха. Все, что Кен мог, — постараться успокоиться, выровнять дыхание и не тратить его на бесцельное хождение из угла в угол. Сел на пол у двери, надеясь, что та прилегает к косяку не настолько плотно, как кажется, и есть хотя бы микроскопический зазор, прислонился вспотевшей спиной к стене и закрыл глаза. «Полдела сделал, — подумал хмуро. — Теперь осталось уснуть и тихо сдохнуть». Более нелепой смерти он и представить себе не мог. Интересно, понимала ли Белла, что долго человеку в этой кладовке не продержаться? Но даже эти мысли не отвлекли от той, главной: что с Джо? Фаулер уже не следил за временем — не мог разглядеть циферблат в сделавшейся непроглядной даже для оборотня тьме, — когда послышались приглушенные двойной дверью шаги. Он не сдвинулся с места. К чему дергаться, если невнятный звук может оказаться всего лишь галлюцинацией? А если он реален, тем более следует поберечь силы, дождаться, когда дверь откроется, и броситься на того, кто стоит снаружи. Дверь открылась. Но дальше все пошло не по плану. Не было у Кена в планах получить ребром ладони по шее, упасть мордой в пол и позволить заломить себе за спину руку. — Спокойно, лейтенант, спокойно… Или будет больно, — предупредил Адам. Или кто-то другой, выглядевший как Адам, но более ловкий и сильный настолько, чтобы свалить мужчину гораздо крупнее себя, тем более оборотня. — Не хотелось бы вам что-нибудь сломать. Фаулер оскалил клыки. — Порву, — прорычал зло. — Я вас освободил, между прочим, — заметил парень, не выпуская из болевого захвата его кисть. — Или вам нравилось сидеть в этом чулане? Куда, к слову, не я вас посадил. Я к вашему, хм, заточению ни малейшего отношения не имею. — Угу. — Угу. Поэтому сейчас я вас отпущу. — Далеко? — пробурчал пес, почувствовав, что его действительно уже не держат. — Пока — не очень. Не успев еще встать на ноги, Кен поднял голову и увидел направленный на него пистолет, маленький, похожий на игрушку, но пулями он стрелял настоящими, пусть и небольшого калибра. — Это — всего лишь гарантия того, что вы меня выслушаете, лейтенант. А после, может быть, и сами захотите что-нибудь рассказать. Мне кажется, мы могли бы помочь друг другу. — Где Джо? — Вот все, что Фаулер готов был выслушать. — Джо? Недоумение в ответном вопросе казалось искренним, но Кен уже знал: искренность — это не про Адама. — Да, Джо. Она приехала со мной, ждала в машине… — Ваша машина по-прежнему на стоянке, и Джо в ней точно нет. Сейчас, во всяком случае. И в гостиницу она не входила, я бы заметил ее так же, как заметил вас. — Повесил на входы следилку вроде той, что твоя сестренка установила в лечебнице? Адам — или как там его зовут на самом деле — усмехнулся: — Догадались или кто-то подсказал? — В газете прочитал. Газета, та самая, с которой Кен шел сюда, чтобы ткнуть носом в фотографию завравшегося мальчишку и потребовать объяснений, валялась на полу в комнате без вентиляции. Адам бросил на нее беглый взгляд. Заинтересовался. Если бы решил войти и поднять, Кен успел бы отскочить к стене, уходя из-под прицела, и захлопнуть дверь. Но Адам и шага не сделал. Только протянул к открытой двери руку, и газета сама влетела в раскрытую ладонь. Это представление не произвело бы на Фаулера никакого впечатления, встречал он и не таких позеров среди магов, но все дело было в том, что мага в Адаме он по-прежнему не видел и оттого чувствовал себя странно. Неуютно как-то. Только анализировать открывшиеся странности и свою реакцию на них было некогда. Адам увидел фото в газете, опять усмехнулся и собирался что-то сказать, но Кен его опередил: — Хрен с тобой. Хочешь — стреляй, а я иду за Джо. Развернулся и пошел к выходу. Не медленно, чтобы не казалось, будто он боится, но и не быстро, чтобы это не выглядело бегством. Остановить его Адам не пытался, но шел следом. Поднялся за ним по лестнице. Прошел по пустому коридору. Притормозил у входной двери, когда Фаулер вспомнил о времени и посмотрел на часы, чтобы узнать, что провел взаперти два часа. Погода успела испортиться еще больше: ветер стянул к острову тучи, полностью скрывшие солнце, и полдень походил на глубокий вечер. Не хватало только дождя, но это было дело времени. А вот отсутствие Джо… — Я же сказал, что ее тут нет, — напомнил Адам, дошедший за Кеном до машины.