– Не знаю. Просто… просто мне показалось, что это мужчина. Он был высокого роста. – Шести футов ростом, – повторил полицейский, читая собственные записи. На самом же деле там, на стоянке перед мини-маркетом Пэт, в понедельник, без четверти три пополудни, когда кролик вышел из машины, Ронде даже в голову не пришло, что внутри костюма может быть человек. Он проворно, но как-то нервно прыгал, словно кролик, то и дело дергая большой белой головой то в одну сторону, то в другую. Он повернулся к Ронде и, как ей показалось, на миг уставился на нее слепыми пластмассовыми глазами. Ей показалось, будто она увидела, как дернулся его нос, когда он легонько кивнул ей. После чего большой, белой, пушистой лапой постучал по стеклу рядом с Эрни. Маленькая девочка улыбнулась и открыла дверь машины. Кролик наклонился. Эрни ласково погладила его по голове и, почесав его за ушами, отстегнула ремень безопасности. Кролик протянул ей лапу. Эрни взяла ее в свою маленькую ладошку, вылезла из машины матери и перешла к золотистому «Фольксвагену», где без какой-либо борьбы или колебаний уселась на пассажирское сиденье рядом с водителем. Она все время улыбалась. У золотистого «фольксвагена» на заднем бампере имелась вмятина. Это все, что Ронда могла сказать полицейским, когда описывала машину. Она сказала им, что сначала подумала, что это Лора Ли, но, как затем оказалось, она ошиблась. Ей даже в голову не пришло посмотреть на номер. – Но это был местный номер? Штата Вермонт, а не, скажем, канадский. Например, Квебека? – спросил один из полицейских. – Да, штата Вермонт, – ответила Ронда, отругав себя за то, что даже не посмотрела на номер машины, чтобы запомнить его. – По крайней мере, мне так кажется. – Отлично… имелись ли у машины какие-то другие приметы? Что-то такое, что бросалось в глаза? Например, ржавчина? Или что-то на заднем сиденье? – Я не заглядывала на заднее сиденье. А так нет, это был просто золотой «Жук». Ничего необычного, кроме водителя. – Значит, кролик, – скептически произнес коп. Тот из двоих, что был ниже ростом. На вид лет девятнадцати, не старше, подумала Ронда, практически подросток. Под тенью широкополой шляпы прыщи на его висках были ярко-красными, больше напоминая нарывы. – Да-да, кролик. – На этот раз голос Ронды слегка дрогнул – сказывались нервы, усталость и раздражение по поводу того, что ей вечно приходится повторять одно и то же. А еще она знала, что Труди права: то, что Эрни пропала, – целиком и полностью ее, Ронды, вина. Она ничего не предприняла, даже не пошевелила пальцем, видя, как маленькую девочку в красном платьице куда-то увозят. Она наблюдала за событиями, словно за инфузориями в микроскоп – пассивный наблюдатель, пусть даже завороженный зрелищем, что разворачивается у него на глазах. Но ведь она не пассивный наблюдатель. Она труженик. Она умеет отделить главное от второстепенного. Она методична и смотрит на вещи острым взглядом ученого. Она в любой ситуации знает, каким будет следующий логический шаг. Но по какой-то причине в тот день она сидела и смотрела, словно парализованная. Загипнотизированная белым кроликом. Второй полицейский разговаривал в другом конце магазина с Труди. Джим вытащил из-за прилавка складной стул с рваным сиденьем и поставил его возле полки с конфетами, рядом с шоколадными батончиками и драже. На пару с полицейским они подвели к стулу бьющуюся в истерике Труди и теперь, как могли, пытались ее успокоить. Всего несколько мгновений назад, когда до нее дошло, что Ронда стала свидетельницей похищения ее дочери и при этом даже пальцем не пошевелила, Труди попыталась выцарапать ей глаза своими только что наманикюренными ногтями. С ногтями Труди шутки плохи. Длинные, почти в два дюйма, заостренные на концах, покрытые свежим слоем красновато-оранжевого лака, который своим цветом напоминал Ронде кровоточащий брусок мороженого «Кримсикл». Второй коп, тот, что повыше, и плохо взявший на себя главную роль в расследовании, оттащил Труди и повел ее через весь магазин к складному стулу, который Джим достал из-за прилавка. Ронда осталась понуро стоять, прислонившись к холодильнику с пивом. – Ты ничего не сделала! – крикнула Труди. – Ты сидела на своей вонючей жирной заднице и смотрела, как мою дочь куда-то увозят! Ронда не считала свою задницу жирной, но, по сравнению с Труди, с ее шестым размером одежды, она была девушкой крупной. Коренастая, высокая, Ронда носила одежду четырнадцатого размера, а основной свой вес – на боках. Лицо ее было круглым. Она постоянно пыталась найти фасон стрижки, который бы сделал это менее заметным. Усадив Труди на стул, высокий коп сразу же возобновил допрос: – Скажите, может, вы знаете кого-то, кто мог увезти вашу дочь? Например, кто-то из родственников или ваш бывший бойфренд? – Да я, на фиг, вдова! Нет у меня никаких бойфрендов! У меня есть Эрни и моя сестра, вот и все! – разрыдалась она. Тушь для ресниц черными ручейками потекла по ее бледному лицу, прорезая в тональном креме узкие канавки. – Прошу вас, мэм, успокойтесь. Я понимаю, вам тяжело. Но может, Эрни рассказывала вам о ком-то? Может, это кто-то из родителей ее подруг? Или незнакомец, который видел, как она играет? – Это был кролик! – выкрикнула Труди. – Гребаный Кролик Питер! О господи! Она снова разрыдалась и дрожащей рукой принялась искать в кармане джинсовой куртки новую пачку сигарет и зажигалку. На пол выпорхнули лотерейные билеты. Высокий коп нагнулся, чтобы их поднять. И, пока Труди закуривала сигарету, внимательно их рассматривал, словно это были улики. – Она целый месяц говорила, что к ней приходит Кролик Питер. Что он в своей подводной лодке брал ее на Кроличий остров. Она даже рисовала картинки с ним. О господи! Я думала, что это все ее фантазии! Джим подошел к Труди и, положив ей на плечо руку, легонько сжал его своими промасленными пальцами. – Я только что позвонил в салон красоты. Пэт уже едет сюда. Не переживай, Труди. Эрни найдется. Помнишь ту девочку в Вирджинии? Она нашлась, живая и здоровая. Ведь так? Ронда вспомнила Эллу Старки, восьмилетнюю девочку, похищенную в прошлом месяце в сельской глубинке в Вирджинии. Спустя десять дней ее обнаружили в яме. Она выжила лишь благодаря тому, что собирала в ржавую консервную банку дождевую воду и ела дождевых червей. Ронду передернуло. Труди смерила ее полным ненависти взглядом. – Эта жирная девка знает больше, чем говорит! – выкрикнула она. – Иначе почему она просто сидела и глазела? Не иначе как она знала того мужика. Вдруг они с ним работают на пару? Она стояла на стреме! Разве похитители так не делают? – Мы все доскональнейшим образом расследуем, – заверил ее коп. Прыщавый коротышка-коп вывел Ронду на улицу. Теперь они разговаривали на забрызганном пятнами масла асфальте. Ронде было видно, как Труди смотрит на нее сквозь оконное стекло, украшенное рекламой пива и сигарет. СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПО СРЕДАМ. СКИДКА 5 ЦЕНТОВ С КАЖДОГО ГАЛЛОНА БЕНЗИНА В ТЕЧЕНИЕ ВСЕГО ДНЯ!!! ДЕЖУРНЫЙ МЕХАНИК! – обещала другая реклама. Но где же Питер? Труди продолжала испепелять Ронду взглядом, как будто ожидала, что сейчас из-под полы ее блейзера мелькнет белый пушистый хвостик. Прибыв в мини-маркет, сержант-детектив Джо Кроули вызвал на место происшествия целую команду полицейских и приказал им прочесать окружающую местность. Чуть позже прибыл белый фургон со следователями. Они сделали снимки. Они исследовали парковку на предмет отпечатков шин и других улик. Они посыпали порошком пассажирское сиденье в машине Труди в поисках отпечатков пальцев, хотя Ронда однозначно дала понять, что преступник работал в перчатках. Разве не полагается кролику иметь мохнатые лапы? Кроули оповестил полицию штата о золотистом «Фольксвагене», увезшем Эрни Флоруччи, и объявил тревогу. Он отправил высокого копа вместе с Труди к ней домой, поручив ему найти рисунки девочки, на которых изображен кролик, и недавнее фото Эрнестины. Коп помог Труди встать со старого стула и вежливо вручил ей поднятые с пола лотерейные билеты. – Такие вещи нельзя забывать, – сказал он ей, подмигнув. – У меня такое предчувствие, что они счастливые. Труди кисло улыбнулась в ответ и сунула билеты обратно в карман джинсовой куртки. Опираясь на копа, который поддерживал ее за талию, она направилась к машине. Сержант Кроули производил впечатление профессионала, что вселило в Ронду надежду. Уж если кто и способен найти малышку и кролика, то это Кроули. На вид ему было за сорок (как и ее отцу). Волосы с проседью коротко стрижены ежиком. Темные брюки, белая рубашка, темно-зеленый галстук с золотым зажимом. По мнению Ронды, когда-то он был в прекрасной физической форме и, словно бывший атлет после травмы колена, позволил себе слегка набрать вес. – Мисс Фарр, есть ли еще что-то, что вы могли бы сказать мне про этого кролика? Что угодно. – Нет, – сказала Ронда и покачала головой. Добавить ей было нечего. По крайней мере, про этого кролика. Но когда-то давно был другой белый кролик, правда, со временем он тоже исчез. 11 апреля 1993 года В лесу лежал снег. Она бежала в своих нарядных желтых пасхальных туфельках. Ноги то и дело скользили, а лодыжки онемели от холода. Рядом с ней была Лиззи. Они держались за руки. Падая, они всякий раз заливались смехом. На Лиззи тоже были желтые туфельки со светлыми атласными бантиками. Когда она увидела туфли Ронды, то уговорила мать взять ее с собой в торговый центр и купить точно такие же. С девчонками всегда так. Если есть у одной, подавай то же самое и другой. Лиззи и Ронда говорили всем в школе, что они близняшки, но только живут как кузины, хотя на самом деле они вообще не были родственницами. И все же другие дети верили, что они близнецы. В эту ложь было нетрудно поверить, так сильно они были похожи: две крупные девочки с темными, прямыми, нечесаными волосами, грязью под ногтями и неправильным прикусом, потому что в раннем детстве обе слишком долго сосали большой палец. А еще это были тихие девочки с большими карими глазами. Глазами коал, глазами лемуров, глазами, которые как будто занимали большую часть их некрасивых лиц. Они были лучшими подругами еще до того, как научились говорить. Играли в одной песочнице, матери выгуливали их на берегу озера в одинаковых розовых колясках. Когда же обе заговорили, то казалось, так утверждали их матери, что они изобрели свой собственный тайный язык – секретный код, который понимали только они сами, полный слов вроде далур, уб, та, ско. Родители опасались, что дочери будут и дальше общаться друг с дружкой на этом диком языке, что им не нужен будет окружающий мир с такими словами, как кот, плавать или спасибо. Иногда Ронда думала об этом, когда глядела на Лиззи – как когда-то давно они не могли жить друг без друга. Да, они родились с разницей всего в два дня. Это правда. Поэтому они и придумали ложь, будто они дочери одной матери. Мол, когда Лиззи появилась на свет, Ронда осталась в материнской утробе, но их мать узнала об этом лишь спустя пару дней, когда пошла в уборную, а из нее выскочила Ронда. – Прямо в унитаз! – радостно вопили они одинаковыми по высоте и тембру голосами. – Ронда бухнулась прямо в унитаз! Не такое уж плохое начало, просто смешное. Питер бежал впереди. Он был ближе всех к кролику. Поверх светлых локонов у него была надета красная отцовская шапка, шерстяная, охотничья, зато он был без куртки. Ему было тринадцать лет. Ронда знала: в тринадцать лет мальчишки не носят курток, если только на дворе нет настоящего мороза. Кроме того, Питер объявил, что охотится с ними за пасхальными яйцами в последний раз. Мол, пасхальные корзинки – это для малышни. Ронда и Лиззи забежали за поворот тропы. Лиззи налетела на корень дерева, споткнулась и, падая, потянула за собой Ронду. Та упала на нее сверху. Обе зашлись смехом. Нарядные пасхальные платья были загублены навсегда. – Фу! – поморщилась Ронда, поднимаясь. – Что ты сегодня ела? – Сардины, – с улыбкой ответила Лиззи. – На завтрак? Какой ужас. – Отец говорит, что в них много кальция. Ну, это для костей, чтобы они были крепче. Сардины регулярно едят «Рокеттс»[2]. – Зато теперь у тебя изо рта воняет кошачьим кормом. – Ронда сошла с тропы, направляясь к Питеру и кролику. Лиззи – за ней по пятам. Ронда подумала, какая дурацкая эта новая диета «Рокеттс», да и само их название тоже. Но самое дурацкое – это то, что Лиззи их никогда не видела, разве что по телевизору. Как можно по пятиминутной передаче на двадцатидюймовом экране судить, что делать с собственной жизнью? Но Лиззи была настроена непоколебимо: она обязательно будет танцевать в «Рокеттс». Она вечно напоминала Ронде, что для этого нужно быть как минимум пять футов шесть дюймов ростом. – Я слишком низкая, Ронда. – Но тебе всего десять лет! В десять лет все примерно такого роста! – Мои родители оба невысокие. Мне достались коротышечьи гены. Это проклятие. Лиззи не только училась высоко вскидывать ноги, но и ела дурацкую еду, якобы способствующую росту. И еще никогда не пила газировку, от которой, по ее словам, гниют кости и останавливается рост. – К тому же, – говорила она, – в газировке много сахара. Ты когда-нибудь видела в «Рокеттс» толстую танцовщицу? Питер и кролик добежали до сцены. Кролик запрыгнул на водительское сиденье старого брошенного автомобиля и сделал вид, будто крутит руль. – Давайте сюда! – крикнул Питер. Обе девочки бегом бросились к нему. Там, в снежном гнезде на заднем сиденье машины, было три пластмассовых яйца, знак того, что охота начинается по-настоящему.