– Значит, дочка Труди – подруга вашей Сьюзи? – сменила тему Ронда. – Да, – откликнулась Ток. – Они с ней в одном классе. В марте Сьюзи ходила к Эрни на день рождения. Они с матерью живут в небольшом трейлере на Меклсон-Хилл-роуд. Отстойное место. Но Эрни – замечательный ребенок. Она несколько раз была у нас в гостях. Верно я говорю? Питер кивнул. – На ее месте вполне могла быть Сьюзи. Ток вздрогнула и отвернулась. – Эту девочку уже давно могли разрезать на мелкие кусочки, а я даже пальцем не пошевелила, чтобы этого не допустить, – вздохнула Ронда. – По крайней мере, можно было запомнить номер машины. – Не надо себя корить, Ронда, – сказал Питер и, взяв под водой ее руку, сочувственно пожал. – Не бери в голову. «Как не брала в голову, когда Эрни похитили? – подумала Ронда. Она посмотрела в водянистые, голубые глаза Питера и пожала в ответ его руку. – Как ты не брал в голову, когда пропали Дэниэл и Лиззи?» 12 мая 1993 года Лиззи и Ронда вприпрыжку бежали по лесу, торопясь к сцене. Всего месяц назад они по этой тропе преследовали кролика. Но теперь снега не было, и клены, росшие вперемешку с елями, канадской тсугой и белыми соснами, начали распускаться. Накануне прошел дождь, но сегодня ярко светило солнце, и лес пах зеленью и прелью. Лиззи пела песню «Мое страдающее сердце»[3], нарочно перевирая слова, и Ронда покатывалась со смеху: – И если прикажешь моему сердцу, моему ранимому, страдающему сердцу, я блевану на этого чувака. Лиззи плавно повернулась и, положив руки на бедра, высоко дрыгнула правой ногой. Это скорее напоминало прием карате, нежели танец «Рокеттс». Они только что вышли из дома Лиззи, где та сбросила с себя школьную форму. Теперь на ней было гимнастическое трико, легинсы и теплые гетры бирюзового цвета. А еще Лиззи показала Ронде металлическую перекладину, которую ее отец прикрепил над дверью чулана. – Это еще для чего? – удивилась Ронда. Лиззи подпрыгнула, схватилась за перекладину и повисла. – Для растяжки, – пояснила она. – Если каждый день висеть так по пятнадцать минут, можно вырасти выше. Результат гарантирован. Ронда подумала про себя, что если что-то и растянется, так это руки Лиззи, отчего она станет скорее похожа на обезьяну, чем на танцовщицу из «Рокеттс». Впрочем, Ронде хватило ума промолчать. – Ты только взгляни, – сказала Лиззи, закинула за перекладину сначала одну ногу, затем другую и, отпустив руки, повисла в дверном проеме головой вниз. Болтаясь на перекладине, она закрыла глаза, представляя, как становится все выше и выше, а лицо ее тем временем краснело все сильнее и сильнее. – Ты это, полегче, – раздался голос за спиной Ронды. Обернувшись, она увидела в дверном проеме Дэниэла. – Не хватало еще, чтобы ты себе что-нибудь порвала. – Так делают «Рокеттс», – ответила Лиззи, подтягиваясь наверх, затем спрыгнула и поправила гетры. – Пойдем, Ронни. Питер уже ждет. Когда они пришли, Питер уже сидел в центре сцены, по-турецки скрестив ноги и пыхтя своей самодельной трубочкой. В воздухе витал запах табака с легкой отдушкой вишни, табак Питер слямзил из магазина. Полуденное солнце светило поверх верхушек сосен, подсвечивая поляну и сцену на ней. Питер тоже как будто весь светился. На нем были выцветшие коричневые вельветовые брюки и зеленая замшевая рубашка. А на голове – венок, сплетенный из виноградной лозы и разнообразных листьев. По мнению Ронды, Питер был похож на сказочного принца – такого можно встретить, заблудившись в лесу. А потом моргнешь – и его уже нет. Ронда моргнула, чтобы проверить. Но Питер по-прежнему сидел посреди сцены, все такой же сияющий. Затаив в предвкушении дыхание, Лиззи и Ронда взбежали на сцену. Вдруг сегодня Питер расскажет им про свою пьесу. Он вот уже несколько недель ни с кем не разговаривал, запершись у себя в комнате. Вторую половину дня он проводил в библиотеке, а в теплые дни выходил после школы на сцену и что-то писал в блокноте. Никто не имел права мешать ему, пока он сочинял пьесу. Только когда он закончит писать диалоги и ремарки к ним, он всем все расскажет. Посмотрев на девочек с лукавой улыбкой, Питер поднялся на ноги и протянул Ронде руку. – Пойдем со мной, Венди, – сказал он. И Ронда, не раздумывая, взяла его руку. У нее даже не возникло вопроса, кто такая Венди и куда он хотел с ней пойти. Вместе, рука об руку, они спрыгнули со сцены и, словно безумные птицы, обежали вокруг поляны, дурашливо гикая и заливаясь смехом. – Ведь это здорово – уметь летать! Лиззи сидела на краю сцены, хлопая в ладоши и смеясь вместе с ними, пока, наконец, уставшие Питер и Ронда не вернулись на сцену и не рухнули у ее ног. Оба лежали на спине, и голова Ронды покоилась на груди Питера, слегка подпрыгивая с каждым его вдохом. Лиззи положила голову на живот Ронды, а ноги перекинула через Питера. Вместе их тела образовали неправильный треугольник. – Ну как, угадали? – спросил Питер. В голове у Ронды вертелись самые разные ответы. Пьеса про птиц? Про греческих богов? Или, может, про фей? – Питер Пэн! – наконец произнес Питер. – Мы будем ставить «Питера Пэна»! Это будет наш лучший спектакль. Я буду играть Питера. Ты, Ронни, будешь играть Венди. А ты, Лиззи, – знаменитого капитана Крюка! До этого они уже ставили спектакли по пьесам, которые писал Питер, а иногда придумывали их прямо на ходу. Короткие предсказуемые пьески про рыцарей, разящих мечом драконов; про ковбоев, убивающих индейцев; про полицейских, стреляющих в преступников. В прошлом году Питер даже позволил уговорить себя сыграть в пьесе про цыганский табор. Питер играл цыганского барона, Ронда – его жену, а Лиззи – ее коварную сестру, которая тоже была в него влюблена. Лиззи отравила Ронду, и та должна была умереть на сцене драматичной, трехминутной смертью. Цыганский барон Питер приказал повесить Лиззи, после чего сам пронзил себе сердце кинжалом, проклиная коварство женщин и бродячую цыганскую жизнь. Эта драма следовала формуле большинства их пьес. Все важные персонажи в конце умирали, даже главный герой. Однако на этот раз все должны были остаться в живых. – Все, кроме капитана Крюка, – пояснил Питер. – Его съест крокодил. Питер, как автор сценария, режиссер и звезда сцены (не говоря уже о том, что был самым старшим в их компании), диктовал свои правила. И по мере того, как все трое становились старше, пьесы тоже все больше усложнялись, а вместе с ними и правила. Однако одно правило оставалось неизменным – их спектакли нельзя обсуждать с посторонними людьми. До премьеры, вход на которую был строго по билетам, никто не должен был даже слышать про новый спектакль или видеть хотя бы его часть. Репетиции – это что-то вроде тренировок ниндзя, говорил Питер. Нужно очистить голову от посторонних мыслей и втайне от всех развивать свое искусство, стремясь при этом к совершенству. Некоторые дети мечтали о домике на дереве или о тайном форте. Эти трое мечтали о собственной сцене, и их желание исполнилось. Три года назад на лесной поляне между домом Ронды и домом Питера и Лиззи они построили сцену – рядом с ржавым остовом старого «Шевроле Импалы», который стоял там, брошенный Клемом, с того самого года, когда родилась Ронда. Клем и Дэниэл помогли соорудить сцену – пилили доски, поднимали тяжести. Детям было позволено самим забивать гвозди. Будучи окончательно построенной, сцена напоминала странный спасательный плот, застрявший в центре лесной поляны, в окружении высоких сосен. Сцену сколотили из досок от старой силосной башни, которую незадолго до этого снесли в нескольких милях отсюда. Задняя часть сцены была закрыта стеной, на которую вешали простыни с нарисованными на них декорациями (за них, как местная художница, отвечала Ронда). Занавеса не было. Декорации менялись прямо на глазах у зрителей. Слева от сцены притулилась старая «Импала» Клема с опущенным верхом. Ее часто использовали как бутафорию. Она была полицейской машиной, цыганской кибиткой. Теперь, пояснил Питер, она станет пиратским кораблем, с мачтой, парусом и черным флагом с изображением черепа и скрещенных костей. Ронда открыла блокнот, который захватила с собой, и принялась делать наброски корабля. Питер тем временем подкидывал ей идеи. Лучше всего в этой жизни Ронда умела рисовать. Если честно, рисовала она куда лучше, чем играла на сцене, и превосходила в искусстве рисования всех в своем классе, если не во всей школе. Питер писал и ставил пьесы, Лиззи отвечала за костюмы и хореографию, но декорации были делом Ронды. Пока они были на стадии планирования спектакля. Последующие недели они проведут, рисуя декорации, мастеря костюмы, придумывая бутафорию. Когда занятия в школе закончатся и в летние домики приедут отдыхающие с детьми, Питер проведет прослушивания, и они будут каждый день репетировать. – Вот здесь будет лежать в засаде крокодил, – объявил Питер, поднимая крышку люка в задней части сцены. Люк вел в яму, которую они выкопали под сценой. Шириной в четыре фута, столько же в длину и в глубину. Люк был нужен для того, чтобы в нем исчезали или из него появлялись злые волшебники, или же чтобы мертвые могли восставать из могил. – Но кто будет крокодилом? – спросила Лиззи, нервничая по поводу того, кто же станет ее убивать. Питер пожал плечами. – Пока не знаю. Но нутром чувствую, что кто-то будет! 6 июня 2006 года Яма, в которой сидела Элла Старки, была глубиной в девять футов, а ее пол, если верить статье в журнале «Пипл», был размером с деревянный поддон. Похититель, которого Элла назвала Фокусником, сверху прикрывал яму досками и листьями. Он приходил к пленнице каждый день. Статья умалчивала, что он делал во время этих визитов. Говорилось лишь, что для того, чтобы спуститься в яму, он пользовался лестницей, сделанной из связанных между собой веток. Каждый день он приносил девочке ириску в трескучей целлофановой обертке, золотистую в солнечном свете. Обертку девочка сохраняла и сосала даже тогда, когда самой ириски уже не было. Мини-маркет Пэт превратился в штаб по поиску Эрни. Пэт и Джим разобрали полки заднего ряда и вместе со стоявшим на них товаром – печеньем, консервами и прочим – временно отправили в кладовую. На их месте теперь стоял длинный ряд складных столов, на которых высились горы листовок, конвертов и блокнотов. Из-за морозильного ларя змеились шнуры удлинителей и телефонных проводов, питая ноутбук и два радиотелефона. Тех, кто слишком долго стоял рядом с рабочей зоной, Пэт обычно привлекала к полезной деятельности: «У вас же найдется пять минут, чтобы положить письма в конверты?» или «Вы не посидите на телефоне минут десять, пока Элисон немного отдохнет?» Помочь Пэт приехал ее племянник Уоррен, окончивший в Филадельфии первый курс колледжа. Он всю ночь просидел за баранкой, торопясь к ней. Его работа заключалась в том, чтобы выслушивать звонивших по телефону, заносить полученную от них информацию в блокнот, а потом вводить ее в базу данных компьютера. Карен Буавер, работавшая в корпорации IBM, создала специальный сайт «Найти Эрни». На нем размещалась самая последняя информация, а также имелась специальная форма для тех, кто что-то знал или видел и хотел об этом сообщить. Питер тоже был там и работал вместе со всеми, пока Кроули не отвел его в кабинет Пэт для допроса. Ронда сидела рядом с Уорреном и его ноутбуком и отвечала на звонки. На Уоррене была бейсболка с логотипом Пенсильванского университета и конопляное ожерелье с коричневыми и черными бусинами. Глаза его были красны от бессонной, проведенной за рулем ночи. А еще он питал странную, почти детскую слабость к горячему шоколаду с мини-пастилками. (С того момента, как Ронда присоединилась к нему, Уоррен пил уже пятую чашку.) Пока что большинство звонивших не сообщили ничего нового или же вообще оказывались чокнутыми: например, одна женщина сообщила, что видела Эрни во сне живой, сидящей в колодце. Мужчина из Челси утверждал, будто кролики живут среди нас, маскируясь под людей. Потеряв терпение, Ронда побарабанила пальцами по столу, встала и принялась ходить взад-вперед. Наверняка она может делать что-нибудь более полезное. Она моментально приехала к Пэт, как только Питер позвонил утром и сказал про сбор добровольцев. Почему-то Ронда была уверена, что сегодня они обязательно найдут Эрни. Пэт, похоже, была рада ее видеть, потому что заключила Ронду в крепкие объятия и сказала: – Какой ужас, что ты видела все это своими глазами! Представляю, каково тебе сейчас! Но не переживай, мы ее найдем! Помяни мое слово! Говорю тебе, она отыщется уже сегодня утром! Пэт повела небольшую поисковую группу улицами Пайкс-Кроссинга, а затем – в лес, граничивший с заповедником штата. Они отсутствовали все утро, потом вернулись на обед и снова ушли прочесывать лес. Пэт не уставала их подбадривать, утверждая, что они найдут Эрни уже сегодня. Поначалу Ронда верила Пэт и даже позволила себе немного пофантазировать: как она поднимает трубку и слышит важное сообщение, как потом собирает воедино все улики, которые приведут полицию к Эрни. И вот теперь на часах уже четвертый час – с момента похищения Эрни прошли ровно сутки. Пока же Ронда занималась в основном тем, что следила, чтобы кофейник был полон. – Черт, – пробормотала она и взялась изображать бурную деятельность – раскладывать бумагу и ручки. Бесполезно. Личико Эрни Флоруччи смотрело на нее с разбросанных по столу листовок. «НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА» крупным шрифтом было набрано сверху на каждом листке. Ниже – фотография Эрнестины, сделанная всего несколько недель назад. Вот она, в летнем сарафанчике в цветочек, сидит перед домом посреди жухлой желтой травы. На заднем плане виднеется пластиковый детский бассейн. Темно-каштановые волосы заплетены в косички. Крошечный носик весь в веснушках. Между двумя передними зубами – крошечная щербинка. Слегка прищурившись, как будто солнце било ей в глаза, Эрни улыбалась в объектив. А может, просто пыталась рассмотреть что-то вдали. – Прости, – прошептала Ронда малышке Эрни, складывая листовки аккуратной пачкой, затем откинулась на спинку стула и принялась ждать очередного телефонного звонка. – Ну, что скажешь? – спросил Уоррен, отрываясь от экрана компьютера. У него были карие, шоколадного оттенка глаза. Слегка печальные и совершенно искренние, как глаза бассета. Ронда представила девушек в Пенсильвании, выстраивающихся в очередь за его вниманием. – Ничего, – сказала Ронда, глядя куда-то в сторону. Не вставая со стула, она повернулась, чтобы посмотреть, пришел ли Питер. Нет. Все еще в кабинете вместе с Кроули. Другие волонтеры перешептывались о том, что на сегодняшний день Питер – главный подозреваемый. Согласно слухам, полиция наложила арест на «Фольксваген» Лоры Ли, в котором на переднем сиденье была обнаружена красная резинка с косички Эрни. Ронда сама слышала, когда пошла в кладовую, чтобы принести еще ручек, как Кроули спрашивал у Питера, есть ли у него ключи от машины тещи.