— Послушай, — сказал он. — Тебя многое ждет впереди. Я не знаю и половины, и, как я полагаю, ты сам пока не знаешь. Но сколько бы это ни заняло времени, ты вернешься. Старший суперинтендант, на полной ставке. Как только тебя выпишут. И это не обсуждается, потому что ты слишком ценен, и никаких препятствий у тебя к этому нет. Ты меня понимаешь? Саймон долго на него смотрел, но потом кивнул головой. — Ну, больше тут сказать нечего. Сосредоточься на выздоровлении. — Шеф. — Уголок его рта слегка дернулся. Кирон кивнул и пошел искать кафетерий. Кэт улыбнулась. Кирон досконально изучил ее брата. И это имело огромное значение, причем в нескольких отношениях. Она села рядом с постелью. — Это настоящая подстава, — сказала она, — просто жутко не повезло. Можно сделать все в лучшем виде, но риск инфекции всегда существует. — Теперь как есть. — Хочешь обсудить это со мной поподробнее или оставим это им? Лучше, наверное, так, ведь они эксперты. — Ты не мой врач, ты моя сестра. Давай остановимся на этом. — Хорошо. Без разговоров. Но ты знаешь… — …что ты всегда рядом, если я передумаю? Да, я знаю. Спасибо. И все-таки: я останусь здесь, или меня отправят домой… или что? — Не знаю, но, скорее всего, тебя выпишут, как только врачи будут уверены, что инфекция под контролем. У тебя довольно мощные антибиотики, и нужно будет принимать их еще пару недель в виде таблеток. Так что, если хирург будет всем доволен, нет никакой надобности тебе занимать койку. Но тебя нельзя отправлять домой. — Почему? — Ты боец, Саймон, но тебя буквально перемололо. Сразу оставаться одному в квартире — не вариант. Лучше бы тебе приехать к нам. Я не хочу задерживать тебя даже на лишний час, но мне необходимо удостовериться, что с тобой все в порядке, прежде чем отпустить домой. — Да, доктор. Кэт испытала смесь облегчения и беспокойства. Она явно не ожидала, что Саймон мгновенно согласится на все, что она предложила. — Скажи мне честно… как ты себя чувствуешь? Я имею в виду не боль или неудобства… все это, то есть… Сай, ты потерял руку. Не пытайся отмахиваться от того, как это на тебя влияет… на твое настроение, на твой характер, на ту естественную уверенность, которую ты раньше испытывал в собственном теле. Не нужно хранить все в себе. Саймон уставился прямо перед собой, и Кэт ничего не могла прочесть на его лице. За дверью — обычный больничный шум. Ей понравились несколько лет интернатуры, когда она работала среди этого шума, но карьера в больнице ее не прельщала, и теперь она была уверена в своем решении больше, чем когда-либо. Пациенты появлялись и исчезали за несколько дней, иногда часов; очень редко возникал шанс с ними познакомиться, и никогда — проследить за их судьбой. Кэт любила работать с людьми. Ни хирургия, ни анестезиология не привлекали ее, во многом из-за недостатка живого общения с пациентами. — Я не знаю, как буду справляться с этим, пока не пойму, что именно меня ждет, — сказал Саймон. — И что я смогу делать. Слава богу, это левая рука — вот все, что я могу сказать сейчас. Нальешь мне воды? Когда Кэт отдала Саймону стакан, он посмотрел ей в глаза. — Но все-таки одну вещь я тебе скажу. Он не сводил с нее глаз и медленно пил. Кэт ждала, предчувствуя, что это будет что-то важное. Она не хотела подгонять брата и боялась смутить до такой степени, что он откажется говорить. Они часто беседовали, и иногда он говорил ей всякое, время от времени немного открывался, намекал на свои истинные чувства, но она никогда не забывала о том глубоко личном, внутреннем ядре, куда ей никогда не будет доступа. Она научилась уважать это. Саймон передал Кэт пустой стакан и на секунду сжал ее руку. — Ты должна выйти за шефа, — сказал он. Один В последний раз, когда Серрэйлер навещал остров, он спустился туда с неба в маленьком самолете. В этот раз он прибыл по морю, на рейсовом пароме, который привез его, еще пару пассажиров и ящики с провизией. Остров Тарансуэй был похож на кротовью спину — коричневый и отливающий золотом на солнце. Он и забыл, какой маленькой была единственная деревня — скопление приземистых домиков из серого камня, глядящих на воду. За ними бледной линией проходила дорога, которая затем превращалась в шоссе, поднималась вверх и сворачивала за холм, где расположились несколько отдельных коттеджей и ферм. За исключением их, это были дикие, пустынные земли. Несколько зданий, приютившихся в песчаных заливах, использовались в качестве гостиниц для приезжих, но к концу сентября они пустели, и островитяне закрывались на очередную зимовку. Он присел на палубу. Небо клубилось облаками, но в кои-то веки в воздухе был лишь легкий бриз, а не сильный ветер. Если вам нравится буйство грозовых вихрей и вы хотите, чтобы вас сбивало с ног от их мощи, Тарансуэй, как и все близлежащие острова, — как раз то, что нужно. Когда слабое течение понесло их в бухту, у Саймона появилось странное чувство, будто он заново входит в свою старую жизнь, но теперь совершенно другим человеком. Прошло почти шесть лет, а ощущалось как шесть сотен. Он был молод. Здоров, крепок, невредим. А сейчас он уже не был так невредим, хотя с физическими последствиями того, что он лишился своей руки и пользовался протезом, справиться было гораздо проще, чем с психологическими. Потеря конечности не давала ему покоя. Саймону почти каждую ночь снилось, что рука — по-прежнему неотъемлемая его часть. Он чувствовал себя неполноценным, даже когда ощущал растущую силу и ловкость и привыкал к новым способам выполнения привычных действий. Чайки сбились в шумную прожорливую стаю, преследующую лодку: она развернулась и стала медленно подходить к своему надежному причалу у набережной. Саймон поднялся, потянулся и посмотрел перед собой. Высокий мужчина. Женщина чуть пониже. И маленький мальчик. Они стояли вместе. Мужчины из лавок и пабов подойдут, чтобы начать разгрузку, как только «Брайт Ласс» пришвартуется и опустит трап, выпуская пассажиров. Саймону хотелось спрыгнуть на набережную. И в то же время ему хотелось спрятаться под палубой, пока судно не будет готово отправиться обратно. Дуглас заметил его. Кирсти махала рукой. Мальчик просто стоял, засунув руки в карманы шорт. И смотрел. Дуглас подошел первым, он взял сумку Саймона и похлопал его по спине. То, что произошло между ними в прошлом, действительно осталось в прошлом, и когда Кирсти заключила его в крепкие объятия, это ощущалось естественно, сердечно и прежде всего по-дружески и никак не напоминало о том, что случилось между ними несколько лет назад. И, казалось, ни малейшим образом не смутило Дугласа. — Это Робби. У маленького мальчика были волосы землистого цвета, серые, как тюленья шкура, глаза и волевой взгляд отца. Он протянул руку, и Саймон торжественно ее пожал, заметив, как заострилось внимание мальчика. — Можно мне посмотреть вашу бионическую руку? — спросил он. — Робби! Что я сказала тебе перед тем, как выйти из дома? — Не спрашивать про бионическую руку, знаю, но мне слишком интересно. — Я покажу. Только не сейчас. — Почему не сейчас? — Потому что мы с рукой очень устали после долгого путешествия на машине, двух поездах и пароме. — Ладно. — Робби залез на заднее сиденье «Лэнд Ровера». — Тогда покажете мне ее завтра, когда ваша рука немножко отдохнет, хорошо? Обещаете? — Обещаю. Робби пристегнул ремень, удовлетворенно улыбаясь. — Если ты не против заехать и выпить с нами чаю, я тебя потом подброшу, — сказал Дуглас, выворачивая свой старенький внедорожник на шоссе, которое круто поднималось наверх. — Или хочешь сначала закинуть свои вещи? — Он хочет не это, он сначала хочет поехать к нам домой! — Робби, следи за языком! — Ну, на самом деле он прав. Мне бы этого хотелось. Мальчик не сводил с него глаз. Он глядел на руку и кисть Саймона, покоящуюся на сиденье между ними. — Как тебе кажется, изменилось что-то? — спросил Дуглас, показывая рукой на окружающий пейзаж. — А за последнюю тысячу лет что-то изменилось? — Ну да — тысячу лет назад людей здесь было больше, чем овец и участков для размежевания. — Все точно так же, как и в последний раз, когда я был здесь. — Ты еще не видел наш дом! Но и дом тоже выглядел по-прежнему — по крайней мере, спереди: низкий, выкрашенный в кремовый цвет домик, окруженный полем и холмами. Раньше Дуглас жил в нем один. Но когда они вышли из машины, Саймон заметил пристройку с мансардой, притулившуюся у задней части дома, которая выходила к морю. — В прошлом месяце мы ее наконец-то закончили. Ты знаешь, как тут все делается. — Видите? Посмотрите, мистер Саймон, вон там наверху — МОЕ окно. В МОЕЙ собственной комнате. — Ничего себе, Робби, какой обзор! Ты можешь выслеживать контрабандистов и шпионов, а не только птиц и тюленей. Серые глаза Робби округлились. — Контрабандистов? — Разумеется, тебе понадобится хороший бинокль. — О, у меня есть! — И телескоп тоже не помешает. Мальчик нахмурился. — По поводу него надо будет спросить. Но все равно это хороший план. Если хотите, можете быть моим помощником.