– Не Марко, – подтвердил Арно, возвращая голове привычный вид и форму, – но я тоже лев, я не причиню вам вреда. И он тоже, даю слово. Мы тут… – Ну, раз ты не Марко, но при этом лев, – фыркнула светловолосая, засовывая руки в карманы штанов, мешком висящих на ее худощавой, но крепкой фигурке, – один из двух возможных в мире, то, значит, ты лев-отступник. То есть ты враг. – Нет, погоди! Арно накрыло запоздалым ужасом. Он-то не был никаким отступником, а значит, не мог переступить через свою новообретенную природу и всерьез навредить волчатам. А они ему могли. То ли боковым зрением, то ли внутренним чутьем Арноха уловил, что Диймар взял шест наперевес и развернулся на сто восемьдесят градусов, становясь спиной к его спине. Теперь задача – не дать ощерившимся волчатам («Переяркам! Вот как это называется», – некстати вспомнил он) порезать себя. Клыки у этих вчерашних, а то и сегодняшних щенков были вполне взрослыми. Перед внутренним взором на секунду выплыла Каринка. Она бы сейчас сказала: «Да пусть их! Тебя еще попробуй убей. А когда они выдохнутся, то пинков им по мягким тканям навешаешь. Так им!» Как бы то ни было, первый из бросившихся на Арноху волчат, тот самый, с рыжей полосой, получил пинок не в мягкое, а, наоборот, в весьма твердое место – прямо в морду. И полетел кубарем, визжа и скуля. Нос, такой чувствительный не только к запахам, но и к боли, оказался расквашен. Как в школьной драке, ни дать ни взять. Ну, полегчало. По крайней мере, запрет вредить волчатам не распространялся на старые добрые пендели, которыми можно призвать наглецов к порядку. Безошибочно угадав, что девочка-волчица нападать не станет, Арноха кинулся на помощь Диймару. Дела его были плохи. Более крупный волк приноровился к движениям шеста и теперь напирал на парня, невзирая на вдавливающийся в грудь конец орудия. Все равно тот скользил по шерсти, принося разве что неудобство. Волк помельче заходил сбоку, чуть припадая на лапы и «улыбаясь». Для него происходящее было игрой. Но что ему игра, то мягкокожему человеку – смерть. Арно уже надоело удивляться тому, что он защищает Диймара, которого полчаса назад собирался рвать в клочья. Легкость, с которой происходили превращения, – тоже не поразила. Повод для настоящего удивления появился с тыла, так сказать, врага. Вдоль кромки омертвения галопом пронесся пятый, самый крупный из собравшихся, переярок. На спине его, держась руками, ногами и даже зубами, сидела Евгения Радова. Она очень храбро жмурилась и вопила на весь лес. Нападавшие так офонарели, что не пришлось применять силу, чтобы их утихомирить. Да что там, даже мало-мальское красноречие включать не понадобилось. – Тоня! – простонала-провизжала Женька, скатываясь со спины волка, съезжая вдоль его лапы и плюхаясь на задницу в снег. – Прекрати это! Они друзья, они помогут!.. Тоня коротко засмеялась, словно поверить не могла, что Женька смеет что-то от нее требовать. – Ты, модненькая, ничего не попутала? – спросила она, снова сдувая свою челку. – Я тебе не собачка, команды не выполняю. – Я не… я не… – трилунка кое-как перевела дыхание, – я не командую, я прошу. Оставьте их в покое. А лучше проводите к вашей наставнице. Вот если она скажет, что их надо у., уб… уничтожить, то я мешать не буду. – Посмотрела бы я, как ты помешаешь. Тоня скривила рот. Еще глубже затолкала руки в карманы и подошла к Арнохе. Она оказалась чуточку выше ростом и демонстративно пригнулась, чтобы заглянуть ему в лицо. На всякий случай тот замер – мало ли что выкинет. – Лев, значит, – с непонятным выражением проговорила девчонка, всматриваясь в него серыми с прозеленью глазами. – Хм… When Гш worried and cannot sleep… I count my lions… – Instead of sheep, – закончил за нее Арно. – Очень старый фильм. – Угу, думаешь, мне было из чего выбирать? – Тоня дернула плечом и потопала прямо в омертвение. Занеся ногу для шага в пространство неживой, картонной реальности, она оглянулась на примолкшую компанию. – Что встали? За мной. – И поглядела за спину Арно, видимо, на волка, привезшего Евгению. – Ас тобой, Андрюша, я еще поговорю. Арно направился следом за Тоней. Нагнав ее, он оставил в нескольких шагах позади себя Диймара, который все еще пытался вернуть себе дар речи, Женьку, вроде бы не боявшуюся волчат, и, собственно, самих детенышей, которые вот так свалились на голову, – делай что хочешь, лев-недоросток. – Эй, лев, – все с тем же непонятным, но явно чуть насмешливым выражением сказала Тоня, – ты в омертвении бывал? – Случалось, – буркнул он. – Тогда справишься. Но на всякий случай: держись. – И обернулась зверем. Интересное дело – в четвероногой форме она выглядела почти привлекательной. А может, на фоне ее человеческой ипостаси привлекательной показалась бы даже ушная сера. Как бы то ни было, зверюга была скорее милой, чем страшной. Арно осторожно положил руку на теплый загривок. Шерсть после превращения была мокрой, с парой сосулек от подтаявшего снега. Превозмогая дивные ощущения от входа в омертвение – словно в легкие вместо воздуха невероятным образом всыпали крошки из папье-маше, – Арно оглянулся. Женька шла, положив левую руку (без браслета!) на загривок волку Андрюше. Тот был в самом деле чуть выше Диймара, которого девчонка накрепко сцапала второй рукой (тоже без побрякушки-карты). Она не знает, сообразил Арно. Женька же ничего не знает про смерть Рудо и роль Диймара в оной. И кому-то придется ей об этом рассказать. Не надо быть гением, чтобы догадаться, кому достанется такая сомнительная честь. Остальные детеныши сменили волчье обличье на людское. Сделали они это незаметно, как будто шапки поснимали. Рядом с Андреем и трилунцами хромал невысокий щуплый пацаненок в старой, но неплохо починенной куртке. Еще один мальчишка, довольно рослый, маячил на заднем плане, не давая толком себя разглядеть. Арно снова оглянулся – убедиться, что Женька более или менее в порядке. Девчонка держалась неплохо. Она побледнела и охнула, ступая в омертвение, но быстро пришла в себя и даже о чем-то заговорила со спутниками. Тоня недовольно рыкнула, замотала головой. Мол, или не смотри ни на кого, кроме меня, или убирай грабли с загривка. Арно понял намек и не стал обижать девушку. Через пару шагов под ногой хрустнула ветка. Звуки в омертвении почти не распространялись, но от его источника прокатилась невидимая глазу волна иной природы – не шум, не свет и не что-либо знакомое. Все тело отозвалось странной дрожью, во внутренностях заклубилась тошнота. Волчица только ухом повела. – Хорошо держишься, – буркнул Арно. Мастер комплиментов, тридцатый level, что и говорить. Тоня повернула голову. Вместо волчьей морды Арно увидел девочкино лицо. – Привычная, – бросила она, но чувствовалось, что незамысловатая похвала-констатация пришлась ей по душе. – Это была смертная дрожь, – объяснила она недавнюю пакость от омертвелого пространства, – если ты недавно столкнулся со смертью, то чувствуешь ее особенно сильно. Мы стараемся… не сталкиваться. Пока что нам везет. Арно кивнул, не зная, как вести себя дальше. Прешься по мерт-вятнику какому-то, держа за шкварник гигантскую волчицу с головой чумазой беспризорницы. Этикету подобных ситуаций его не обучали. А Тоню и вовсе никакому не обучали. Девочка с полминуты невежливо сверлила его взглядом. Ничего не высверлив, хмыкнула себе под нос: – Пришли. Они вышли из омертвения. И в ту же секунду Арно понял, как же мерзко было дышать до сих пор. Он хватанул ртом такой глоток воздуха, что легкие снова заболели. – Наконец-то, – тихо сказала Евгения, вышедшая следом, – ужасное место… – Села бы верхом на свою коняшку и проскочила бы за секунду, – тут же окрысилась Тоня, превращаясь в человека целиком. – Тоня альфа-волчицу включила, – фыркнул мелкий. – Что, созревание и гормоны замучали, Тонджелина Джоли? – В мальчишку полетела какая-то коряга, он отскочил, ухохатываясь: – Тонинатор!!! – Получишь, – пообещала та. Арно осматривался под их шуточную, явно привычную и до автоматизма отработанную перепалку. Поляна, на которую они вышли, являла собой круг. Омертвение, очерчивающее его границы, очень хорошо просматривалось. Здесь тоже была вполне себе зима, но бесснежная. Воздух, несмотря на явную неомертвелость территории, казался немного спертым, хоть и не теплым. В центре поляны стояло здание. Ввиду того, что там насчитывалось всего три, хоть и высоких, этажа, оно не нависало над убогим ландшафтом «живой зоны» и выглядело самой живой деталью этого самого ландшафта – сияло стеклами в окнах от пола до потолка, белело кирпичом. Да и синяя краска на дверях была свежей. И от того, как дом контрастировал с чахлыми растениями на бывших клумбах, теперь превращенных в грядки, прямо-таки помереть хотелось. Арно оглянулся. Да, свежестью и здоровьем детеныши походили скорее на местные растения, нежели на здание. Дивные формулировки лезут в голову. От усталости, наверное. – Добро пожаловать в нашу скромную обитель. – Тоня отвесила шутовской поклон. Андрей, тот парень, что привез Женьку, покачал головой, словно говоря: «Что за дура», и прошел мимо. – Пойдем, с наставницей поговоришь, что ли, – вполне миролюбиво сказал он, – то есть оба пойдемте. И ты, Женя, тоже. Нечего среди волчат болтаться, мало ли что кому в голову взбредет. И почему-то Арнохе показалось, что это было сказано специально для Тони. Он вошел в синие двери следом за Андреем. Диймар и Женька не отставали, а вот остальные волчата внутрь не пошли. – Здесь раньше был большой исследовательский центр. – Андрей совершенно определенно не чувствовал себя хозяином этого большого дома, но все же счел нужным объяснить гостям, куда они попали. – Мы неплохо устроились тут. Ну, и раньше было полегче, пока мелкие были совсем мелкие и слушались нас. И пока наставница… – Его голос дрогнул. Он махнул рукой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Помещение, куда они попали прямо со ступеней, без всяких там холлов и вестибюлей, когда-то было то ли большой переговорной, то ли небольшим залом для отдыха и умеренно-торжественных приемов – светлое, в два этажа высотой. Наверное, раньше и мебели было побольше. Сейчас оставалась только пара диванов у окна-стены да еще кое-что по мелочи. На одном из диванов полулежала пожилая женщина. Ноги ее скрывал шерстяной плед. – Евгения, это и есть твои друзья? – спросила она надтреснутым голосом, обращаясь к девочке. Это прозвучало чуть раздраженно, но без брюзгливых нот, присущих голосам больных, сварливых стариков. – Д-да… – промямлила та, – б-ба… бабушка. – Кто?! – в один голос вскрикнули Арно и Диймар. – Символьер Алессандра Дарамария Корамелл, мать Клариссы Алессандры Радовой. – Надтреснутости в голосе стало меньше, зато раздражения больше. – Присаживайтесь, молодые люди, и рассказывайте, зачем вас сюда принесло. Андрюша, завари гостям чаю и раздобудь поесть. – Но, наставница… – заикнулся парень, – у нас заварки осталось… – Анд-рю-ша! – только и ответила та. На этом все попытки возражать можно было считать пресеченными. – Полагаю, вам тоже следует представиться, – церемонно сказала старая женщина, – и прошу меня извинить за то, что встречаю вас сидя. В последнее время ноги уже не те. Знаки же приходится экономить в этом странном месте. – Диймар Улвер Шепот. – Трилунец слегка поклонился. – Арнольд Резанов. То есть Арнольд Арнольд Резанов. Алессандра заулыбалась и сразу будто помолодела. – Интересная компания, – сказала она. – У вас, должно быть, очень много вопросов, а у меня много информации. Спрашивайте, а я буду рассказывать. Подвиньте поближе вон тот диван. На этот раз Шепоту не удалось, по своему обыкновению, отстраниться от работы.