Часть 2 из 14 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Конечно, Жень. Только умоляю, не таскай браслет куда попало. Меня бесит – это полбеды. Тебя могут ограбить и убить из-за него. Не дури, ладно?
Женька, конечно, тут же сообщила сестре, что дурой отродясь не была. Но как только Карина прекратила сеанс связи, почувствовала страх. Как малышка, честное слово! Вдруг как-то навалилось ощущение пустого и гулкого, как замок (хотя куда ему до замка!), старого дома. И полезли в голову какие-то идиотские мысли о застенниках и камерниках[1]. А что? Они вполне могли притащиться вместе с бабушкой Алессандрой, когда она забрала младших дочерей и обосновалась на Однолунной Земле. Отгоняя детские страхи, Женька нажала на изображение телефонной трубки на экранчике этого самого «смартфона».
– Ты же будешь во Втором городе луны? – спросила она у Каринки, чтобы хоть что-то сказать и разогнать тишину комнаты.
Та только угукнула в ответ.
– Перед праздником Смены лет начнется парад лун, тогда будет видно только Львиную луну. – Женьке хотелось в очередной раз обругать сестренку, а может, зарыдать: «Ну возьми меня с собо-о-ой». – А сейчас можно увидеть все до одной, даже Драконью. Они выстраиваются на небе, как по линеечке. Слазай на какую-нибудь башню, погляди. Все, пока.
Едва она отключилась, как телефон завибрировал и выдал трель. Снова Карина? Но женский голос в трубке был ей незнаком:
– Евгения Радова?
Она кивнула, потом, сообразив, что собеседница ее не видит, выдала сдавленное «да».
– Я Леля, – коротко представилась та, – выйди на улицу. Не в сад только, а за калитку. Сюрприз будет.
Выйти? Это шло вразрез как с Каринкиным «не дури», так и с обещанием не убиться, которое Женька дала Диймару Шепоту. Но все же именно Леля должна была обеспечить ее земными документами.
– А как ваше полное имя? – осторожно спросила девочка. – Ольга Ларионова, – отрывисто сообщила женщина в трубке. – И Арноха, то есть Арно Резанов, просил передать, что ты все же не лентяйка, а настоящая бездарь. Но с учетом четырехмерки это совсем не беда. Пароль, что ли?
– Нет…
Ни о каком пароле они не договаривались, но слова Ольги Ларионовой напрямую отсылали к тому самому разговору, когда Диймар Шепот обозвал Женьку лентяйкой, а Арно вмешался. Что ж, если вышедшая на связь женщина действительно была Лелей, знакомой Арнохи…
Женька понеслась к выходу сломя голову. Притормозила, чтобы сдернуть с вешалки Каринкину куртку и сунуть ноги в свои сапожки.
Она выскочила в сад и чуть не завизжала. Холодно-то как! Вот и сиди безвылазно в доме. За пару дней забыла, какая морозная зима в этом витке миров. Ночь уже окутала городскую окраину и наступавший на нее темный хвойный лес. Ветки поскрипывали от мороза, но в целом тишину эти звуки не нарушали. А нарушало ее легкое стрекотание – словно стрекоза, перепутав сезон, выпорхнула на прогулку.
Дорожку от крыльца до калитки никто, разумеется, не чистил. Евгения тут же провалилась в снег по колено, черпнула его сапогом.
– Мрак! Ах ты ж, мрак безлунный! – ругнулась она и, увязая, но вприпрыжку, порысила на улицу.
За калиткой было безлюдно. И снегом засыпано – поменьше, чем в саду, но по середину голенища как минимум.
Источник звука завис прямо напротив калитки, на высоте примерно Женькиной макушки. И выглядел он, как будто две дощечки соединили крест-накрест и на конец каждой посадили по пропеллеру. Всего вертушечек получилось четыре – вроде тех, что цепляют на воздушные кареты для красоты.
– Ух ты! – Она потянулась за механизмом, намереваясь схватить за самое перекрестье, чтобы пальцы не попали в лопасти. Но летающая штуковина оказалась проворной и маневренной – легко вильнула в сторону и направилась себе вдоль улицы, но, по счастью, не в сторону леса, а туда, где желтым горели фонари.
Может, и глупо было бежать за механической штуковиной, как за волшебным клубочком, но ноги уже несли сами – мимо соседних домиков, в том числе и мимо того, который Арно просил обходить стороной. Типа раньше он принадлежал его отцу, а теперь его оккупировали местные знаккеры. По силе и мастерству не чета трилунским, зато вредные.
Улочка упиралась в более широкую дорогу. Видимо, временами по ней ходил местный транспорт, потому что на черном, покрытом трещинами покрытии не было снега. А с противоположной стороны ей уже махала высокая женщина в черных штанах и куртке.
– Леля? – спросила Женька, в три прыжка преодолев проезжую часть.
– А ты Евгения? – На вопрос вопросом, но с явной нехваткой вопросительной интонации ответила та, не опуская руку. Летательный аппарат легко приземлился центром ей в ладонь. – На, держи.
И открепила от центра конструкции небольшой плоский пакет. В пакете обнаружились две тоненькие книжечки, содержащие примерно туже информацию, что и трилунские личные свитки. Только не совсем правдивую, ясное дело.
– Спасибо, – от души поблагодарила Женька, – замечательная штуковина. Я бы не догадалась, что к ней приклеены блокнотики.
– Эти «блокнотики» называются паспорта, – криво усмехнулась Леля. Она пытливо всматривалась в девочку круглыми ясными глазами, по-птичьи склоняя голову набок. И вдруг словно решилась на что-то и выпалила: – Ты совсем одна в нашем… мире? И ничего не знаешь о нем?
– Н-ну-у… Арно мне объяснял… и Карина…
Леля насмешливо сощурила круглый глаз:
– Ах, Арно и Карина. Тогда за тебя можно не волноваться, не пропадешь. Минут двадцать. – Она поглядела на часы и шумно вздохнула. – Слушай, Евгения, у меня со временем не то чтобы совсем свободно, но… Короче, тут в десяти минутах ходьбы есть отличное кафе. Пойдем-ка посидим и поболтаем о жизни. Если ты не против, конечно.
Женька была «за». Всеми своими начинающими зябнуть конечностями.
Глава 2
Все как у людей
– Значит, ты у нас пришелица из иного мира, – сказала Леля, снимая куртку и ловким прицельным броском отправляя ее на вешалку
– Угу
Женька повторила ее фокус почти так же успешно. Во всяком случае, ее лисий наряд на пол не упал. И то хорошо.
Девушки устроились за ближайшим столиком. Он оказался рядом с очагом, похожим на гибрид кухонной печи (только маленькой) и камина с поправкой на местную архитектуру. Но главное, что он работал, – огонь горел, в трубе что-то негромко гудело. Именно благодаря живому огню в кафе с милым названием «Блины-оладушки» было удивительно уютно.
Столы, стулья и скамейки-диваны выглядели потемневшими от времени. Впрочем, Женька, сама не понимая как, почувствовала, что на самом деле они были искусственно состарены. Надо же. В Трилунье старых вещей всегда было гораздо больше, чем новых, особенно предметов обстановки. Оно и неудивительно – уничтожить дерево считалось если не преступлением, то крайне дурным тоном. Всего несколько веков назад дела обстояли иначе. В те времена мастера-четырехмерники создавали исключительно прочные столы, кресла – да все, что душа пожелает. Новых, современных деревянных вещей было крайне мало, но надобности в них и того меньше.
Девочка с любопытством вчиталась в меню. В принципе, ничего сверхнеобычного – пироги-блины-чай-кофе и тому подобное. Грушевый рулет, что ли, попробовать?
– Знаешь, я с отцом Арнохи работаю почти десять лет. – Леля оперлась локтями о столешницу, подбородком – о сцепленные кисти рук. – Когда узнала о знаккерах, восемь лет назад, то думала, что с ума сойду. Но человек – стойкое существо, ко всему адаптируется. Вот я и привыкла жить и работать среди колдунов. И даже командовать ими. На днях вот с существованием оборотней смирилась. И даже параллельный мир восприняла уже как что-то такое, нормальное. Поэтому подозреваю, что тебе не психологическая помощь нужна, а чисто практическая, правильно?
– Угу.
Уверенности в том, что «правильно», у Женьки не было. Но она закивала. Типа согласилась.
– А ты знаккер? – продолжала расспрашивать Леля.
– Не. – Надо же, видимо, следовало смотаться в другой мир, чтобы на вопрос «кто ты» спокойно, не увиливая, отвечать правду. – Мама с папой крутые знаккеры, а я так, бездарь. Ну, то есть не совсем… я, как Арно, четырехмерник. Но для родителей это ничего не значит. Не в состоянии обучиться знакам, значит, бездарь.
– Погоди, не стрекочи. – Леля, в точности, как иногда делал Арно, выставила вперед руки, словно закрываясь от монолога Евгении. – Мне твои страшные-ужасные обиды на родителей ни капли не интересны. Да и тебе, скажем честно, тоже теперь не до них. Не здесь и не сейчас, во всяком случае.
Она задумчиво уставилась на девочку своими круглыми, блестящими, совсем как у большой птицы, глазами.
– Простите за ожидание! – К ним подпорхнула официантка, с виду едва ли старше Женьки. Толстая темная коса была красиво перекинута через плечо. Девушка отбросила ее за спину, взяла на изготовку крошечный блокнотик и карандашик. – Вы готовы заказывать?
– Да уж какое там ожидание, – развеселилась Леля. – В столице порой несчастный бизнес-ланч дольше ждешь. Мы готовы заказывать. Я-то уж точно. Жень?
– Я? А… да. Мне грушевый пирог, то есть рулет. Пожалуйста. И чай.
Леля быстренько распорядилась насчет своего заказа. Официантка испарилась.
– Если разобраться, ты счастливая, – задумчиво сообщила Леля Женьке.
– Да? Жаловаться мне, конечно, не на что. Но с чего ты так решила? – незаметно для себя перешла на «ты» девочка.
– У тебя появилась возможность не только мир посмотреть и себя показать, но, прежде всего, на себя посмотреть. Понять, что ты такое и на что в этой жизни годишься. Понимаешь, о чем я?
Женька только кивнула. Сама недавно об этом размышляла. А толку? Пока что без пинка даже из дома выйти трусила.
Девушка с косой притащила поднос, нагруженный пирогами и чаем, так быстро, что Женьке стало ясно, почему она извинялась за ожидание.
– Спасибо, Катя, – поблагодарила Леля, глянув на значок с именем на переднике официантки. – А можно поинтересоваться, в чем причина такой, – она хихикнула, – катастрофической задержки? С приемом заказа, я имею в виду.
Та вспыхнула, затеребила косу:
– Пожалуйста, извините…
– Да нет же, никаких проблем, – уже откровенно рассмеялась Женькина сотрапезница. – Я просто любопытствую.
Катя тут же расслабилась.
– Моя коллега уволилась, и я временно одна на два зала, – объяснила она, – но мы ищем персонал. Скоро все будет отлично, честное слово!
– А что с коллегой стряслось?
– Замуж вышла и уехала.
– Замуж… да, это многое объясняет. Спасибо, Катя, удачи вам, ждем через полчасика со счетом.
Та улыбнулась и растворилась в полуосвещенном, а оттого еще более уютном зале.
– Вот! То, что тебе надо сделать, – торжествующе возвестила Леля.