— Пожалуйста. — Слезы льются по моим щекам, вперемешку с дождем. — Ради меня. — Только ради тебя, — говорит брат, притягивая и прижимая меня к себе. — Не обращай на него внимание, — бормочу ему в грудь, шмыгая носом. — Лучше скажи, когда ты уезжаешь на соревнования? — В четверг вечером. — Готов? — Ты знаешь, что я никогда об этом не думаю. — Знаю. Так же, как и то, что ты снова привезешь победу. Продолжая смотреть в темноту дождливого неба, я стиснула зубы. Душа наполняется тоской и болью. Все могло сложиться иначе, останься он в тот вечер дома. — Это из-за него погиб мой брат. — Отвечаю матери, давая понять, что для меня ничего не изменилось. — Ты же знаешь он не виноват в той аварии. — Если бы не он Егор бы тогда не уехал! — не сдерживая упрека, кричу я срывающимся голосом. Не понимаю почему мама не желает это признать. — Давай не будем переживать этот кошмар в сотый раз. Это ни к чему не приведет. — Прошу я. На настоящую злость сил уже не было. Мне не хотелось возвращаться к этому разговору снова. Мать вновь начнет убеждать меня, что отчим не причем. Мы поругаемся, она расстроится, а я все равно останусь при своем мнении. — Мариш, приезжай. Я тебя очень прошу. Хотя бы на пару дней. — Я постараюсь. — Пообещай, — настаивает она. — Мам… — Марин, — неожиданно резко прерывает меня мама. — В той аварии погиб Егор, а я словно потеряла вас обоих. Ты осталась жива, но я… я не часть твоей жизни. Я совсем не знаю, как ты живешь и что происходит с тобой. Я тебя очень прошу. Приезжай. — Хорошо, мам. Соглашаюсь я, как бы тяжело мне не было. * * * Меня не было в этом доме три года. После аварии я зашла в него лишь раз. Вернувшись с кладбища, где я похоронила своего брата, я поднялась наверх, зашла в комнату Егора, где проплакала весь оставшийся день, а на следующее утро, собрала некоторые свои вещи и ушла. Столько времени прошло, а в доме до сих пор пахнет по-прежнему. Кажется, словно ничего не изменилось. Словно, я вернулась на каникулы и когда откроется дверь в нее зайдет брат, вернувшись с тренировки. Увидит меня, подбежит, обхватит крепко-крепко и закружит, пока я громко смеясь не попрошу его отпустить меня. Я подошла к камину и взяла фотографию. Пальцы пробежались по знакомым чертам, застывшим на фото-бумаге. Его лицо, улыбка, озорное выражение темных, почти черных глаз. Это была одна из последних фотографий брата. Я сама сделала ее за неделю до его смерти, когда вернулась на каникулы домой. Брат всегда был бунтарем. Хоть я и была старше его на четыре года эта разница не ощущалась. Скорее наоборот Егор всегда считал меня мелкой и вел себя, так словно это он старший брат. Когда мать познакомилась с отчимом, мне было пятнадцать, а Егору двенадцать. Отношения между братом и отчимом не заладились с самого начала. Аркадий Семенович принялся исправлять Егора и пытался воспитывать, что брату не нравилось. Он вечно ввязывался в драки и провоцировал отчима. Став еще большим сорванцом. Пока однажды не нарвался на боксера. Именно Вадим, тот самый боксер и по-совместительству его будущий лучший друг, направил брата на путь истинный. С того момента Егор стал заниматься боксом. Все свободное время проводил в зале. Уверена, если бы не учеба, то и ночевал там же. На отчима перестал обращать внимание и все как-то само собой улеглось. Вскоре Егор без малейшего труда отправлял в нокаут одного соперника за другим. Начал занимать первые места на международных чемпионатах. Даже подарил мне… мотоцикл. Он знал, что я всегда мечтала о нем, любила скорость и адреналин. В этом мы с братом были похожи, нас всегда тянуло на сумасшествия. В, тот, последний год Егор часто говорил о спортивной карьере на, что отчим только отмахивался. Для него это была блажь, которая со временем пройдет, а образование нужно будет всегда. Для него не имело значение, что эта якобы «блажь» длится уже пять лет. Он словно не замечал медали и кубки, что стояли на полке в спальне Егора. Возможно Аркадий Семенович и правда их не видел, ведь его совершенно не интересовали достижения брата. Его вообще мало интересовало, что Егор хотел посвятить себя спорту, а не поступать на юридический факультет. Из-за этой ситуации с университетом Егор изменился. В последнее время редко улыбался. От меня отдалился. Да, и вообще из веселого и красноречивого парня превратился в замкнутого и отчужденного. Ходил постоянно хмурый и злой. Стал словно другим человеком. Мама и отчим тоже из-за этого стали часто ругаться и их отношения разладились. Мама сильно переживала и по-большей части, именно брат старался пойти на компромисс, а не отчим. Егор не хотел, чтобы мама расстраивалась. Он бы себе не простил, если бы она по его вине рассталась с любимым человеком. Мы знали, как ей тяжело было растить нас одной, а отчим не смотря на нас и на все наши разногласия маму любил. Это мы понимали, поэтому и старались не доставлять особых хлопот. А теперь я жалею об этом. В тот момент, когда мама привела отчима, пошел обратный отчет для нашей семьи. Да, мама обрела любимого человека, но потеряла сына, а я брата. Нашей семьи не стало. — Я рад, что ты приехала. От резкого голоса отчима я вздрогнула и словно очнулась от потока воспоминаний. Аккуратно поставила фотографию обратно на полку и отошла от камина. Не знала чего я ожидала, но когда увидела отчима, не почувствовала ничего. Совершенно. Ни злости, ни тоски. — Ты можешь меня и ненавидеть, но я тебя люблю и желаю тебе только счастья. — Продолжил он, когда я нахмурилась, так ничего и не ответив. — Любите⁈ — горький смешок сорвался с моих губ. — Также, как моего брата? Может тогда и мне скажете, как я должна жить? — хочется уйти прямо сейчас, но что-то останавливает. — Мариша, прости. — Егора сейчас нет из-за вас! А вы мне говорите о счастье? — чувствую, как в глазах скапливаются слезы, но я не позволяю им пролиться. — Моя жизнь сплошной мрак и разочарование с того дня, как вы, Аркадий Семенович появились в нашей жизни. Не смотря на то, что слезы готовы были сорваться в любой момент, мой голос был похож на сталь. Он полностью отражал чувства презрения, что я испытывала к отчиму. — Я сожалею. Самое больное хоронить своих детей. — С горечью проговаривает отчим. — Я живу с этим последние три года. — Он нервно зарывает в волосы пальцы, с силой цепляясь. — Егор никогда не был вам сыном. — Ты ошибаешься. Ты и Егор всегда будете моими детьми, — искренне произносит он, но я не верю ни единому слову. Не верю! И не поверю никогда! Не после того, что он сделал. — Хотел бы я, чтобы обстоятельства сложились иначе. — Обстоятельства… — презрительно хмыкаю я, а в голове слышу совершенно другие слова и другой разговор. Три года назад Я сижу напротив дверей кабинета отчима, подслушивая его разговор с братом. — Я уже все решил. После окончания университета, пойдешь работать ко мне и это не обсуждается. — Слышу я, как в свойственной манере, чеканит отчим каждое слово. Знаю, что он уже давно распланировал наши с Егором жизни и даже не желал слышать нашего мнения на этот счет. Вот только, если мне было интересно учиться на юридическом, то Егор хотел заниматься боксом. — Ты хочешь, чтобы я пошел по твоим стопам и стал подобием тебя? — не желая сдаваться и следовать распорядку отчима, спрашивает Егор. — Я хочу, чтобы ты умел зарабатывать деньги, а не махать кулаками. — А чего хочу я, тебя не волнует? Эта чертова корка нужна только тебе, мне и так живется отлично. — Щенок! Ты должен быть мне благодарен, что я делаю для тебя и для твоей сестры! Ослушаешься, моих денег больше не получишь! — Твоих денег⁈ Думаешь мне нужны «твои» деньги? Я и без них прекрасно справляюсь уже давно. — Посмотрим, как долго ты протянешь без привычного образа жизни. — Да, ты хоть в курсе, что я давно сам зарабатываю себе на жизнь? Ты хоть, что-то обо мне знаешь? — Если ты такой самостоятельный, проваливай из дома и живи своей жизнью. На мою помощь можешь больше не рассчитывать. Дверь открывается и выходит брат. Видит меня и качает головой. Я смотрю, как он идет к лестнице, спускаясь на первый этаж и понимаю, что он сейчас уйдет из дома. Паника охватывает сердце. Он не может уйти! Отчим не может его выгнать! Я подрываюсь наноги и встречаю взгляд отчима. — Его ждет успешное будущее. Он не сегодня завтра получит звание кандидата в мастера спорта, а вы даже этого понять не можете! — злясь выкрикиваю ему, бросаясь за братом. На улице ливень. Поливает настолько сильно, что я вмиг промокаю, а одежда неприятно липнет к телу. С трудом мне удается уговорить Егора вернуться, но когда мы заходим в дом… все катится к чертям. Обрушиваясь еще большим скандалом. — Не успел уехать, уже приполз назад, щенок. Ты смел только на словах, а когда дело дошло до действий и шага ступить не смог. До сих пор помню лицо брата, когда он обернулся ко мне. Промокший насквозь, с волос капает вода, а в глазах стояла такая необъятная мука и решимость. — Прости, мелкая. Ты должна меня простить и понять. Я не могу… — сказал он тогда мне, вылетая из дома и уносясь с такой скоростью, что я едва успела догнать его и сесть к нему в машину. —… смерть Егора это не обстоятельство, а ваша вина. — Отвечаю отчиму, отбросив воспоминания. — Вы то должны понимать, что время давно упущено и ничего не наладится. Мы никогда не будем семьей. После того разговора я уехала в гостиницу. Не смогла больше найти в себе силы оставаться там. Не могла и не хотела. Мне не чего было там делать. А на следующий день соврала маме, что мне нужно срочно вернуться, чтобы не пропустить важный экзамен. Она расстроилась, что я уезжаю, так быстро. Чтобы она не сильно огорчалась я предложила ей навестить меня в самое ближайшее время. Она приняла это буквально и ко мне мы улетели уже вместе. Прилетев поздней ночью, сразу поехали заселяться в отель. Потому что мама наотрез отказывалась жить в «маленькой избе», как она называла мою съёмную квартиру. Она погостила у меня около недели. Мы с ней потрясающе провели время вдвоем, много разговаривая и гуляя. Про личную жизнь я рассказывала сухо, не вдаваясь в подробности. В основном говорили больше про мою учебу. Но неделя пролетела слишком быстро и ей пришлось уехать. После ее отъезда жизнь пошла своим чередом. Моя поездка поставила окончательную точку в отношении с отчимом. Не думаю, что захочу когда-нибудь еще поехать туда снова…