Телеграмму получил Андрей. Долго вчитывался в неё, подошёл к столу, и сказал, что поездка в Феодосию отменяется. Я, даже не прочитав, поняла, о чём телеграмма, и что наш отпуск кончился. Андрей спустился вниз к администрации, сказав мне, чтобы я собиралась. Сели в машину, которая привезла нас под Севастополь, на аэродром Бель-Бек. Там стоял «наш» Я-6. Андрей большую часть дороги молчал. Один или два раза показал на очень красивые места и сказал, что в следующий раз надо попасть сюда. Забросил чемоданы в самолёт, помог мне забраться на правое сиденье, поговорил о чём-то с техником. Самолёт был горячий, и пахло терпким, но приятным запахом. Андрей уселся на левое сиденье, втянул носом запах: – Как я его люблю! – Кого? – Этот запах! От винта! Мотор зачихал, винт неровно дёрнулся несколько раз и слился в прозрачный круг. Андрей закрыл дверь и открыл форточку. Несколько раз изменил звук мотора. Показал руку из форточки. Человек перед самолётом махнул флажком и отошёл в сторону, а два других выдернули колодки из-под колес. Мы вырулили на старт, но Андрей смотрел не на взлётную полосу, а куда-то вправо, я повернулась туда и увидела зелёную ракету. Двигатель взревел, и мы с ускорением покатились по земле. Несколько толчков и они резко прекратились. Мы в воздухе и летим в Москву! Андрей мало разговаривал, лишь несколько раз просил воды, кофе или чая из термоса. Я предложила бутерброды, но он отказался. – Что, ничего не хочешь? Он притянул меня к себе и довольно громко, из-за шума двигателя, сказал: – Очень хочу тебя и обратно в Крым! – чмокнул меня в щеку и в нос, опять уставился на приборную доску. Когда мы летели в Крым, он вёл себя по-другому: управлял самолётом одной рукой, а вторая была постоянно у меня в руках. Возвращение в Москву ему явно не нравилось. – О чём думаешь? – Интересно, что придумал товарищ Павел! Пытаюсь смоделировать все варианты. – Я тебе мешаю? – Нет, скорее отвлекаешь от недобрых мыслей. Скоро Харьков, надо садиться для дозаправки. – Что-то не так, Андрей? – спросила я и заглянула ему в глаза. – Ищу вариант, чтобы оставить тебя дома, и не нахожу его. Слишком боюсь за тебя! – он тоже внимательно посмотрел на меня. На лице не было ни тени улыбки. – Рисковать лучше мне одному! – Я дома не останусь! – твёрдо сказала я. – В воздухе ты, может быть, и король, но на земле я лучше подготовлена. Он ткнулся носом мне в плечо: – Я за тебя боюсь! У меня повлажнели глаза. Андрей вновь ушёл в себя, потом начал заходить на посадку в Харькове. Пока шла дозаправка самолёта, Андрей покушал, на земле от его хмурого настроения не осталось и следа. Он деловито осмотрел самолёт, сходил в диспетчерскую, подошёл ко мне и спросил: – Летим дальше, или ты устала? – Летим! Впереди появились тяжёлые облака, на земле кое-где белел снежок. Андрей ушёл вниз под облака, включил дворники, потому что пошёл мокрый снег с дождём. Самолёт несколько раз потряхивало. Через два часа погода ещё больше ухудшилась. На крыльях стала появляться наледь. Андрей сменил курс и приказал пристегнуться. Сели в Туле. Видимости не было никакой, Андрей трижды уходил на второй круг. Крылья обледенели, и самолёт плохо слушался рулей. Наконец, земля открылась на некоторое мгновение, и Андрей посадил самолёт. Погоду на завтра давали нелётную. Позвонили Александру, сообщили, где находимся. Андрей договорился о перегоне самолёта по улучшению погоды в Москву. Домой вернулись на машине. Я пошла готовить ужин, а Андрей ушёл в кабинет. Через полчаса он пришёл с какой-то бумажкой: – Смотри, что творят! В бумаге было написано: «…звездообразный мотор в капоте NACA является источником вредного сопротивления, вследствие плохого образования носовой части… по этой причине применение капотов NACA для скоростей свыше 500 км/ч является нецелесообразным». Андрей выругался и ушел в кабинет. Когда я пришла звать его ужинать, он разговаривал с кем-то по телефону. Потом я поняла, что это был Поликарпов. Андрей говорил ему, что требуется поставить машину в трубу ЦАГИ и доказать ошибочность этого заявления. Через несколько минут он вошёл в столовую: – Они максимально пытаются форсировать строительство никому не нужного И-180. И с этим уже ничего не сделать! Поесть нам так и не дали, опять зазвонил телефон. На этот раз «вертушка»: – Есть, через пятнадцать минут будем. Одевайся, поехали! Судоплатов нас реально обрадовал! Есть возможность купить 12 командных радиостанций и тринадцатую – связную. На моё имя зарегистрирована фирма, точнее её просто купили, в ней двенадцать самолётов DC-3. Самолёты надо будет укомплектовать станциями и переправить в СССР. Андрей предложил сделать это «самовывозом» через Бразилию. – А дальности хватит? – Немного не хватает, но самолёты пойдут пустыми, поэтому в грузовой отсек можно погрузить резиновую емкость, использовать её как дополнительный танк для топлива. Тогда и океан удастся перелететь. Надо посчитать. – А если потеряем и самолёт, и станцию? Может быть, морем через Бразилию? Или Мексику? Да, техническое состояние самолётов компании оставляет желать много лучшего. – Тогда не будем рисковать! Хотя можно заменить двигатели новыми. Их отправить морем из Ленинграда или Одессы. Созвонились с Пермью, надиктовали серийные номера бортов. Для восьми машин двигатели были. – А что с официальной закупкой? – Пока глухо. Кто останется за тебя, Андрей? – Капраз Берг. Есть ещё одна задумка! Привлечь к этому Чкалова. Групповой перелёт через океан ещё никто не делал! – Засветим Седого и Риту. – А если подстроить аварию, и Рита перепродаст компанию? Тогда оба не светятся. Я просто боюсь, что новые радиостанции американцы не дадут вывезти морем. У них в Мексике более сильные позиции, чем у нас. Ещё вариант: лизинг! Рита сдаст самолёты в лизинг СССР для рекордного перелёта, в связи с плохим техническим состоянием собственного парка. Дескать, денег на ремонт нет, а русские установят новые двигатели и после перелёта проведут средний ремонт корпусов, а в дальнейшем она собирается осваивать просторы Африки… Требуются 23 лётчика, 12 техников. Радиостанции крепить на легкосъёмной платформе, в случае аварии выбрасывать на плотике, для подстраховки – какое-нибудь судно на трассе перелёта. Если инженерные расчёты не позволят безопасно пересечь океан, то компания Риты должна получить длительный тайм-чартер в Африке. Остановились на лизинге, и я стал звонить Чкалову. Дома его не было. На заводе тоже. «Молодец, что не забываешь основные задачи! Растёшь!» – послышалось у Андрея в голове. «Ой, привет! Тебя давно не было! Я даже соскучился!» – «Не хотел мешать вам… Позвони Коккинаки!» Так и сделал: – Владимир Константинович! Разбудил? Андрей. – Нет, ещё не спим! Дела! – Есть надобность перегнать двенадцать DC-3 из Бразилии сюда. – Не долетит! – Знаю! Но машины пойдут пустые и группой. – Не понимаю, в чём надобность этого перегона. Мы же сами делаем ПС-84. – Вы обратили внимание, по какому телефону я звоню? Есть надобность. – Я думал, ты из дома. – Найдите Чкалова, и завтра давайте соберёмся у меня! – А что его искать, вот он сидит. Даю трубку. Коротко пересказываю то же самое Чкалову, упирая на рекорд перелёта в группе. – Ты где? Мы сейчас приедем? – Минуточку! – закрыл трубку и сообщил товарищу Павлу, что они хотят приехать. Он согласно мотнул головой. – Я на Лубянке, пропуска вам двоим сейчас закажут. Ещё полчаса разбирали конкретику по приобретению радиостанций, оба сходили и сфотографировались, когда вернулись – Чкалов и Коккинаки были в кабинете Павла Анатольевича. – Рита всё хорошеет! – расплылся в улыбке Чкалов и полез целоваться. – Я ввел товарищей в курс дела, – сказал Павел Анатольевич, – основная задача: безопасно доставить все тринадцать изделий в СССР в кратчайшие сроки. Компания «Риверо» обеспечивает приём группы летчиков и техников, безопасность на маршруте до Натала. Дальше руководство операцией поручается товарищам Чкалову и Коккинаки. У вас двоих будет другая задача! Андрей насупился. Ему, как лётчику, было, конечно, интереснее сделать такой перелёт. Однако он промолчал. Когда выходили с Лубянки, он всех пригласил к нам домой. Хорошо, что поужинать не успели. Чкалов оглядел квартиру и хохотнул, что у него похуже будет. Владимир Константинович сказал, что он раньше получил. Глава 10 Рита принесла массандровские вина и, пока она разогревала ужин, мы ожесточённо спорили об И-180 и И-185. Затем Андрея спросил Владимир Константинович: – Ты что, перешёл работать в НКВД? – Нет, числюсь по-прежнему в НИИ ВВС. – Но тебя исключили из списков эскадрильи! – Я – комиссар новой комиссии НКО при НИИ, и у меня к вам просьба, Владимир Константинович. Те «изделия», которые вы доставите, должны немедленно все встать на боевые самолёты 28-й серии. Я уже послал заявку на двенадцать машин на завод. Все они поступят в нашу третью эскадрилью. – Этой серии ещё нет, Андрей! – сказал Чкалов.