– Да, из тех десяти, которые были поставлены из САСШ после подписания контракта на продажу патента. Это 192-е, а не 160-е. – Частоты совпадают? – Да. Но разница в напряжении питания: 14 вольт, а не 12, как у 160-й. Блоки питания разные, и 192 легче. – Тогда «Ой», нормально. – Сергей, ты говорил, что воевал! Как оно там? Я смогу? – Да, воевал. В Афгане, в Сирии, в Эфиопии, в Чечне и в Южной Осетии. Трассера, как паутина! Маневрирую активно! Живописная картина! Как Саврасова «Грачи… Прилетели!» Выручаем! С огоньком нас здесь встречают Вновь земля не отвечает! «Ну… разведка! Не молчи!» Я кручусь и кувыркаюсь! В сотый раз я зарекаюсь: По прилёту – увольняюсь, чтоб не я – двухсотый груз! На хрена пошёл я в Качу? Вот Ульяновск – все иначе: Был бы дом, машина, дача И водил бы я «Арбуз», — Сергей напел песенку, голос у него приятный и негромкий. – В Ульяновске нет училища! Ты Качу заканчивал? – Да. Но после войны она в Сталинграде, он Волгоград сейчас называется, располагалась. А в Ульяновске – училище Гражданской авиации. – А что такое «Арбуз»? – «Эйрбас» трехсотой серии – один из самых распространённых гражданских самолётов в мире. Совместное производство Англии, Франции, Германии и Италии. – А ты на чём в войну летал? – В последние два раза больше на Су-25, штурмовиках. Мне вторую реактивную врачи прикрыли, дескать, старый! Это самолёты непосредственной поддержки войск. У вас таких пока нет, но скоро появятся! До этого – на истребителях. – Как там, на войне? – Страшно и ничего приятного. Но это – наша работа. Её надо делать. И оборачиваться почаще, каждые сорок секунд. Папа мой до самой смерти так делал: сорок секунд – поворачивает голову. Мне уже не пришлось так головой вертеть, локаторы выручали. А тебе – придётся, чтобы живым вернуться к Рите и малышу. Или малышке. Спи! Ты справишься! В Иркутске, долго отсутствовавший Коккинаки запрыгнул в уже отходивший поезд, потом долго ходил по вагону, заходя во все купе. Вошел в наше купе и сказал: – Андрей! С тебя причитается! – и положил на столик четыре шпалы. – Ты догнал Риту! Глава 22 «Ритуля! Здравствуй! Как же я соскучился по тебе! Добрался нормально. Товарищи меня встретили! В первый раз нас бомбили ещё на марше. С горизонтального полёта, поэтому не точно, но несколько машин пострадало, были раненые среди бойцов БАО. Завод расположен в горах, но рядом довольно большая долина и неглубокая речка, воды постоянно не хватает. Работа предстоит серьёзная: это небольшой аул, а надо построить город! Халхин-Гол называется, сейчас она пересохла, а тот ручеёк, который от неё остался, постоянно травят диверсанты самураев. С водой полный напряг. Впереди высоты, которые заняли японцы и сильно укрепились. Погода стоит жаркая, но сегодня подул свежий ветерок! Японцы применяют массированные налёты, до 300 самолётов в одном вылете, и, если бы мы не успели развернуть и замаскировать РЛС, потерь бы было значительно больше. А сегодня на рассвете над аэродромом соседнего полка утром появились два «японца», которые протаранили стоянки самолётов. Лётчики не выпрыгивали. Смертники. Камикадзе. Свежий или божественный ветер. А у нас самолёты не камуфлированы, кроме наших. И стоят как на параде! Несмотря на страшную жару, мы вырыли котлованы для корпусов завода и успешно завершаем строительство. Девять корпусов уже стоит, правда, без оборудования, а я сегодня пойду смотреть место под следующий. Применение нами РЛС и централизованного управления ВВС переломило ситуацию в нашу пользу. Мы обнаруживали взлетающие бомбардировщики противника загодя и подготавливали свой удар. Смушкевич, который командовал авиацией отдельной армии, быстро освоился с планированием по планшету, и, несмотря на ограниченное количество радиостанций, умудрялся при помощи выкладываемых знаков направлять самолёты в нужную сторону. Моя эскадрилья служила пожарной командой, вызываемой им в тот момент, когда других сил и средств уже не было. В свалки нас старались не бросать, дескать, не наше дело. Тем не менее мой личный счёт пополнился девятью сбитыми: шесть бомбардировщиков и три И-97. Скоро, уже очень скоро строительство закончится. Осталось совсем не много! И я приеду к тебе! Осталось только разгромить Квантунскую армию в 75 тысяч человек, 500 артиллерийских орудий, 182 танка, 700 самолетов. Наши войска, под руководством генерала Жукова, вчера перешли в наступление. Бои в воздухе переросли в непрерывную схватку с раннего утра и до самой ночи. Твой Андрей! 20 августа 1938 г. Рита со слезами на глазах перечитывала единственное, пришедшее по почте письмо от Андрея. Остальное были телеграммы из Кызыл-Кия, примерно такого содержания: «Ритуля, у меня всё в порядке! Люблю, целую. Андрей». 22 сентября неожиданно приехал Павел с небольшим тючком зелёного цвета. Не разуваясь, прошёл в кабинет Андрея. В глаза мне он не смотрел. Развязал тючок. – Его вещи, его два ордена, письма тебе, их много, но он их не отправлял. Рита, неделю назад Андрей не вернулся из боевого вылета. Если бы не Митя, которого я держала на руках, я бы упала. Павел подхватил меня и посадил в кресло, отнёс Митю в кроватку и вернулся. – Не верю! Он живой! Я вчера письмо получила! – я вырвала из кармана его письмо и передала Павлу. – 20 августа, он не вернулся из вылета 15 сентября. Я ждал неделю, прежде чем сообщить тебе. 16-го был подписан мир с Японией. Вот! – достал из нагрудного кармана Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР о награждении многих участников боёв. – Присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина, и вот его фамилия: майору Андрееву Андрею Дмитриевичу, 1916 г. р., командиру эскадрильи N-ского полка – посмертно. – Андрей – лейтенант! – Давно уже майор! Я попросил Берия оставить тебе и Мите эту квартиру. Он согласен. Выйдешь из отпуска, пойдешь работать в школу. Её перевели под Подольск. Там отличный лес, озеро, мальчишке и собаке будет, где побегать. – Он сходил на кухню принёс три стакана и три куска черного хлеба. Достал из мешка водку. – Помянем! Какой человек был! Эх! – Выпил, развернулся и вышел. Видимо, зашёл в охрану, потому что в квартиру буквально ворвались Клавдия Петровна и Саша. Следующие дни были как в тумане. На следующий день приехал Чкалов, Поликарпов, Швецов, Климов, Сухой, Микоян. Огромное количество людей, в комнатах появился портрет Андрея в черной рамке. Приехал Сталин. Что-то говорили. Пытались поддержать. У меня кружилась голова, пропало молоко. Клавдия Петровна нашла кормилицу. – Ты должна жить, Рита! Жизнь не кончилась! У тебя ребенок! Приехал Георгадзе, привез звезду Героя и орден Ленина. На пятые сутки раздался звонок из госпиталя в Хабаровске: – Квартира Андреева? Ваш муж, майор Андреев, находится в нашем госпитале! Сделана операция. Состояние стабильное! Сегодня кратковременно пришёл в сознание, попросил позвонить вам. Что со мной было! Словами этого не передать! Все же, кроме меня, его уже похоронили! Звоню Паше. Он сказал, что выделит мне самолёт! И я вылетела в Хабаровск. С Митей остались кормилица и Клавдия Петровна. Трое суток я добиралась до Хабаровска. Лётчики сказали, что это – рекордное время! Из Москвы в Хабаровск я летела трое суток. Это были трое суток сплошных воспоминаний и тревоги! Я еще не знала, что все, или почти все, Андрюшины опасности уже позади, но я очень хотела увидеть его и убедиться, что он живой!!!