– Дамы и господа, я призываю вас вместе со мной приступить к церемонии проводов Америки Сингер, нашей любимой Дочери Иллеа! – провозгласил мэр. За спиной небольшой оркестр заиграл национальный гимн. И снова раздались приветственные возгласы и полетели цветы. Внезапно мэр зашептал мне на ухо: – Ты не хочешь сказать что-нибудь всем этим людям? Я не знала, как ответить «нет» так, чтобы не показаться невежливой. – Спасибо, но я так взволнована, что, наверное, не сумею. Он накрыл мои руки ладонями: – Ну разумеется, моя милая девочка. Не волнуйся, я обо всем позабочусь. Во дворце учат подобным вещам. Тебе это не помешает. Мэр принялся рассказывать собравшимся о моих качествах, стыдливо упомянув о том, что для Пятерки я очень умна и привлекательна. Он производил впечатление человека неплохого, но даже самые хорошие представители высших каст порой вели себя невоспитанно. Я обвела взглядом толпу и вновь наткнулась на Аспена. На его лице застыла мука. Полная противоположность выражению, которое я видела несколько минут назад, когда он обнимал Бренну. Очередная игра? Я отвела взгляд. Мэр закончил говорить, я улыбнулась, и толпа вновь разразилась овациями, как будто он только что произнес самую великолепную речь в истории человечества. Внезапно оказалось, что уже пора расставаться. Мици, приставленная ко мне помощница, велела быстро и без лишнего шума попрощаться с родными, после чего мы пройдем обратно к машине и отправимся в аэропорт. Прижав меня, Кота сказал, что гордится мной. Потом, нимало не стесняясь, велел упомянуть о его творчестве в разговоре с принцем Максоном. Я вежливо вывернулась из его объятий. Кенна расплакалась. – Мы и так почти не видимся. Что же будет, когда ты уедешь? – всхлипывала она. – Не волнуйся. Я быстро вернусь. – Как же! Ты самая красивая девушка во всей Иллеа. Он влюбится в тебя! Почему все вокруг считали, что дело только в красоте? Может, конечно, оно и так. Видимо, принцу Максону нужна вовсе не спутница жизни, с которой есть о чем поговорить, а лишь смазливая мордашка. Я поежилась, примерив на себя такое будущее. Впрочем, в Отборе участвовали куда более привлекательные девушки. Кенну обнимать было неудобно: мешал большой живот, но мы все-таки с этим справились. Джеймс, которого я на самом деле толком и не знала, тоже со мной попрощался. Затем настал черед Джерада. – Будь хорошим мальчиком, ладно? Попробуй игру на пианино. Готова спорить, у тебя талант. Когда вернусь, проверю, чему ты без меня научился. Джерад лишь молча кивнул, внезапно погрустнев. Потом обхватил меня худенькими руками: – Америка, я люблю тебя. – И я тоже тебя люблю. Не грусти. Я скоро буду дома. Он снова кивнул, но скрестил руки на груди и надулся. Я и не предполагала, что он так воспримет мой отъезд. Зато Мэй вела себя совершенно предсказуемо. Она едва не подскакивала от возбуждения. – Ах, Америка, ты станешь принцессой! Я знаю! – Тише! Я предпочла бы превратиться в Восьмерку и видеться с тобой каждый день. Веди себя хорошо, ради меня, и не ленись. Она кивнула и все-таки подпрыгнула, а потом настал черед папы, едва сдерживавшего слезы. – Папа! Не плачь. – Я прижалась к его груди. – Послушай меня, котенок. Выиграешь или нет, для меня ты всегда будешь принцессой. – Ох, папа! Я наконец расплакалась. Страх, грусть, тревога, напряжение последних дней прорвались наружу после одной фразы, смысл которой заключался в том, что все это неважно. Если я вернусь назад униженная и отвергнутая, он все равно будет мной гордиться. Это невыносимо – знать, что тебя так любят. Во дворце меня будут окружать десятки охранников, но едва ли я могу представить место более надежное, чем отцовские объятия. Я отстранилась и потянулась к маме. – Делай все, что тебе скажут. Постарайся перестать дуться и улыбайся. Веди себя хорошо. Держи нас в курсе. О! Я так и знала, что ты окажешься особенной. Я понимала, что все это она говорила от любви, но сейчас мне нужно было услышать не это. Ну почему она не могла подтвердить, что я и так для нее особенная, как только что сделал папа? Но наверное, мама всегда будет хотеть большего для меня. И от меня. Возможно, это у матерей в крови. – Леди Америка, вы готовы? – спросила Мици. Собравшиеся на площади не видела моего лица, и я поспешно утерла слезы. – Да. Мы закончили. Рюкзак дожидался меня в сверкающей белой машине. Ну вот и все. Я направилась к спуску со сцены. – Мер! Этот голос я узнала бы где угодно. – Америка! Я обернулась и увидела руки Аспена. Он пробивался к сцене, расталкивая толпу. Его бесцеремонные тычки вызывали у окружающих возгласы протеста. Наши глаза встретились. Он остановился, глядя на меня. Его лицо было непроницаемо. Что он сейчас испытывал? Тревогу? Раскаяние? Что бы то ни было, уже слишком поздно. Я покачала головой. Хватит с меня Аспена с его играми. – Сюда, леди Америка, – с нижней ступени позвала меня Мици. Я не сразу отреагировала на новое имя. – Пока, солнышко, – донесся мамин голос. И меня повели прочь. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь