Мальчуган с готовностью поднялся на ноги и, хлюпая носом, подошёл. Положил крохотную ладонь ей на колено и жалобно заглянул в глаза. От него пахло то ли барсуком, то ли выдрой. Кем-то из куньей породы. — Ручке больно, — он продемонстрировал широкую полукруглую царапину на предплечье, что затягивалась буквально на глазах. — Щиплет. — Ого, как быстро заживает! — деланно удивилась Вел. — А у тебя не так? — Не-а, даже близко не так! Чтобы такая серьёзная рана зажила, мне нужно почти полдня терпеть. Щиплет жутко, прям до слёз! — Тяжело тебе, сестричка… — Есть такое дело… Но это секрет, никому не рассказывай, договорились? — Угу. Я никому не скажу!.. — Мальчуган жалостливо погладил её по руке, заботливо приговаривая: — Не болей, сестричка, а то накажу. — Ты тоже больше не падай, — усмехнулась она и ущипнула его за пухлую щёчку. А затем мотнула головой на здание полиции. — Я здесь работаю детективом. Зовут — Вел. Если будет кто обижать, найди меня. Он просиял в широкой, радостной улыбке и старательно кивнул. Удержаться, чтобы на прощание ласково не щёлкнуть по носу эту очаровательную мордашку было попросту невозможно. Через пару десятков лет зеленоглазый обаяшка с глубокими ямочками на щеках будет безжалостно разить девичьи сердца одной своей улыбкой. За руль сел Марсель. Как впрочем и всегда. Не то, чтобы ему сильно нравилось водить или он не доверял сей процесс ей, элементарно примирился с новостью, что многие оборотни находились в нездоровых отношениях с любым транспортом. У псовых в целом ещё более или менее нормально обстояли дела, но конкретно их с братом адски укачивало в машине. Нечто паршивое происходило с их хорошо развитыми вестибулярными аппаратами. Точные научные формулировки — не её конёк. Вел понимала по-простому: мозг бунтовал оттого, что органы равновесия вступали в конфликт с органами зрения, поэтому завтрак грозился оказаться на коленях. Но лёгкое головокружение и тошнота — мелочи по сравнению с тем, что чувствовали другие оборотни. Хуже всех дела обстояли у кошек. Гуляют слухи, у них даже омеги тяжело переносили поездки на дальние расстояния. — Любишь детей? — неожиданно спросил напарник. Странное выражение не сходило с его лица ещё с того момента, как она распрощалась с мальчуганом и повернулась, наткнувшись на пасмурный взгляд прищуренных глаз. — Никогда об этом не думала. — Если судить по тому, как ты умело обращалась с тем заморышем, то скорее даже обожаешь. Сначала одной фразой прекратила вопли, а потом в кратчайшие сроки заставила светиться от счастья. — Наверное, привычка, — пожала плечами Вел, настойчиво разглядывая линию горизонта. — У всех оборотней большой семья, много племянник и племянница. У меня тринадцать племянник-ов?.. И скоро будет новый. — С ума сойти, — искренне ужаснулся он. — Я и представить не могу, какой ор там стоит круглосуточно. — Почему круглосуточно? В праздник. — Хочешь сказать, что у вас в замке строгая дисциплина? — Нет. У нас нет замка. Мы живёт каждый сам. Отдельно. Когда волк находит пару, то уезжать в свой дом. Семья — это муж, жена и дети. Родители портить: вмешиваться и учить… Молодые больше ссорится, поэтому надо отдельно, — старательно объяснила она и кинула на него быстрый взгляд, опасаясь разбудить пока что крепко дремлющую где-то внутри тошноту. — А у вампир-ов… по-другому? — Да, — зло выплюнул он и нахохлился. Будь возможность, то выпустил бы в придачу колючки как ёжик. — Мы все живём в клановом имении. Швыряло его, конечно, знатно. Ведь говорили нормально, без какой-либо агрессии, на отдалённые темы, по его же инициативе. А тут на тебе — снова придурка перемкнуло. При том на ровном месте. Нет, Вел принимала в расчёт, что могла случайно наступить на больной мозоль, задав встречный вопрос. Но разбираться и искать причины, на что отреагировала его тонкая душевная организация не собиралась. Слишком много чести этому на голову упавшему звездуну. Говорят, что на больных нельзя обижаться. Она и не обижалась. Всего-то бесилась и хотела придушить. Совсем чуть-чуть. Так, чтобы он слегка посинел и глаза выпучил, а затем она сразу бы отпустила лебединую шейку. Честное слово лисы. Оставшуюся часть пути они провели в тишине. Без музыки, потому как вкусы у них сильно расходились. Ему нравилась заунывная муть, что уместно звучала бы во время похорон, а она обожала весёлые заводные мотивчики с приставучими припевами. В общим, ни единого шанса найти компромисс. Они приехали в городской парк, расположенный в северном районе Уларка. И не успев отойти от входа, разошлись в мнениях, куда им следовало идти дальше. Для Вел было очевидно, что преступление произошло в глубине чащи, в которую вела вытоптанная сбоку тропинка. А Марсель настаивал на прогулке по широкой дорожке, вымощенной из крупных квадратных плит. На её взгляд исключительно из-за того, что не желал запачкать дорогущую на вид обувь. — Нет! Какой смысл убивать тут? — зарычала она, когда последние крупицы её терпения оказались им беспощадно растоптаны, и ткнула указательным пальцем в сторону высоких деревьев. — Убийца убивать там. Там никто не видеть! — Вообще не аргумент. — Я чуять! — Запах крови? — Нет, по-другому чуять… шестое чувство! Он скривился, как если бы лимон лизнул. — Ты — включить голову! Нам надо туда! — Вел сердито дёрнула вниз бегунок на молнии куртки и решительно шагнула на тропинку. Но тут же обернулась, убедилась, что бесящий кровосос продолжал стоять на чистеньком тротуаре, и сжала кулаки от злости. Он же заметив этот жест, демонстративно сложил руки на груди и ухмыльнулся, пробуждая в её душе желание вогнать его мордой в дно дешёвенького гроба без обивки. Она попыталась в последний раз образумить его, но пелена слепой ярости окончательно накрыла разум, отчего обычные саларунские слова путались на языке, как у пьяной: — Ты упираться из-за вредность! Какой дурак должно убийца быть на вид убивать у всех! Он весть в лес! Никто там потому что! Нет глаз. Защищенность. Убиватъ спокойно! Понимаешъ?! Самое поразительное заключалось в том, что ему и рта раскрывать не пришлось — упырь сумел оскорбить её одним взглядом. Просто-напросто посмотрел на Вел с брезгливой жалостью. Как на блохастого кутёнка, выбравшего в погожий день из канализационной трубы, чтобы с радостью впиться зубами в заплесневелую сосиску. Но единожды уколоть было недостаточно. Всем своим видом крича, как ему плевать на звуки, доносящееся из её рта, он широко зевнул и развернулся, намереваясь пойти по прогулочной дорожке. — Вот же белобрысый ублюдок! — в сердцах рявкнула она, добитая игнором. Рванула в его сторону, с намерением схватить за грудки и капитально встряхнуть. Чтобы вся спесь слетела с аристократической морды. Но зацепилась носком ботинка за бордюр, неожиданно оказавшийся выше, чем рассчитывала, и полетела на него уже против своей воли, метясь носом в солнечное сплетение. Однако фантастический гадёныш мгновенно сориентировался, отскочив в сторону. И не только не попытался поймать Вел, но и уклонился от руки, предпринявшей попытку за него ухватиться, чтобы хоть как-то смягчить падение. Мерзкий кровосос просто захотел постоять в стороне, наблюдая за её падением к его ногам! Ладони и колени обожгло болью. Но она не шла ни в какое сравнение с испытанным стыдом. Мало того, что шлёпнулась, как дитё малое с грацией картошки. Так ещё и перед кем! Марсель присел рядом на корточки, подождал пока она повернёт в его сторону голову и со злорадной усмешкой выплюнул: — Упс. Её как током прошибло от макушки до пят. Или молнией ударило в солнечный день без единого облако. Тряхануло так основательно, что зубы клацнули, прикусив сбоку язык. А всякие предохранители, если и существовали где-то глубоко в башке, то их вышибло напрочь. Тело отреагировало на провокацию гораздо быстрее мозга: Вел набросилась на него, не поднимаясь с четверенек. Как впавший в неистовое безумие баран, влетела в плоскую грудь лбом, словно тараном, и вскарабкалась сверху, ослеплённая желанием: топтать и доминировать. Поэтому жалобный стон, сорвавшийся с его губ, когда он упал на спину и приложился затылком о каменную плиту, прозвучал для её слуха самой прекрасной музыкой на свете. Несколько бесценных секунд она любовалась сморщенной физиономией, стоя над ним на руках, опирающимися по бокам от субтильных плечей. А его скользнувшие к вискам слёзы воздействовали на неё лучше успокоительного поцелуя ирашского врачевателя. Вечность смотрела бы на эту картину. Но кровосос приоткрыл свои слезящиеся глазёнки, и Вел пришлось с дико довольной улыбкой пропеть: — У-у-упс. В ответ она ждала чего угодно, но не лихорадочно заметавшегося взгляда между её лицом и грудью, выглядывающей из приоткрытой куртки. В конце концов шальной взгляд Марселя сконцентрировался на глазах, а щёки почему-то порозовели. От злости, что ли, красные пятна пошли по лицу? Вел прислушалась к стуку чужого сердца — оно тарахтело как бешеное. Выдавало все сто пятьдесят ударов в минуту. И сделала однозначный вывод: он точно в ярости. Но при этом выражал свою ярость как-то странно, не так как другие. И постоянно на грудь косился, будто раньше никогда не видел развитых молочных желез. Нет, вампирш, конечно, матушка природа обделила богатством. Но не до такой же степени, чтобы на неё, как на доисторическое ископаемое в музеи смотреть! Или это он из-за груди злился? Завидовал, что у его сестры таких объёмов нет? — Слушай, чудило, ты так косоглазие заработаешь… — сконфуженно заговорила она и споткнулась на последнем слове, осознав, что снова на родной язык переключилась. Как же раздражала необходимость судорожно подбирать слова на чужом языке. А ведь ещё надо держать в башке схему с другим порядком слов, умудряться подставлять правильные окончания, коих несчётное количество. И как будто этого недостаточно — придумали везде добавить дурацкие исключения. В каждое проклятущее правило! Почему никто не додумался изобрести таблетку, выпив которую сможешь свободно говорить на любом языке мира?.. Чтобы не происходило в блондинистой голове, но Марсель постепенно взял себя в руки: аккуратные, без единого лишнего волоска брови привычно нахмурились, скулы словно заострились, а резко очерченные губы сжались в одну тонкую линию. Всё же красив, говнюк. А лёгкая горбинка на носу и в самом деле придавала его внешности пикантную перчинку, особенно хорошо сочетаясь с тяжёлым взглядом исподлобья. — Соблазнить меня пытаешься, животное? — язвительно хмыкнул он, возвращая Вел в суровую реальность, где за прекрасными лицами скрывались дерьмовые характеры. — Что? В смысле? — от смехотворности его нелепого обвинения она окончательно растерялась. — Зачем мне тебя, болезненного задохлика, соблазнять? Да я, что ли, не в своём уме?! Вот же самоуверенная пиявка, с гонором водяного удава! Тебе очень повезло, что меня сдерживает языковой барьер, а то ты много чего о себе нового узнал бы! Нет, серьезно, как у тебя даже язык повернулся ляпнуть такое извращение? — Ну, раз ты так настаиваешь, то для начала дай себя укусить, — трактовал по своему монолог на ирашском этот в край поехавший самоубийца. И рискнул положить на её талию ладони, которыми медленно заскользил вверх. Тело снова среагировало быстрее, чем мозги. Вел схватила его за рубашку на груди одной рукой, в то время, как другой продолжала опираться на дорожку, и дёрнула на себя, заставляя туловище упыря повиснуть над землей. — Тебя убить? — тихо прорычала она в ехидно улыбающуюся физиономию уже на саларунском. Между их лицами сохранялась дистанция не больше десятка сантиметров. Тяжёлые дыхания сталкивались и сливались, едва касаясь лиц. К запаху мятной жвачки примешивался кисловатый душок синтетической крови, а от тела тянуло приятным ароматом изысканного парфюма, в котором угадывались нотки апельсиновой корки, кедровых шишек и какой-то неуловимой сладковатой горечи. Постепенно улыбка сползла с лица Марселя, а тонкие длинные пальцы крепче впились в её рёбра, почти до синяков. — Однако… — озадаченно произнёс детектив Грос откуда-то из-за спины. — Даже не знаю, что хуже: ненависть или любовь между вами, ребятки. Честно говоря, то и другое меня одинаково пугает. Вел вскочила на ноги под новый страдальческий всхлип своего напарника. Поскольку она резко отпустила рубашку, а он к этому, очевидно, оказался не готов. Шлёпнувшись обратно на землю, снова пригрелся затылком о каменную дорожку. — Это не то, что вы думать! Старший детектив стоял на протоптанной тропинки с вытянутой рукой, в которой сжимал телефон. И выглядел до того обескураженным, что в самую пору было задаваться вопросом: кто из них недавно занимал позицию «упор лёжа» над обнаглевшим упырём. А затем до неё дошло, что явился он со стороны лесопарковой зоны, и Вел кинула на поднявшегося с земли напарника победоносный взгляд. Поздоровавшись с неприветливыми детективами из другого участка, они с Марселем встали у ленточного ограждения, подключившись к сдерживанию любопытной толпы. По её ощущениям, прохожие стягивались к месту преступления со всех окрестностей неподалёку от парка, чтобы поглазеть на обугленные останки неизвестного вампира. Вот уж дикость — из чужой смерти устраивать себе развлечение. Насколько бы редко те не умирали, всё же это неправильно. Особенно неприятно было видеть злорадство на лицах оборотней, шевелящихся носами. Они у неё вызывали такую же неприязнь, как и Аллен Оккели. Вампирское консульство подняло нешуточную суету по всем инстанциям. Даже СМИ зацепили: три фургончика от разных телеканалов подъехали одновременно. Из них повыскакивали репортёры и видеооператоры, устремившись наперегонки к ленте ограждения. Такими темпами общественный резонанс затронет полмира. — Не пойму, почему так много народа… крутую шишку, что ли, грохнули? — проворчала Вел, сверля мрачным взглядом довольную рожу какого-то парнокопытного оборотня. — Насильственная смерть любого вампира в нашем обществе громко освещается, — ответил ей Марсель и сдержанно усмехнулся. — Я всё ещё не понимаю ирашский, но предугадать ход твоих мыслей несложно. — Это кто-то важный? — спросила она на саларунском, продолжая косится на него с подозрением. Кто его знает, предугадывает он там что-то или снова свои ментальные штучки с её мозгами проворачивает. — Нет, скорее всего, мелкий предприниматель среднего звена. Маловато шума для представителя аристократии. — Это маловато шума?! — Не сравнивай с вашими порядками. Вы можете хоть каждый год под три-четыре ребёнка рожать. При такой популяции вполне естественно, что оборотни проще относятся к смерти. Даже если всем миром постараться — вашему виду вымирание не грозит. — Когда умирать близкий — больно всем. Без разницы, кто ты: человек, оборотень или вампир. — У вампиров всё гораздо сложнее, чем банальное: «больно», — буркнул он и отвернулся. Криминалисты закончили с остатками в рекордные сроки, поэтому медработники сгрузили обугленные косточки на носилки и вынесли их с места преступления. Толпа после этого значительно поредела. А где-то через час разошлись и последние зеваки. Детективов из другого участка отпустил старший по званию. Они, к слову, оказались не плохими мужиками. Рассказали Вел пару интересных и поучительных историй из своей практики и предложили обменяться контактами на случай, если понадобится помощь. А такими вещами она никогда не пренебрегала, поэтому с радостью пошла на обмен, игнорируя ворчание напарника. Учитывая, как часто он нёс всякую чушь, смысла прислушиваться к его словам не было.