В ней сейчас полыхал целый костёр неудовлетворенного желания, которое надо было на что-то растратить. И Вел не придумала ничего лучше, чем начать немедленно приседать. И пока она молча упражнялась, Марсель продолжал стоять подобно гипсовому изваянию и немигающе смотреть на неё. — Да гормоны это, гормоны! — рявкнула Вел, не выдержав давления. — Извини! Он тяжело вздохнул, закрыл лицо ладонями и горестно пробурчал в них: — И как меня угораздило… Уже через двадцать минут она почувствовала себя намного лучше. И если продолжит соблюдать установленную дистанцию, то больше никаких казусов не случится. Всего-то осталось пережить ещё пару или тройку дней, а там её и отпустит. Вел откинула со лба прядь волос и выпрямилась, после чего вытащила звонящий телефон из кармана. Широко улыбнулась, увидев имя брата, и радостно воскликнула: — Привет, потаскушка! Эпилог Зайга Пришлось проехать несколько тысяч километров, пройти таможенный контроль на двух границах и всё для того, чтобы теперь сидеть за столиком в заурядном ресторане маленького приморского городка и любоваться кислым выражением на лице младшей дочери. — Мама, хватит меня контролировать! — сердито заявила она, откинув ложку, которой ковырялась до этого в растаявшем мороженом. — Чего? Контролировать? — Зайга, конечно, не ожидала, что дочь придет в бурный и неописуемый восторг от его приезда. Но её поведение выходило за все приемлемые рамки. — Ты живёшь и учишься на мои деньги в этой глуши! И что я такого сделала? Мне уже и приехать проведать тебя нельзя?! — Зачем ты заявилась в академию и пошла к куратору расспрашивать обо мне? Ещё и одногруппников допрашивала… стыдоба какая!.. Тебе недостаточно моих слов, что у меня всё нормально? Обязательно всё перепроверять? Что это, если не контроль?! — Я просто беспокоюсь о тебе. Ты сейчас в таком сложном возрасте и уехала так далеко… — Я давно не ребёнок! — она ударила ладонями по застиранной скатерти, привлекая к их столику ещё больше внимания. — И не надо меня тыкать деньгами! Со следующего семестра я смогу устроиться на подработку. Тебе больше не придётся меня содержать! — Нет, я не это хотела сказать… — в примирительном тоне начала Зайга, но дочь уже вскочила со стула, откинула за плечи длинные серебряные пряди волос и устремилась к выходу из ресторана. — Эваска, я не закончила! Не смей так уходить! Но она всё равно выскочила на улицу, оставив её один на один с бушующими на душе бессильным гневом и горькой обидой. Вот так стараешься, растишь, воспитываешь ребёнка. А он потом тебе заявляет, что ты якобы не имеешь права вмешиваться в его жизнь. И это ей всего лишь двадцать шесть лет. Что будет дальше? Вообще вычеркнет мать из жизни? — Неблагодарная, — Зайга промокнула салфеткой уголки глаз, в которых собрались злые слёзы, и продолжила есть овощной салат. Из четырёх её детей Эваска обладала самым гадким характером. Притом с детства. Упрямая как ослица, ещё и за языком совершенно не следит. Если что-то надумала, то наизнанку вывернется, но своего достигнет, и плевать, что по дороге все руки и ноги себе переломает. В этом она была ужасно похожа на своего покойного деда. Мало ей было унаследовать его цвет волос и тяжёлый взгляд, так ещё дурной нрав переняла. Жили они себе спокойно в восточной части Нувуа. Нет, надо было ей придумать уехать учиться на западную окраину Ксоры — на другой конец саларунского континента. Как будто у них в стране недостаточно мест, где можно получить приличное магическое образование. Естественно, Зайга поначалу не очень радостно восприняла эту новость, но потом всё же услышала её и дала своё согласие на отъезд. И вот теперь получила такой славный приём. Колокольчик на входной двери звякнул, и она тут же обернулась, впившись взглядом в лицо симпатичной девушки с густой копной рыжих кудрей, упруго подпрыгивающих в такт её энергичным шагам. — Держи дистанцию! — рыкнула она с сильным ирашским акцентом кому-то позади себя. Расстроенная тем, что это не дочь вернулась, Зайга отвернулась, не увидев того, кто в раздражении зашипел на девушку: — Успокойся и не позорь нас. Я не собираюсь тебя и пальцем трогать. — А причём здесь ты?! Парочка уселась за стол и притихла, позволяя ей вернуться к мыслям об Эваске. И что с ней делать? Оставить всё как есть? Или попытаться ещё раз поговорить? Лишить её карманных денег или сократить их количество Зайга не могла — всё равно что камень привязать к ноге тонущего. Эваску это не заставит задуматься о своём поведении, а оттолкнёт от отчего дома окончательно. Все вокруг продолжали твердить: надо больше говорить с детьми, вслух обсуждать проблемы. Но как с ней поговоришь, если она слушать ничего не желала? После того как Зайга сошлась с Игнасом её как подменили. Или скорее выкрутили на максимум все острые углы характера. Поэтому тогда ещё шестнадцатилетняя негодница приняла отчима в штыки, точно он заявился к ним в дом накануне смерти её отца. Но Зайга выдержала больше десяти лет траура — Эваска не имела морального права так отвратительно себя с ним вести. И ладно, если бы с Игнасом было что-то не так. Но остальные дети ведь благосклонно его приняли. Пусть двое старших в тот период уже обзавелись своими семьями и жили отдельно, однако Паулюс с ним мирно сосуществовал под одной крышей больше пяти лет, прежде чем уехал работать за границу. — Принесите счёт, пожалуйста, — попросила она у мимо пробегающего официанта. На душе кошки скребли. Зайга не понимала, как ей вести себя с дочерью. Что для них будет правильнее. Но для начала с ней стоило ещё раз попытаться поговорить, может даже извиниться за визит в академию. Оставив на двадцать процентов больше той суммы, что указали в чеке, она накинула плащ и двинулась к выходу из ресторана. На ходу достала из своей сумки телефон и случайно им подцепила губную помаду. Та упала на пол и закатилась под стол к паре, сидящей в каком-то особенном, не поддающемся описанию напряжении. Светловолосый мужчина тут же наклонился и подхватил помаду, врезавшуюся в подошву его ботинка. Откинулся обратно на спинку стула и молча протянул её Зайге. — Папа? — ошеломлённо выдохнула она, разглядывая лицо мужчины: острые скулы, квадратный подбородок, прямой нос с едва уловимой горбинкой, средней полноты губы с заострёнными вершинами и знакомый взгляд, глубоко посаженных глаз под светло-русыми нахмуренными бровями. Этот мужчина был невероятно похож на её давно погибшего отца. Однако у папы не было пирсинга и модельной стрижки. И самое главное — он никогда не стал бы вампиром. Рыжая девушка вздёрнула нос и шумно принюхалась. — Какой ещё папа… от тебя козой несёт! — Антилопой, — смущённо поправила Зайга, забирая помаду. — Моя мама была антилопой. Спасибо. И простите, пожалуйста, за мою реакцию. Вы очень похожи на моего погибшего отца. Она уже развернулась, собираясь пройти мимо, но мужчина её окликнул. — Подождите, — он выглядел встревоженным. — Я могу узнать, как вас зовут? — Зайга. — А фамилия? — Лайгуис. — Не поняла, — недовольно пробурчала его спутница, сверля белоснежный затылок убийственным взглядом. — А говорил, что не потаскушка! — Кто не потаскушка? — растерянно спросила Зайга, не понимая, кого именно сейчас оскорбляли. Впрочем, даже если и её, ответить грубиянке она бы не решилась. Всем известно, что из себя представляют ирашский женщины. А по одному мимолётному взгляду, брошенному на рыжую амазонку, было нетрудно догадаться, что она далеко не самое слабое звено в своей стаи. — Не берите в голову, эта дурная вечно всякий бред несёт, — небрежно отмахнулся мужчина. — А как звали вашего отца? — Почему вы меня расспрашиваете?.. — она потихоньку начинала нервничать. И вообще, с чего это вдруг оборотень и вампир ужинают за одним столом? Ещё и разговаривают, как закадычные друзья в ссоре? С ними явно что-то было не так. — Пожалуйста, ответьте, — спокойно произнёс мужчина, смотря ей в глаза. Откуда изнутри шло чувство, будто для него узнать ответ на этот вопрос было жизненно важно. И девушка как-то вся подобралась, положила локти на стол и подалась телом вперёд, уставившись на Зайгу с нетерпеливым предвкушением. — Айварс. Айварс Лайгуис… Теперь я могу идти? — Да. Спасибо, — искренне поблагодарил он. И не желая быть застигнутой врасплох очередным вопросом, она поспешила выйти из ресторана. Впервые её грудь не сдавило от глухой ненависти при встрече с вампиром. Иезавель Горячая вкусная кровь наполняла его рот. Он сглотнул, провёл языком по ранкам и открыл глаза. Отстранившись от тонкой девичьей шеи, коснулся пальцами бьющийся жилки, с другой стороны от той, что залило до ученического воротника кровью. Пульс под подушечками постукивал, значит выживет, счастливица. Скатав в трубочку договор, Иезавель засунул его в нагрудный карман её рубашки и отпустил узкую талию, позволив девушке сползти по стенке и осесть на пол тамбура. Развернулся и отправился обратно в вагон первого класса. При его появлении в купе Мелания подскочила с места, сложила руки на животе и растянула пухлые губы в заискивающей улыбке. — Вы вернулись, отец, — покорно прошелестела она. — Как прошла ваша трапеза? — Я не настроен сейчас разговаривать, — он сел на диванчик и жестом позволил ей опуститься рядом. За окном проносились чёрные силуэты деревьев, подсвечиваемые сверху бледным светом полной луны. Иезавель смотрел на лес и думал о родовом поместье. Его нога не ступала на землю Флемоа больше пятидесяти лет, десять из которых пришлось потратить на поиски молодых магически одарённых людей, жаждущих обрести вечную жизнь. И по закону подлости, из нескольких десятков магов, выжила самая никчёмная. Единственное, что утешало Иезавеля — её длинные, чёрные как смоль волосы, так сильно напоминающие волосы его любимой младшей сестры. Но почти сразу после перерождения Мелании, а вернее, на этапе выбора имени, стало понятно, что на этом их сходства и закончатся. Он страшно скучал по сестрёнке. По её холодному, расчётливому взгляду, по сути являющемуся броней. Пытливому и острому уму, быстро схватывающему правила новой игры. Она так старательно притворялась равнодушной, что в своём истошном желании спрятать истинные чувства даже от себя самой, выглядела по-настоящему прелестно. Вот только Иезавель знал, как заставить её глазки сиять ярче. И с нетерпением ждал их встречи. Больше, чем с кем-либо другим. Сейчас она уже, должно быть, работала законницей. Вкушала иллюзорный вкус свободы и рассматривала кандидатов в мужья. — Отец, я могу у вас… — вторглась в его мысли Мелания. Но удар наотмашь по лицу тут же заставил её умолкнуть. — Милая, я разве давал тебе разрешение говорить? — спросил он и заботливо стёр большим пальцем кровь с разбитой губы. — Ещё раз откроешь рот без разрешения — вырежу язык. Будет очень неловко знакомиться с дорогими родственниками без него. Они подумают, что я плохо тебя воспитываю. Но это же не так? Она робко кивнула и Иезавель улыбнулся: — Умница. А вот младшая сестрёнка так глупо не подставилась бы. До неё в целом было сложно добраться: хитрая, проницательная, прекрасно читающая людей и вампиров. Всегда на шаг впереди. Но всё же юная, а оттого недопустимо эмоциональная и уязвимая. Она подарила ему прекрасные воспоминания, где рыдала над безжизненным телом мохнатого выродка, имевшего глупость последовать за ней на Флемоа.