До квартиры домчал быстро. Дороги были свободные, летящие по встречке машины били по глазам дальним светом. На пару минут я почувствовал себя зелёным пацаном, впереди у которого вся жизнь. Отец нас с братьями не баловал. Хочешь жить хорошо – заработай. И мы, блядь, работали. Никто не жаловался, даже сестра. Помогала матери, училась и накрывала на стол, когда мы возвращались вечером. На углу дома светилась вывеска ночной забегаловки. Рядом с ней – ювелирного магазина. Три часа ночи! Кто-то покупает бриллианты в это время?! Притормозил, губы искривились сами собой. Я вышел из машины. Дверь была заперта, угрюмый охранник смерил меня взглядом через окошко и пропустил внутрь. Коньяк был не к месту. Совсем, мать его. И без этого башка гудела. – Мне нужно что-нибудь для женщины, – сказал улыбнувшейся продавщице. – Что именно? У нас большой ассортимент. Есть кольца, серьги… – Да плевать мне, что у вас есть. Я сказал, что-нибудь для женщины. Прошёлся взглядом по переливающимся блестящей ерундой витринам. Подумал о серёжках, которые сегодня блестели в ушах Мадины, и о тех, которые были на Янке. Маленькие дешёвые гвоздики. – Для девушки, – сказал сдержаннее. – Что-то красивое. – Хорошо. – Продавщица опять улыбнулась. – Я вам покажу, а вы выберете. Я кивнул. Ни к чему был коньяк. Точно ни к чему. На витрине одна за другой появились несколько коробочек. Охранник сверлил меня взглядом, девица за прилавком щебетала, камни в благородном металле блестели. У неё голубые глаза и светлые волосы. И лак на ногтях бледно-розового цвета. Кивнул на пару коробочек и достал карточку. – По цене… – Пробивайте, – приказал. – И ещё вот эту подвеску. Которая как капля. Цепочку к ней тоже. Можете не упаковывать, просто сложите в пакет. – Вы уверены? Может, всё-таки упаковать? Будет красиво, тем более если в подарок женщине. – Я сказал, в пакет. Моя женщина не из тех, кому нужна мишура. *** Выключив двигатель, я нашёл окна квартиры. Света не было ни в кухне, ни в комнате. Разумеется, спит. Бумажный пакет из ювелирного лежал на соседнем сиденье. Я потёр переносицу и тряхнул головой. Старый дурак. Скоро дочь замуж выдавать, а накрыло, как в юности, когда все юбки были для того, чтобы их задирать. Вручённая напоследок Асланом бутылка коньяка лежала рядом с пакетом. Откупорил и сделал глоток. Набрал номер. – Пап, привет. – Алия взяла трубку почти сразу. – Спишь? – Ну да, почти. Она врала. Не спала и не собиралась. – Где ты? – спросил жёстко. – Дома. А где мне ещё быть? – А если матери позвоню? – Пап, ты чего? – спросила обиженно. – Что случилось? В три часа ночи звонишь, сам непонятно где, а мне какие-то претензии предъявляешь. – Ты у меня сейчас поговоришь. Она фыркнула, но больше язвить не стала. Хотел попросить дать трубку Мадине, но представил, что придётся говорить с ней, и передумал. Алия всё молчала, а я сквозь лобовое стекло буравил тёмные окна. Если бы какой-нибудь хрен обрюхатил мою дочь, убил бы. Ни слушать, ни разговаривать бы не стал. Но это моя дочь. – Я пойду пап, ладно? Не знаю, что там у тебя стряслось, но ты какой-то странный. Кстати, – она замялась, – у меня что-то с карточкой. Платежи не проходят. – Я ограничил лимит. В трубке повисла тишина. Решил бы даже, что оборвалась связь, но вызов продолжался. В отличие от матери, Алия не истерила, просто молчала. – И с чем это связано? – наконец спросила она. – Решил пересмотреть твоё отношение к жизни. – М-м-м… – протянула дочь. – Интересно как. А своё отношение к жизни ты пересмотреть не решил? – Пока ещё нет, но думаю об этом. *** Чтобы почувствовать Яну, свет был не нужен. В квартире пахло её духами – простыми и лёгкими. В прошлый раз меня встретила тишина, в этот тоже, но сейчас она была здесь. Не раздеваясь, прошёл в спальню. Яна лежала на постели, повернувшись лицом ко мне. Волосы её были собраны то ли в хвост, то ли в косу, в полумраке не разберёшь. Зато лицо я видел хорошо. Тонкие изящные черты – нос, брови, губы. – Яна, – позвал, но она не проснулась. – Яна. Девчонка зашевелилась. Приоткрыла глаза и приподнялась. – Карим… Чего хотел от неё, сам не знал. Трахнуть? Может быть, но тогда бы всё было куда проще. Она смотрела на меня, я – на неё. Откинув одеяло, она спустила с постели ноги. Зевнула, прикрыв рот рукой, и нахмурилась. – Скажи мне, если я не проснулась и ты мне просто снишься. Я засмеялся. Вначале просто усмехнулся, а потом, ёлки-палки, засмеялся, как не смеялся уже давно. Она нахмурилась сильнее. – Значит, не снишься. – Не снюсь. Включил свет. Она начала приглаживать волосы, зацепилась пальцами за резинку, случайно сдёрнула её и стала шарить по одеялу в попытке найти. – Брось, – сказал, подойдя. Она подняла глаза. Всё ещё заспанная, в старой сорочке, со слабой растрепавшейся косой, она внезапно показалась мне ближе, чем все, кто был в моей жизни. – Брось, – повторил я. – Руку дай. Яна посмотрела с удивлением, потом протянула ладонь. Я открыл пакет и вытряхнул ей на ладонь всё, что там было. Девица из магазина сложила-таки побрякушки в мешочек, и Яна непонимающе уставилась на него. Подняла глаза. – Зачем? – Не нравится? – Нравится. – Она аккуратно перебрала украшения и опять подняла голову. – Просто… зачем? Я же тебе никто, Карим. А это… Хотел сказать, что она мать моего сына. Или дочери. Что она – мой подарок. – Главное, что тебе нравится. Зачем – неважно. Можешь считать, что я так решил. Карим – Не надо было, Карим, – вздохнула Яна. – Мне и ходить в них некуда. А они такие… – Какие? – спросил с досадой. На хрена, блядь, всё это было нужно?! Да лучше бы… – Красивые, – тихо сказала Яна. Приложила браслет к запястью и попыталась застегнуть, но у неё никак не получалось. Досада растворилась. Присел рядом и застегнул замочек на её тонком запястье. Взял одну серёжку и вдел в мочку её уха, потом вторую. Последней стала подвеска. Яна подняла на меня взгляд, а потом потянулась ко мне. Коснулась руки и мягко поцеловала. Смущённо потупилась и снова подняла голову. – Спасибо, Карим. Это самое красивое, что мне дарили за всю жизнь. Только на выпускной мама платье, но… – Она замолчала. Покачала головой. – Неважно. Я улыбнулся. Приподнял её голову. Серёжки в её ушах поймали свет и заблестели. Ей шли бриллианты и золото. Не делали вульгарной, только подчёркивали красоту. Погладил по мягкой щеке, и она прижалась к моей руке, как котёнок. – Это всё так странно… – сказала едва слышно. – Мы с Алиёй с первого курса вместе. Как-то так получилось… Как познакомились в первый день, так и стали подругами. А теперь ты. Я не знаю, как со всем этим быть.