Вдруг – ни похода ледяного, Ни капитана Иванова, Ну, абсолютно, ничего! * * * Всё представляю в блаженном тумане я: Статуи, арки, сады, цветники, Темные волны прекрасной реки… Раз начинаются воспоминания, Значит… А может быть, всё пустяки. …Вот вылезаю, как зверь из берлоги я, В холод Парижа, сутулый, больной… «Бедные люди» – пример тавтологии, Кем это сказано? Может быть, мной. * * * Рассказать обо всех мировых дураках, Что судьбу человечества держат в руках? Рассказать обо всех мертвецах-подлецах, Что уходят в историю в светлых венцах? Для чего? Тишина под парижским мостом. И какое мне дело, что будет потом. * * * В громе ваших барабанов Я сторонкой проходил — В стадо золотых баранов Не попал. Не угодил. А хотелось, не скрываю, — Слава, деньги и почет. В каторге я изнываю, Черным дням ведя подсчет. Сколько их еще до смерти — Три или четыре дня? Ну, а все-таки, поверьте, Вспомните и вы меня. * * * (Из стихотворения, посвященного Ирине Одоевцевой) …Я даже вспоминать не смею, Какой прелестной ты была С большой охапкою сирени, Вся в белом, в белых башмаках, Как за тобой струились тени И ветра ласковый размах Играл твоими волосами И теребил твой черный бант… – Но объясни, что стало с нами И отчего я эмигрант? * * * Звезды синеют. Деревья качаются. Вечер как вечер. Зима как зима. Всё прощено. Ничего не прощается. Музыка. Тьма.