Самой ей было нечего терять, и, преодолев несколько ярдов, она ступила в мокрую траву. Ее поступь стала тише и, усмирив тяжесть дыхания, Анна продолжила путь. Не видя абсолютно ничего, она считала шаги и, досчитав во 56-ти, остановилась. Писательница слышала как ее звали, и видела как луч фонарика маячил в тумане. Желания возвращаться не было. По крайней мере сейчас, когда особняк окружён. Когда счет перешел за сотню, погоня прекратилась. Анну более никто не искал, ведь Уокер вышла на откровенное самоубийство – по одну сторону от отеля отвесный обрыв, а по другую болота. Беглянка присела и закрыла глаза. «План, какой у меня план?» Разумеется, никакого плана не было. Единственное, чем руководствовалась мисс Уокер, это желание прекратить играть в чью-то игру. Меньше всего ей хотелось быть марионеткой в руках кучки безумцев. Посему, основным планом романистки оставалось сорвать планы обитателей отеля. Но что теперь делать самой? Не решаясь куда-либо идти, писательница развернулась и села на землю. Вокруг было тихо, где-то вдали изредка кричали чайки, как внезапно со спины послышались шаги. Кто-то тихо ступал по влажной траве, стараясь не шуметь. Кто-то крался, словно каким-то чудесным образом смог рассмотреть Анну в этом тумане. Вскоре такой же звук донесся с другой стороны. А затем еще и еще один. В какой-то момент Уокер показалось, что ее окружили, что она снова в западне. Только обступившие ее люди не появлялись из тумана. Она ясно слышала их поступь и взволнованное дыхание, отчаянно старалась разглядеть их, но не видела. Страх нарастал, пока не превратился в панику. Выдох справа, прямо над ее головой, тихий шаг слева, словно один подкрадывается пока другой отвлекает. Анна вскочила на ноги, озираясь и безнадежно вглядываясь в туман. Она закрутилась на месте, вскоре осознав, что потеряла направление, в котором ей предстоит возвращаться. Уокер застыла и прислушалась: поступь справа, другая слева, дыхание в затылок. Почти обезумев, Анна развернулась – никого! Одинокий крик чайки с побережья заставил романистку сорваться с места и понестись прочь. Теперь мисс Уокер бежала со всех ног в сторону обрыва, обратно к особняку. Она остановилась, лишь когда узнала очертания старенького автомобиля Грина. Подойдя к нему и першись о крышу, Анна отдышалась. «Что это было?» – вопросила в мыслях она, и тут же ответила. – «Наркотики! Конечно, они вкололи мне наркотики…» – Чертовы психи! – на этот раз вырвалось вслух. Прислушавшись, Анна различила до боли знакомый голос. Он доносился со стороны особняка. Такой звонкий, приветливый, с неизменной ноткой фальши. С самого первого дня ей знакомый. Мисс Уокер аккуратно ступала по щебню, приближаясь к фасадным окнам. Даже рискуя свободой, ей было совершенно необходимо раскрыть тайну заговора. Полностью увериться в своем психическом здоровье и, если повезет, узнать мотивы этих людей. Еще пара шагов и Анна увидела за окнами движение. Отец Кейдн снова разжег камин, подкинул новое полено и умастился в высокое кресло. За круглым столиком, как и прежде, восседала тучная Джил. На диване – закадычные друзья шофёр Грин и пациент частной клиники имени какого-то там Мартина Бенедикт Рассел. По комнате, заложив за спиной руки, расхаживал Фрэнк Бартон. Он что-то говорил, все слушали. Внезапно замолк, когда в холл с подносом влетела Розмари. Раскрасневшаяся ирландка не соглашалась и перебивала дока. Он сурово глянул на нее, но все же выслушал. С лестницы раздались быстрые шаги и вскоре перед Розмари появился мальчуган лет девяти. Такой же рыжий, как и его мать. В бесформенных штанах и кровавого цвета рубашке, в ботинках на вырост и со странной вещью в руках. Анна присмотрелась – это была маска! Маска карлика! «Эдди… Ты за секунды обо всем догадался…» Словно завороженная, писательница рассматривала несуществующее лицо, которое прежде буквально сводило ее с ума, как вдруг по другую сторону стекла возникло лицо старухи. Карга смотрела на Уокер, не отрывая глаз. – Она тут! – выкрикнула та, и все устремили взгляд на Анну. – Она тут! Пятившись, мисс Уокер рассматривала разительно изменившиеся лица. Такие знакомые ей и в то же время совершенно чужие. Лица людей, которых она часто видела, но совсем не знала. Никто не торопился возвращать ее в дом. Никто не старался повязать умалишенную или вколоть ей очередную дозу снотворного. Они все до одного просто наблюдали за ней. Не произнося ни единого слова, не выражая ни единой эмоции и, кажется, даже не моргая. Внезапно замолкли чайки, а море отступило и не вернулось обратно. Странная тишина воцарилась вокруг – словно заложило уши, а может кто-то и вправду отодвинул от обрыва океан. Анна не видела, но чувствовала – нечто хаотично двигалось в тумане. Оно ощущалось то справа, то слева. Где-то поодаль и даже над головой. Опасения подтвердились, когда наблюдатели устремили любопытные взгляды куда-то ввысь, на пару ярдов выше привычного человеческого роста. Зрачки мисс Уокер расширились, а по спине пробежала ледяная волна. Она медленно обернулась и подняла голову. Во мгле слабым абрисом различались темные конечности. Их изгибы не походили ни на что, к чему привык мозг Анны. Ни в одном из миров – фауны или флоры – она не видела подобного. Но больше всего поражали размеры. Заостренные черные ленты возникали то у самой земли, то так высоко, что ни один разум не мог поверить – это части одного целого. Писательница не шевелилась. Она просто не могла. Все ее тело парализовало страхом, впрочем, и сознание тоже. Существо не приближалось и не отдалялось, оно не атаковало и не старалось изучить Анну. Оно лишь издавало странный тихий звук, подобно высоковольтным проводам. «Галлюцинации…» – наконец, породило сознание. Когда-то давно еще в юности Анна впечатлилась рассказами друзей, что убегали от оживших столбов электропередач. Те настигали горе грибников, совершая гигантские шаги по полям, скрепя арматурами и наклоняясь до самой земли. Они хватали черными канатами проводов перепуганных подростков, что решили попробовать галлюциногенных грибов. Они заставляя безумцев часами бегать от невидимой обычному глазу опасности. «Галлюцинации…» – повторила Анна в мыслях, но, к сожалению, это не помогло. – Впустите! Впустите меня! Слышите? Впустите!!! – кричала Уокер, заколотив в стекло. Никто из смотрящих не шевельнулся. Они продолжали с упоением наблюдать, как нечто неописуемо жуткое приближается к особняку. Когда прозрачные ленты скользнули под ногами, Анна ощутила падение. Ее щека коснулась острых камней, а висок ненадолго пронзила боль. Мисс Уокер более не сопротивлялась, она добровольно погрузилась в темноту. – Почему он не взял ее? – Я не знаю! Не знаю! – Это очень плохо! Все очень плохо… – Ты уверен, что правильно расшифровал предсказание? – Разумеется! Седьмая семилетка, вbсокосный год, осенний жертвенник. Он хочет шесть подношений и самоубийство, завершающее обряд. Все замолчали. Кто-то быстро ходил по комнате. От слов о шести подношениях у Анны похолодело в животе. Что, если Эдди стал одним из шести? Она боялась пошевелиться и размежить веки. Мисс Уокер было страшно даже дышать. Глава 17 ОН – Надо вести их на болото и завешать ритуал там. – Погодите, что, если жертвы напрасны? Что, если на этот раз он хочет чего-то другого? – Чего, к примеру? – Я не знаю, не знаю! Но мы можем постараться узнать! – Как? Быть может, сам хочешь выйти и поговорить с ним? – Почему я? – А кто? – Он не тронул ее… – Ты серьезно? Она потеряла сознание прежде, чем он приблизился. – Погодите, в этом есть смысл! Если выйдем мы, то нам конец. Но она как-то выжила. Вероятно, он сообщил ей что-то. Просто надо подождать, когда она проснется! Тот, кто расхаживал по комнате, не стал дожидаться. Он подошел к дивану. К лицу Анны прилила кровь. В висках застучали молоточки, а непослушное сердце ускорило бег. – Мисс Уокер! Мужская ладонь настойчиво похлопала по щеке, и Анна подняла веки не в силах более притворяться спящей. Она испуганно вжалась в подушку, инстинктивно вцепившись в плюш дивана. Над ней орлом навис Фрэнк Бартон, пронзая тяжелым взглядом. Он не спешил расспрашивать Анну. Он взял ее запястье и отсчитал пульс. – Чего вы так испугались? – внезапно взгляд дока смягчился, а тонкие губы, дрожа, улыбнулись. Мисс Уокер вновь чувствовала себя марионеткой в запутанной игре. Разумеется, никто не расскажет ей, что здесь на самом происходит. Она лишь жертва. Одна из многих. Очень многих. Скольких эта компания безумцев порешила, покрываемая полицией? – Мисс Уокер? – напористо продолжал Фрэнк. – Вам что-то приснилось? «Приснилось! Умоляю! Никто теперь не поверит в твою откровенную ложь, чертов ты доктор Калигари!» Да, от Анны уже не прятали Розмари, и не поили снотворным. Глаза Фрэнка то озарялись безумным блеском, то угасали, возвращая лицу оттенок вменяемости. Док потупил взор, и коснулся ладони мисс Уокер. Он принялся поглаживать ее, когда внезапно зажал пальцы, словно тиски, и продолжил медленно сдавливать. – Что Он сказал? – его голос становился грудным и теперь больше походил на рев. – Чего Он хочет? Белки глаз краснели, тонкая полоска губ подрагивала, а в их уголках появилась тягучая слюна. Суставы звучно хрустнули под натиском доктора Бартона, и Анна сморщилась от боли. – Прошу, – послышался мягкий голос, – дай мне поговорить с ней. За Фрэнком стоял Бенедикт. Он добродушно улыбнулся Анне, вовсе не замечая всего того безумства, что творилось вокруг. Пока док раздумывал, пытая мисс Уокер ошалелым взглядом, тот достал из нагрудного кармана круглые часы, словно ждал поезд, и сверил их с настенными. – Ну, давай же, – похлопал он по плечу Фрэнка, – у нас не так много времени. Док расширил ноздри и выдохнул, будто дикий зверь. Он нехотя встал и отошел в сторону. На его место опустился Бенедикт. Старый добрый мистер Рассел по-прежнему улыбался, но теперь его улыбка казалась предательской. – Дорогая Анна, – теперь вместо дока руку писательницы сжимал старик. – Поговорите со мной. Нам очень важно знать, есть ли у вас для нас послание. Мисс Уокер недоверчиво осмотрела присутствующих и утвердительно кивнула. Нет, разумеется она ничего не слышала – галлюцинации были исключительно зрительными, но только так она могла сохранить жизнь себе и Эдди. Продолжить врать или умереть. «Если говорить, то что?» В голову не приходило абсолютно ничего. Ей надо больше информации, во что эти безумцы верят. Немного больше о том, что они видят под действием своих препаратов, которые этим утром вкололи и ей. – Дорогая Анна! Что, что он сказал? – взмолился Рассел. Все до одного замерли, устремив взгляд на побледневшую англичанку. – Пусть все уйдут, – тихо произнесла она. Бенедикт покосился на Френка. Док раздумывал с минуту, потом заскрежетал зубами и безмолвно махнул головой. Все послушно направились в сторону лестницы, оборачиваясь и перешептываясь. – Что Он сказал? – Рассел повторил свой вопрос, когда холл опустел.