– К несчастью, я принес мисс Агнес вести, чрезвычайно ее расстроившие, – сказал он. – Она ушла к себе и просила меня извиниться за нее и продолжать разговор от ее имени. – Объяснив таким образом свое появление, он заметил миссис Феррари и сердечно протянул ей руку. – Давненько мы не виделись, Эмили. Боюсь, с тех пор вы успели забыть мастера Генри. После некоторого замешательства она его признала и спросила, не может ли она чем помочь мисс Локвуд. – С ней нянюшка. Лучше оставить их в покое. – Он снова взглянул на мистера Троя. – С вашего позволения, меня зовут Генри Уэствик. Я младший брат покойного лорда Монтбарри. – Покойного лорда Монтбарри?! – воскликнул мистер Трой. – Мой брат умер вчера вечером в Венеции. Вот телеграмма. С этими ошеломляющими словами он передал ее мистеру Трою. В бумаге было следующее сообщение: «От леди Монтбарри. Стивену Роберту Уэствику, отель «Ньюбери», Лондон. Ехать бесполезно. Лорд Монтбарри умер от бронхита сегодня вечером в 8.40. Подробности письмом». – Этого ожидали, сэр? – спросил адвокат. – Не скажу, что для нас это была полная неожиданность. Три дня назад мой брат Стивен (он теперь глава семьи) получил телеграмму, что обнаружены тревожные симптомы и приглашен второй врач. В ответ он телеграфировал, что выезжает из Ирландии в Лондон и далее в Венецию и просит направлять ему сообщения в отель. В следующей телеграмме сообщалось, что лорд Монтбарри находится в бессознательном состоянии и, приходя в себя, никого не узнает. Брату советовали задержаться в Лондоне и ждать следующих сообщений. Третья телеграмма у вас в руках. Вот все, что я пока знаю. Случайно взглянув на жену курьера, мистер Трой поразился выражению безотчетного ужаса на ее лице. – Миссис Феррари, вы слышали, что рассказал мне мистер Уэствик? – Все до последнего слова, сэр. – Вы хотите что-нибудь спросить? – Нет, сэр. – Мне показалось, что вы встревожены, – настаивал адвокат. – Или это по-прежнему тревога о муже? – Я никогда не увижу своего мужа, сэр. Вы знаете, что я так думала все время, сэр. А теперь я просто уверена в этом. – То есть вы убедились в этом после услышанного? – Да, сэр. – А почему? Вы мне не скажете? – Нет, сэр. Просто у меня такое чувство, а почему – не знаю. – Ах, чувство, – презрительно отозвался мистер Трой. – Когда дело доходит до чувств, дорогуша… – Не докончив фразы, он встал, чтобы попрощаться с мистером Уэствиком. На самом деле он был порядком растерян и не желал выказывать это перед миссис Феррари. – Примите мои соболезнования, сэр, – обратился он к мистеру Уэствику. – До свиданья. Когда за адвокатом закрылась дверь, Генри повернулся к миссис Феррари. – От мисс Локвуд, Эмили, я слышал о вашей беде. Я могу вам чем-нибудь помочь? – Ничем, сэр. Благодарю вас. После того, что случилось, тут не до меня. Я зайду завтра. Может, чем и пригожусь мисс Агнес. Мне ее очень жаль. – Церемонно присев, она неслышно удалилась, преисполненная самых мрачных ожиданий относительно мужа. Оставшись один, Генри Уэствик оглядел маленькую гостиную. Никаких дел у него здесь не было, но он медлил уходить. Для него много значило просто побыть вблизи Агнес и увидеть ее вещи. Вот в углу ее стул, рядом на столике вязанье, на маленьком мольберте у окна – последний рисунок, он еще не закончен; на диване недочитанная книга, заложенная пеналом. Он разглядывал все эти предметы, напоминавшие ему о любимой женщине, ласково брал их в руки и со вздохом опускал на место. Ах, как далека, как недосягаемо далека она еще от него! «Она никогда не забудет Монтбарри, – подумал он про себя и взял шляпу. – Никто из нас так не переживает его смерть, как она. Жалкий негодяй, как она его любила!» На улице, когда Генри уже вышел из дверей, его остановил знакомый – надоедливый любопытный тип, вдвойне неприятный ему в ту минуту. – Скверные новости о брате, Уэствик. Довольно неожиданная смерть, не правда ли? Никто в клубе даже не подозревал, что у Монтбарри слабые легкие. Что будут делать страховые конторы? Генри вздрогнул. Мысль о том, что брат застраховал свою жизнь, даже не приходила ему в голову. Что будут делать страховые конторы? Будут платить. Ни в малейшей степени не была загадочной смерть от бронхита, удостоверенная двумя врачами. – Зря вы задали мне этот вопрос, – раздраженно сказал Генри. – Ага! – сказал его приятель. – Вы думаете, вдова получит эти деньги? Я тоже так думаю! Глава 3 Несколько дней спустя лондонские поверенные ее светлости направили в страховые конторы (их было две) формальный отчет о смерти лорда Монтбарри. В каждой конторе страховка составляла пять тысяч фунтов, причем взнос был сделан за один год. Ввиду этих чрезвычайных финансовых обстоятельств члены обеих контор сочли желательным обсудить создавшееся положение. На совещание были вызваны врачи, рекомендовавшие заключить с лордом Монтбарри соглашение на страхование жизни. Анализ их рекомендаций возбудил известный интерес у страховых агентов. В целом не отказываясь платить страховку, обе конторы договорились послать в Венецию следственную комиссию, дабы собрать дополнительную информацию. Мистер Трой с самого начала был в курсе этих событий. Новостями он поделился с Агнес, высказав попутно важное соображение. «Насколько я знаю, вы близко знакомы с леди Барвилл, старшей сестрой покойного лорда Монтбарри. Поверенный ее мужа связан с одной из этих двух страховых контор. В отчетах этой комиссии может вполне содержаться что-нибудь, касающееся исчезновения Феррари. К такому документу, разумеется, не подпустят посторонних, но для сестры покойного могут сделать исключение. Если сэр Теодор Барвилл настоит, то адвокаты если и не допустят леди Барвилл к отчету, то по крайней мере ответят на благоразумные вопросы, которые она перед ними поставит. Дайте знать, что вы думаете о моем предложении, как можно скорее». С обратной почтой пришел ответ. Агнес отказывалась воспользоваться предложением мистера Троя. «Мое, казалось бы, безобидное участие, – писала она, – повлекло за собой такие печальные последствия, что я не могу и не смею дальше связывать себя с делом Феррари. Если бы меня не вынудили разрешить этому несчастному воспользоваться моим именем, покойный лорд Монтбарри его бы не нанял и его жена не прозябала бы сейчас в вечной тревоге. Я не взгляну на этот отчет, если даже его вложат мне в руки. Я достаточно узнала об этой ужасной жизни в венецианском палаццо. Если миссис Феррари сама решит обратиться к леди Барвилл с вашей помощью, тогда другое дело. Но и в этом случае я решительно настаиваю, чтобы мое имя не упоминалось. Простите меня, милый мистер Трой! Я очень несчастная и очень неблагоразумная, но я всего-навсего женщина, и не надо ждать от меня слишком многого». Потерпев здесь неудачу, адвокат высказался за то, чтобы постараться найти английскую горничную леди Монтбарри. Это превосходное предложение имело один недостаток: для его осуществления требовались деньги, а их не было – миссис Феррари и думать не хотела воспользоваться тысячефунтовой банкнотой. Ее отдали на хранение в банк. При одном ее упоминании она вздрагивала и восклицала: «Кровавые деньги!» Вот так получилось, что под давлением обстоятельств попытка разгадать тайну исчезновения Феррари была на время отложена. Шел последний месяц 1860 года. Начав расследование 6 декабря, комиссия продолжала работу. Между тем 10 декабря кончился срок, на который покойный лорд Монтбарри снял венецианское палаццо. Страховые конторы были извещены телеграммой, что леди Монтбарри отбывает в Лондон в самом скором времени. Говорили, что барон Ривар приедет с ней в Англию, но сам тут не останется, если, конечно, его услуги не понадобятся ее светлости. «Известный энтузиаст химии», барон прослышал, что в Соединенных Штатах недавно сделаны важные открытия в этой области, и горел желанием лично разобраться в них. Собрав все эти сведения, мистер Трой своевременно передал их миссис Феррари, которая, тревожась о муже, стала частой – излишне частой – посетительницей его конторы. Услышанным она поделилась с друзьями и со своей покровительницей. Агнес твердо отказалась слушать и решительно пресекла дальнейшие разговоры о жене лорда Монтбарри, коль скоро лорда Монтбарри уже нет в живых. – Для советов у тебя есть мистер Трой, – сказала она, – а если понадобятся деньги, располагай тем немногим, что у меня есть. За это я прошу только, чтобы мне не причиняли боли. Я стараюсь избавиться от воспоминаний, – ее голос дрогнул, – которые стали еще горше после смерти лорда Монтбарри. Молчи, и ты поможешь мне обрести душевный покой, если это вообще возможно. Пока я вместе с тобой не смогу порадоваться возвращению твоего мужа, я ничего об этом не желаю слышать. Настало 13 декабря, и в распоряжение мистера Троя поступила интересная свежая информация. Страховая комиссия завершила свою работу: в тот день из Венеции пришел отчет. Глава 4 14 декабря члены правления и их юрисконсульты встретились для чтения отчета за закрытыми дверями. Секретность была условием, при котором члены комиссии знакомили с результатами своего расследования: «Имеем честь сообщить Правлению, что мы прибыли в Венецию 6 декабря 1860 года. В тот же день мы прошли в палаццо, где до последовавших затем болезни и смерти проживал лорд Монтбарри. Со всей мыслимой любезностью нас принял брат леди Монтбарри, барон Ривар. «Во все время его болезни моя сестра одна ухаживала за ним, – сообщил нам барон. – Она сокрушена скорбью и усталостью, не то, конечно же, приняла бы вас лично. Что вам желательно, джентльмены? Что я могу для вас сделать вместо ее светлости?» Согласно данным нам распоряжениям, мы сообщили, что смерть и погребение лорда Монтбарри за границей делают желательной более подробную, чем это возможно в переписке, картину его болезни и сопровождавших ее обстоятельств. Мы объяснили, что закон предусматривает известную отсрочку в выплате по страховому полису, и заверили, что проведем расследование, насколько это возможно, щадя чувства ее светлости и не чиня неудобств другим членам семьи, проживающим в доме. На это барон отвечал: «Я единственный, кто здесь живет. И я сам, и дворец в вашем распоряжении». Мы постоянно отмечали прямодушие этого джентльмена и расположенность оказывать нам содействие. В тот же день мы обошли весь дворец, исключая только комнату ее светлости. Это огромное помещение, лишь отчасти меблированное. Покои, которые занимали лорд Монтбарри и члены семьи, размещались на первом и частью втором этажах. Мы побывали в спальне, где умер милорд, – это в самом углу здания; к ней примыкает маленькая комната, которую он использовал под кабинет. Дальше за ними покои, которые он держал запертыми, преследуя цель, как нам сказали, заниматься без помех и в совершенном одиночестве. По другую сторону были спальня ее светлости и гардеробная, где до своего отъезда в Англию спала ее горничная. Еще дальше – столовая и приемная, выходившая в вестибюль, откуда открывается парадная лестница. На втором этаже обитаемыми были только небольшая гостиная и спальня, которые занимал барон, и еще одна комната, чуть дальше, служившая спальней курьеру Феррари. Комнаты на третьем и цокольном этажах стояли необставленные и были в совершенном запустении. Мы поинтересовались, есть ли помещения под цоколем, и нам сообщили, что там подвал, куда мы можем спуститься, если пожелаем. Для очистки совести мы спустились и в подвал. В старые времена, примерно несколько веков назад, там, говорят, располагалась темница. Воздух и свет лишь в слабой степени проникали в эту печальную обитель через забранные железными решетками горловины труб под самыми сводами, выходивших на задний двор. Ведущая вниз каменная лестница закрывается опускной дверью, при нас она была открыта. Барон сам спустился с нами в подвал. Мы заметили, что будет крайне неприятно, если дверь за нами опустится и отрежет выход. Барон улыбнулся: «Не тревожьтесь, джентльмены. Дверь надежна. Мне самому было важно убедиться в этом, когда мы сюда въехали. Мой излюбленный предмет занятий – экспериментальная химия, и с тех пор, как мы в Венеции, здесь моя мастерская». Последние слова объяснили странный запах в подвале, который мы почуяли сразу же, как вошли туда. Этот запах действовал как бы в два приема. Поначалу он был даже ароматный, но потом делался откровенно тошнотворным. Повсюду были не требовавшие разъяснений бароновы печки и реторты, кулечки с химикалиями, на которых четким почерком были выписаны имена и адреса поставщиков. «Заниматься здесь не очень приятно, но сестра у меня хрупкое существо, она терпеть не может запахов и взрывов и поэтому выселила меня сюда вниз, чтобы не слышать и не обонять моих опытов». Он вытянул руки, и мы увидели, что в доме он ходит в перчатках. «Случаются неудачи, – сказал он, – как ни стараешься быть осторожным. На днях, испытывая новый состав, я сжег себе руки. Они только-только стали заживать». Мы приводим эти малозначительные подробности лишь в подтверждение того, что никакие попытки утаить что-либо не препятствовали нашему осмотру. Позднее нам даже представилась возможность побывать в комнате ее светлости, когда она вышла подышать воздухом. Нам было поручено обследовать жилище его светлости, поскольку его крайне замкнутый образ жизни в Венеции и поразительное исчезновение обоих слуг из дома могли быть в подозрительной связи с характером его смерти. Мы не обнаружили ничего, подтверждающего это подозрение. Что касается уединенного образа жизни его светлости, мы беседовали на эту тему с единственными посторонними людьми, с кем он поддерживал хоть какую-то связь, – с консулом и банкиром. В банк он зашел всего однажды, чтобы получить деньги по кредитному письму, и тогда же отклонил предложение банкира навестить его дома, сославшись на нездоровье. В том же смысле его светлость писал консулу, отсылая ему визитную карточку. Он извинялся, что не может нанести ответный визит этому джентльмену, навестившему его в палаццо. Мы видели это письмо и решаемся предложить вашему вниманию копию с него. «Прожив много лет в Индии, я загубил свое здоровье. Я перестал появляться в обществе, и моим единственным занятием в жизни стало изучение восточной литературы. Не будь воздух Италии мне полезен, я бы не думал уезжать из Англии. Простите великодушно книжного червя и калеку. Моя деятельная жизнь подошла к концу». Эти несколько строк, по нашему мнению, объясняют добровольное затворничество его светлости. Эти соображения, однако, не избавили нас от расследования в других направлениях. Ничего возбуждающего недобрые подозрения не стало нам известно. Что касается ухода горничной миледи, мы видели ее расписку в получении жалованья, и там было определенно высказано, что она оставляет службу у леди Монтбарри, поскольку ей не нравится континент и она желает вернуться на родину. Это не столь уж редкий случай с английскими слугами, вывезенными за границу. Леди Монтбарри сообщила нам, что другую горничную она нанимать не стала, поскольку его светлость крайне раздражали посторонние люди в доме при тогдашнем состоянии его здоровья.