Все, что смог сделать Кенниг - коснуться ладонью двери, не надеясь, правда, ни на что... А та вдруг открылась. С улицы пахнуло прохладным ночным воздухом. Перешагивая порог и гася Знак Льда, водяной колдун на миг оглянулся: надгробие сдвинулось на место... А ледяная дорожка, протянувшаяся к самой двери, медленно, но верно расширялась. Мужчина не запомнил, как он добрался до домика вдовы. Медленно зашел внутрь, рухнул на свободную лавочку... В ладонь вцепилась жаркая ладошка: -Господин Кенниг, вы вернулись! Винтар с трудом приподнял тяжелые веки, разглядев в неверном свете занимающегося рассвета перепуганное лицо Эрменгильды. -Вернулся. Куда ж я денусь?.. - даже говорить было трудно. -А я... Я ночью встала, выглянула, а вас нет! Потом смотрю, ваш, инквизитоский плащ здесь, а менриховского - нет. Я Менриха растолкала, ничего ему не сказала, в спальню прогнала, а сама вас ждала... -Зачем?.. -Я же не знаю, что с вами, когда вы вернетесь, - торопливо пояснила девушка. Кеннигу было абсолютно плевать на ее объяснения. Все что ему хотелось, это лечь на лавку, и спокойно умереть. Только кто б ему дал. -Ох, вы, наверное, устали? - не успокаивалась госпожа фон Оффенбах. - Давайте, я Менриха разбужу, и вы в спальне ляжете... -Не надо... - тихо буркнул колдун, ложась на лавку прямо как сидел. Точнее будет сказать - Кенниг попросту на эту самую лавку завалился. Спать, спать, спать... -Ой! - удивленно охнула болтливая девушка. - А у вас на подоле плаща льдинка прилипла... Льдинка... С этим словом было связано что-то важное, что-то серьезное. Дело не в замороженном склепе, нет. Было что-то иное. Льдинка... Льдинка... Память отказывалась признаваться, где Винтар мог слышать это слово, да и сам колдун так вымотался, что ему уже было, по большому счету, все равно... -Вы колдовали, да? Я чувствую что-то, но не пойму... Впрочем, Винтар этого уже не слышал... ...Поспать колдуну удалось всего пару часов. Вскоре в дверь постучали и в домик вдовы заглянул секретарь: -Пора ехать! Кареты готовы к отправлению. Видно, ратману стало полегче. Кенниг с трудом поднял голову от скамьи. Сидевшая в ногах у него Эрменгильда, видимо, так и не отправившаяся спать, поспешно вскочила, шагнула вперед, закрывая собой лежащую на лавке фигуру и зачастила: -Да-да, конечно, сейчас выйдем! Секретарь как-то странно скривился, словно ему что-то очень не нравилось в происходящем, но говорить ничего не стал. Кивнул и молча закрыл дверь. До кареты водяной колдун доковылял с трудом. Менрих, конечно, предлагал подставить руку, помочь добраться до экипажа, но Кенниг тихо буркнул: -Как это будет выглядеть? -Но я могу создать иллюзию, что я не помогаю вам, а иду сзади! - возмутился мальчишка. -Сам справлюсь, - огрызнулся Винтар. Буквально упав на мягкий диван в карете, Кенниг с тихим стоном откинулся на спинку. Надо было все-таки перед отъездом из Бруна раздобыть настойку корня левзеи. Она хотя бы слегка тонизирует, приводит в чувства... Или он ее так тогда нашел?.. Хотя с другой стороны, надо было просто не делать глупостей и не пытаться определить пределы своих возможностей... Кареты проехали старый жальник, выкатились за пределы деревни, а вслед экипажам летело отчаянное, многоголосое: -Чудо! Святой явил чудо! Стены склепа во льду! Он не тает!.. Часть вторая Следующая неделя показалась Винтару бесконечной. Все происходящее воспринималось через какую-то дымку то ли дремы, то ли головокружения. Перед глазами все плыло и качалось. Кенниг с трудом заставлял себя по утрам погрузиться в карету, а вечером выйти из нее. Менрих, на плечах которого лежала ответственность, чтобы все выглядело благопристойно, был уже готов проклясть все и вся. Молодой колдун не мог постоянно удерживать иллюзии, и с каждым разом они получались все хуже, все неправдоподобнее... Еще немного, и ратман обязательно заметит - что-то не так. Лишь к исходу седьмого дня, когда путешественники в очередной раз остановились переночевать - на этот раз в гостинице "Волк и пони", расположенной на улицах славного города Пренцлауэра - Кенниг стал замечать, что ему вроде бы стало чуть полегче. Закрыв дверь номера, снятого на деньги все того же любезного ратмана Таузига, водяной колдун вдруг понял, что по лестнице на второй этаж он поднялся даже не шатаясь и не хватаясь за перила, как утопающий за протянутую руку. А это значило, что силы постепенно начали возвращаться. Проблема, правда, была в другом. В Пренцлауэре, похоже, предполагалось, что гости очень доверяют хозяину гостиницы - замков в номере не предполагалось вообще. И вот когда Кенниг, покосившись на хлипкую дверь, попытался всего лишь приморозить ее к дверному косяку, с ладони сорвалось лишь несколько снежинок. А у самого колдуна так закружилась голова, что мужчина невольно покачнулся, оперся рукой о стену... Перепуганная Эрменгильда рванулась к нему: -Как вы, господин Кенниг?! - все эти дни девушка пыталась разузнать, что же делал колдун той ночью, но в ответ получала только злой взгляд. Винтар был совершенно не расположен делиться воспоминаниями. -Все нормально, - выдохнул колдун, с трудом выпрямляясь. Перед глазами все плыло и качалось, как тогда, в склепе. Было трудно вдохнуть - грудь словно ледяными оковами стянуло, а пальцы онемели настолько, что колдун попросту не чувствовал собственных рук. Слишком рано. Он слишком рано поверил в собственные силы, понадеялся, что раз ему стало лучше, то и колдовать сможет как раньше. Дурацкая мысль, идиотское самомнение, глупая привычка решать все проблемы с помощью водяной и ледяной магии. Винтар с трудом отодвинулся от стены. А госпожа фон Оффенбах все не успокаивалась: оглянулась на замершего истуканом Менриха и буквально приказала: -Да помоги же ты! Иллюзионщик покорно шагнул вперед, помог дотащить Кеннига до кровати. Если у мужчины и была мысль уступить постель, как и каждый день до этого, Эрменгильде, то сейчас он попросту не мог даже высказать своих мыслей - в голове что-то противно булькало, а во рту словно кошки нагадили. Светловолосая голова коснулась подушки, набитой сеном. Потолок над головой качался, как на корабле в бурю. На Винтара уставились перепуганные глаза: -Как вы, господин Кенниг?! -Жив, вроде, - прохрипел колдун. Даже для того, чтоб произнести эти короткие слова, пришлось собрать волю в кулак. Казалось, прикрой глаза всего на пару секунд и провалишься в какую-то бездну, в которую будешь падать вечно... Тонкая ручка коснулась покрытого холодным потом лба. Кеннигу на миг показалось, что от длинных изящных пальцев исходит зеленоватое свечение, разливающееся по комнате, бросающее мягкие отсветы на покрытые деревом стены. Тошнота, подкатывающая комком под горло, начала уменьшаться. Вращение потолка над головой как-то замедлилось, и Кенниг почувствовал, что проваливается в сон... Мужчина попытался согнать дремоту: если ему стало лучше, значит можно вновь уступить кровать даме... Глаза закрылись раньше, чем колдун смог сделать хоть что-нибудь. На исходе седьмого дня на путешествующего со свитой барона фон Мецгера напали. С точки зрения наемников вообще было удивительно, как бандиты не появились раньше, с учетом что ты едешь через всю страну, показывая, какой ты богатый, сколько золота у тебя по карманам и сколькими драгоценностями ты можешь поделиться с несчастными, которыми полнится земля Ругеи. Особенно, если у этих несчастных есть оружие, с помощь которого очень легко можно убедить любого богатея поделиться запасами. А если еще учесть, что дорога как раз вела через лес... Тут просто грех такой удачей не воспользоваться. Видно, так думали и сами разбойники. Хотя вероятней, их навели: может, из деревеньки, расположенной близ леса, кто-то подсказал, а может просто следили последние дни... Стрелы ударили одновременно спереди и сзади: выбивая едущих без доспехов рейтаров, раня лошадей, не давая импровизированному каравану ни рвануться вперед, ни отступить назад, к безопасному подлеску. Почти одновременно с первыми выстрелами, поперек дороги, отсекая дозорных, рухнуло дерево. В одного из коней, везущих карету, вонзилось сразу несколько арбалетных болтов, флегматичная рыжая кобыла, тащащая телегу, рухнула следом - разбойники старались не дать самой ценной добыче умчаться вперед. Кучер и возница почти мгновенно поймали горлом стрелу... Несколько стрел ушло в молоко, разбойники, похоже, были не из профессиональных работников ножа и топора. Впрочем, отдельных рейтаров тяжелые граненые болты все-таки нашли: надрывно всхлипнул, прижимая ладонь к шее, недавно поставленный начальником Гариман Раух: Мадельгер успел поймать себя на мысли - жаль, что стрелу словил не Кристенсен; заваливаясь на бок и безуспешно пытаясь уцепиться за луку седла, резко, по-птичьи, взмахнул руками огненно-рыжий парнишка, всего лет на пять старше Кайо; худой горбоносый брюнет с рваной мочкой уха, всю неделю державшийся поодаль от остальных, попытался схватиться за рукоять рейтшверта, но уже в следующий миг так и рухнул на землю, зажимая пальцами торчащее меж ребер оперенное древко... Оставшиеся в упряжи кареты лошади бесновались и рвались из постромок. А уже через мгновение, прежде чем наемники успели сориентироваться, взбесились и их кони. Скакуны взвивались на дыбы, сбрасывая наездников... Упавшего на землю Мадельгера чудом не затоптал собственный конь. Ландскнехт всем телом ударился о землю, почувствовал, как левую руку прострелила острая боль - остается только надеяться, что не сломал, а только вывихнул - а где-то под грудиной недобро заворочалась, раздраженно ворча, саламандра. Росперту повезло чуть больше. Его лошадь бесновалась, как и остальные, но более привычный к седлу шварцрейтар умудрился удержаться в седле, да еще и вцепился в узду испуганно вскидывающего задом ослика, удерживая того, не давая сбросить на землю потрясенного Кайо. -К карете, живо! - рявкнул мужчина. Под колесами, по крайней мере, можно спрятаться от бьющих со всех сторон стрел. Да и наемники, как не крути, будут стараться защитить дворянина, а значит, у Кайо будет больше шансов выжить.