-Как вы, господин Кенниг? Вам легче? Колдун, с трудом отвлекшись от тяжелых мыслей, перевел взгляд на Эрменгильду: -Немного. Девушка закусила губу, словно думала, стоит ли ей говорить, покосилась на молчаливого Менриха и выдохнула, резко, словно боялась, что передумает: -Кто такая Аурунд?! Кенниг дернулся, как от пощечины: -Что?! Откуда она может знать это имя? Девушка из Борна, дошли ли до туда сведения о ведьме, правившей в Ругее? Девушка вновь покосилась на Менриха: -Вы... Это имя упоминал Гирш, а вы... вы сегодня всю ночь звали ее... -Хорошо хоть - не проклинал, - криво усмехнулся колдун. -Нет, что вы! - мотнула головой юная ведьма. - Вы... вы твердили ее имя, повторяли его... Она была дорога вам? Ногти впились в ладонь. Кенниг опустил глаза и медленно разжал пальцы - он и сам не заметил, когда рука сжалась в кулак. -Немного, - ему даже удалось сказать это спокойно и чуточку равнодушно. Удалось. Но каких усилий стоило... -И... кто она? - все не успокаивалась Эрменгильда. Если бы спрашивал кто-нибудь другой - да хоть тот же Менрих, сейчас тихонечко сидевший в уголке кареты, - колдун забил бы ему вопрос обратно в глотку вместе с зубами. Но сейчас, глядя в глаза собеседнице и чувствуя, как на него нахлестывает волна незваных воспоминаний, до этого скрывавшихся где-то в глубинах памяти, Кенниг только и смог выдохнуть: -Если б я знал... Десять лет назад. Она опять пропала. Растворилась в серых осенних сумерках, истаяла в дымке тумана, рассеялась, как призрак из сказки. А он... Он очутился в каменном мешке, который все уменьшался и уменьшался в размерах, сжимался опасным кольцом, давил на грудь... И можно было лишь пытаться разбить преграду кулаками, разбивая руки в кровь, и звать, срывая голос: -Аурунд!.. ...прохладная ладонь коснулась лба: -Все в порядке... Я рядом... Кенниг резко распахнул глаза. Силуэт сестры, едва заметный в бледном свете только занимающегося рассвета, казался сотканным из теней. Мужчина медленно сел на кровати, оглянулся по сторонам. Комната в Бруне. Замок взят совсем недавно, не больше двух-трех месяцев назад, но обстановка уже привычна, знакома. И пусть сейчас еще практически ничего не видно - ночь еще не закончилась, но понять, где находишься уже можно. -Что произошло? Почему ты здесь? Женщина зябко передернула плечами. Тонкая ночная сорочка белым пятном выделалась во мраке комнаты: -Ты кричал, звал меня... Опять снился кошмар? Опять? Винтар недоумевающе нахмурился. Действительно. Ему приснился сон. Страшный, но такой реальный. Вот только... Почему - опять? Вроде бы раньше ничего подобного не было... Впрочем, что-то еще царапало душу. Почему-то складывалось такое впечатление, что это все уже было... И сон такой приходил, и крики были, и Аурунд находилась рядом... Но ведь такого не может быть, верно? Водяной маг медленно кивнул. Может, сестра просто оговорилась. -Да, кошмар. Женщина ласково коснулась ладонью головы Винтара, приглаживая растрепанные со сна светлые волосы: -Все в порядке, это просто сон... - и, на миг прикоснувшись губами к щеке брата, тихо шепнула: - Спи... И лишь упав головой на подушку, Кенниг вдруг почувствовал, как его царапнула запоздалая мысль - а ведь опочивальня Аурунд совсем в другой части замка... Впрочем, мужчина заснул раньше, чем смог толком осознать эту мысль. А утром он уже и не помнил о ней... *** Эрменгильда напряженно глядела на колдуна. Кажется, она ждала совсем другого ответа. Может быть, рассчитывала, что мужчина признается в каких-то тайных грехах, может, предполагала, что сейчас последует душещипательная история в жанре дурного рыцарского романа, которые так любят распространять бродячие коробейники. Впрочем, Кенниг ей в этом потворствовать не собирался. Хватит и предыдущих слов, произнесенных в минуту слабости. Водяной маг резко мотнул головой, собираясь с силами. На язык уже просилось грубое: "Не смотрите так, госпожа Оффенбах, на мне цветы не растут и картин нет", но девушка вдруг охнула: -А у вас разве карие глаза? - и опять совершенно сбила Кеннига с толку: -Что? -Глаза, - юная ведьма смотрела на мужчину, чуть склонив голову набок. - Мне... Мне почему-то всегда казалось, что у вас голубые глаза... Синие - синие, как будто небо отражается. А сейчас они у вас карие, как лещина... Кенниг ошарашенно уставился на нее. Мужчина никогда не задумывался, какого же цвета у него глаза. Синие, карие, или, может, какие-нибудь серо-буро-малиновые в крапинку. Но не зеркало же просить сейчас, в самом деле! Не хватало только сейчас с цветом собственных глаз разбираться. А вообще - это все чушь. И вопрос о глазах девчонка задает для того, чтоб тему сменить. Надоело ждать красивого ответа о неземной любви из песен мейстерзингеров, решила о глазах заговорить. Голубых, причем, с какого-то перепугу. А ведь голубые глаза были у Аурунд... Даже в тех обрывках воспоминаний, которые порой проскальзывают в голове, Кенниг вновь и вновь видел голубые глаза Аурунд. Сначала - Аурунд Аберас. Потом - Аурунд Кенниг. А потом Аурунд Великой, полновластной правительницы лорд-манорства Ругеи. Кенниг нахмурился. Он что-то пропустил. Что-то вылетело у него из головы. Из-за этой проклятой слабости, что сковывала тело последнюю неделю, мужчина позабыл что-то важное... Так. Стоп. Это все - цвет глаз, дурные вопросы Эрменгильды, - подождет. У Винтара из головы вылетело что-то очень-очень важное. Что-то касающееся всего того, о чем сейчас шел разговор... Аурунд. Цвет глаз. Магия. Колдун отмахнулся от опять собирающейся что-то спросить Эрменгильды: -Помолчите, пожалуйста, госпожа Оффенбах, мне надо с мыслями собраться! И пускай вышло раздраженно, но это не самого Кеннига трудности. Хорошо хоть Менрих тихо сидит в своем уголке и глупых вопросов не задает. Ледяной колдун задумчиво потер лоб. Магия. Точнее ее отсутствие. Всю прошедшую неделю в голове стоял такой туман, что Кеннигу было совершенно не до размышлений о том, что, собственно, творится. А вот сейчас такой вопрос возник. Итак. Попробуем идти в обратном порядке. Вчера вечером, когда колдун попытался создать простейшую ледяную стену, у него ничего не вышло. До этого целую неделю состояние было примерно такое же, как при попытке убрать ожоги, полученные от огненной магии. Это все началось после того, как Винтар заморозил склеп, якобы принадлежащий безымянному святому. А в склеп он спустился после того, как вспомнил, что у Аурунд был ребенок. И о чем совершенно забыл после всех этих перипетий с замороженной гробницей, когда целую неделю чувствовал себя так, словно сейчас подохнешь... И, кстати, вот еще вопрос...