От волнения я боялась поверить в то, что слышала, не решаясь надеяться, что эти извинения были обещанием будущего, а не только объяснением прошлого. Глядя мне в глаза, Грант продолжал: – Прости меня, Айрленд. Семь лет я будто лежал в темноте под землей, похороненный заживо, пока не встретил тебя. С тобой я ощутил себя не мертвым, а брошенным в землю семенем, способным прорасти снова. Я прерывисто вдохнула ртом, чтобы перестать плакать. – Не извиняйся, я все понимаю. Мне жаль, что случившееся с нами расшевелило такие скорбные воспоминания. Грант покачал головой. – Ты так не говори, не извиняйся за то, что ты беременна. Я вовсе не жалею об этом. – Не жалеешь? Он снова помотал головой. – Мне дико страшно. Мне кажется, я не заслуживаю другого ребенка. Я боюсь, что снова что-нибудь произойдет. Но мне и в голову не приходило жалеть, что ты носишь мое дитя. Во мне расцвела надежда. – Точно? Ты уверен? Грант приподнял мое лицо – наши носы соприкоснулись. – Я люблю тебя, Айрленд. Наверное, с того самого дня, как ты отбрила меня в кафе. Я долго пытался справиться с собой, но не любить тебя свыше моих сил. Поверь, я очень сопротивлялся на каждом этапе. Но теперь с меня хватит: я хочу любить тебя. У меня снова потекли слезы, на этот раз от счастья. – Я тоже тебя люблю. Щенок, которому наскучило копать ямы, подбежал и принялся лизать мое лицо, и я, смеясь и плача, шмыгала носом. – Твой пес такой же напористый, как ты! – Пес не мой. Я даже отпрянула: – Как? Ты же сказал, что твой, у тебя вон поводок! – Спадс будет твоей собакой, если захочешь. Спадс! Боже мой, Грант запомнил, как я говорила: «Двое или трое детей, по возможности погодки, золотистый ретривер Спадс – словом, дом – полная чаша». Мы долго сидели на траве, целуясь и снова признаваясь друг другу в любви. Наконец солнце село, на небе высыпали звезды. В темноте едва можно было различить водную гладь. Грант гладил меня по волосам. – Последнюю неделю я ходил к Лейлани каждый день. Иногда сидел у ее могильного камня с рассвета до заката. Вид у меня был еще тот – я даже перепугал людей, посещавших другие могилы. Я ведь не был на кладбище со дня похорон – не мог заставить себя пойти. Я торчал на этой чертовой яхте, где все напоминало мой самый страшный день. Жизнь будто остановилась – я держался за воспоминания о моей дочери, но не за хорошие и славные, которые помогли бы жить дальше. – Он глубоко вздохнул. – А на днях я проснулся в приемной психиатрической лечебницы тюремного типа, где теперь живет Лили, и ко мне вышел ее врач. Меня так давно мучило отчаяние, что мне, видимо, что-то от них понадобилось, но оказалось, что дело не в них. Мне нужно кое-что от тебя. – Все, что хочешь, – сразу ответила я. – Что мне сделать? Грант улыбнулся своей прекрасной асимметричной полуулыбкой, говорившей, что он ничего другого и не ожидал. – Дай мне еще один шанс. * * * Луч солнца, медленно двигавшийся по полу, остановился на моем лице. Обнаженная, недоумевающая, я проснулась от этой теплой щекотки, прикрыла глаза ладонью и потянулась к одеялу, сбившемуся до талии. Через секунду вернулись воспоминания о минувшей ночи, и мои губы расплылись в невольной улыбке. Полночи мы с Грантом проговорили, а вторую половину наверстывали упущенные две недели, когда у нас не было возможности даже прикоснуться друг к другу. Сколько проживу, не забуду выражение его глаз, когда Грант выдохнул: «Люблю» и вошел в меня. До этой ночи выражение «заниматься любовью» оставалось для меня не более чем словами, но в то мгновение мы и вправду стали единым целым. И сейчас мне стало любопытно, почему моя вторая половинка не лежит рядом. Завернувшись в одеяло, я пошла искать Гранта. Он сидел на крыльце, играя со Спадсом, и обернулся на скрип двери. – Привет! – Доброе утро, – я улыбнулась. – Который час? – Около десяти. – Жуть. Ты давно встал? – Нет, я продрых до девяти. – Он взял с крыльца картонный стакан – такой же, как держал в руках. – Я сходил в магазин и взял нам по кофе. Твой без кофеина, хотя, кажется, уже остыл. – Класс! Я выпью и холодный, мне все равно. – Я присела на верхнюю ступеньку и сняла крышку со стакана. Грант дотянулся и поцеловал меня в лоб. – Значит, ты пропустил рассвет? – Проспал, – он улыбнулся. – Тогда придется любоваться закатом. Грант покачал головой. – Мне очень нравится любоваться тобой в одеяле. Когда попьешь кофе, я тебе кое-что покажу. Я сделала несколько глотков и пошла искать одежду, подбирая ее по пути из кухни в гостиную. Оделась я в ванной. Увязавшийся за мной Спадс ждал у порога. – А куда мы пойдем? – На прогулку. – Лучше недалеко, а то тебе придется меня тащить. После ночи у меня совсем не осталось сил. Грант любовно меня оглядел. – Хочу, чтобы ты всегда была такой – отлюбленной до изнеможения и улыбающейся. Взявшись за руки, мы дошли до ничейного участка у озера, где сидели накануне. Остановившись у кромки воды, Грант огляделся. – Вот бы где дом поставить! – Да уж. Я на этот участок и разлетелась сначала, но он втрое дороже. Грант кивнул. – Знаю, я его только что купил. Я заморгала. – Чего?! – С час назад позвонил продавцу и сделал предложение. Мне перезвонили за пять минут до того, как ты проснулась, и ответили, что согласны. – Ничего не понимаю! Грант взял меня за руки. – Ты хотела этот участок. Я хочу тебе его подарить. Здорово было бы построить здесь дом – знаешь, с большим газоном и множеством комнат, которые мы будем постепенно заполнять. – Ты серьезно?! – Абсолютно. – Улыбка Гранта погасла. – Я прожил на яхте семь лет. Каждый раз, когда я выходил на корму, у меня разрывалось сердце. Я никогда не забуду Лейлани, но в последнее время мне все чаще кажется, что в моем сердце снова есть место не только для одного. – Боже мой, Грант! – Я кинулась к нему на шею. – А как же мой дом? – Продай или сдай. Или просто оставь, будем туда уходить, когда дети начнут доводить нас до белого каления. Кроме того, ты довольно громкая в постели, не хочу, чтобы нам пришлось сдерживаться. Я засмеялась. – Оставить в запасе целый дом, чтобы не менять привычек в сексе? С ума сошел! – Ну, время еще есть, разберемся. Дом на берегу тоже не вдруг построится. – Ох, что-то мне подсказывает, что твой дом закончат раньше моего! Грант наклонился и коснулся моих губ.