Женщины замерли и смотрели на нее, как зайцы, напуганные светом фар. – Я спросила, – повторила Эмили, – предупредить меня о чем? – Ну, – начала первая женщина дрожащим голосом, – это Стелла сказала, что видела его. – Видела кого? – Сына Мори, забыла его имя. Дастин. Деклан. – Дуглас, – уверенно поправила вторая женщина. – Нет, у него более экзотическое имя. Что-то более необычное, – запротестовала первая. Эмили сложила руки на груди и подняла брови. – Его зовут Дэниел. В чем дело? – Ну, – сказала первая женщина, – у него есть некая репутация. – Репутация? – спросила Эмили. – Касательно женщин, – добавила она. – Он многим женщинам разбил сердце, этот Деклан. – Дуглас, – сказала вторая женщина. – Дэниел, – исправила их Эмили. Первая женщина покачала головой. – Его зовут не Дэниел, дорогая. Я не помню имени, но точно не Дэниел. – Говорю тебе, его зовут Дуглас, – сказала вторая женщина. Эмили начинала злиться. Она не хотела верить тому, что женщины говорили о Дэниеле, о его прошлом с женщинами, но у нее начали закрадываться сомнения. – Слушайте, я уверена, что это было очень давно. Люди меняются. Дэниел больше не такой, и я не собираюсь с вами спорить. Не лезьте не в свое дело, ладно? Первая женщина нахмурилась. – Не Дэниел! Правда, девочка, я прожила в этом городе намного дольше тебя. Парня зовут не Дэниел. Вторая женщина хлопнула в ладоши. – Вспомнила. Дэшиел. – Точно! Дэшиел Мори. В этот момент появилась Серена. Она остановилась на полпути, увидев двух пожилых женщин рядом с взволнованной Эмили. – Мне нужно идти, – сказала Эмили, развернувшись и направившись к выходу. – Подожди, а как же твой список? – крикнула Серена, но Эмили уже исчезла. Оказавшись на свежем воздухе под лучами весеннего солнца Эмили наклонилась и стала часто дышать. Она почувствовала, что подступает истерика. В голове роились мысли. Хоть она и знала, что женщины были просто сплетницами, ее задело то, что они сказали, как они были уверены касательно имени Дэниела, касательно его непорядочных отношений с женщинами в прошлом. И хоть Эмили сблизилась с Дэниелом мысленно, физически и духовно, она вдруг с ужасом осознала, что на самом деле ничего о нем не знает, ведь, как ни крути, нельзя полностью знать другого человека. Ее отец преподал ей этот урок. Если любящий семьянин смог бросить семью и никогда не вернуться, парень, которого она знает несколько месяцев, запросто мог солгать о своем настоящем имени. Как и о своих намерениях. Глава шестнадцатая Эмили быстро ехала домой, с трудом видя дорогу из-за накатившихся слез. Он не хотела слишком бурно реагировать, но у нее на самом деле не было другого выбора. Дэниел солгал ей о самой важной части его жизни – своем имени. Какой человек способен на такое? Даже если он изменил имя, потому что ненавидел или стеснялся его, Эмили не ожидала, что такое всплывет в разговоре. Она не использовала свое полное имя, Эмили Джейн, но она говорила об этом Дэниелу, и даже тогда, в том разговоре Дэниел не удосужился сказать ей. Поэтому у нее сложилось впечатление, что он намеренно скрывает от нее свою личность. А если он солгал ей об этом, возможно, то, что женщины говорили о череде разбитых им сердец, также может быть правдой. Подъехав к дому, Эмили увидела во дворе Дэниела, направляющегося к кустарникам. Он обернулся и нахмурился, услышав звук быстро приближающегося автомобиля и резкий скрип тормозов, когда она остановилась. Кое-как припарковав машину под необычным углом, она выпрыгнула с пассажирского сидения, не заглушив двигатель и оставив дверь нараспашку, и помчалась в сторону Дэниела. – Кто ты? – закричала она, колотя его кулаками в грудь. Дэниел отпрянул, явно шокированный и сбитый с толку. – Что за вопрос? – Скажи мне! – кричала Эмили. – Тебя зовут не Дэниел, не так ли? Тебя зовут Дэшиел, Дэшиел Мори. Между бровей Дэниела проступила морщина. – Как…как ты узнала? Эмили кричала обвинительным тоном: – Я услышала этот из разговора двух женщин на барахолке. Потому что у тебя не хватило смелости признаться мне самостоятельно. Ты представляешь, как унизительно это было для меня? – она чувствовала, как кровь закипает от ужасающего воспоминания. – Послушай, Эмили, я могу объяснить, – сказал Дэниел, положив руки ей на плечи. Эмили убрала его руки. – Не прикасайся ко мне. Ты лгал мне все это время. Это правда. Просто скажи мне прямо, тебя на самом деле зовут Дэшиел? – Да. Но я изменил имя. Это… – Не могу поверить. А женщины? Это все правда, да? – она сердито вскинула руки. – Женщины? – нахмурившись, спросил Дэниел. – Все эти разбитые тобой сердца! У тебя есть репутация, Дэниел. Или лучше сказать Дэшиел? – она отвернулась, на глазах выступили слезы. – Я больше не знаю, кто ты. Дэниел эмоционально выдохнул. – Ты знаешь, Эмили. Я именно тот человек, которым всегда был. – Но КТО этот человек? – закричала Эмили, ткнув в него пальцем. – Жестокий преступник, отправляющий людей в больницу? Чувствительный фотограф, сбежавший из дома? Донжуан, который использует женщин, а затем бросает их, когда надоест? Или же ты просто тихий, скромный сторож, который живет за мой счет? Дэниел от удивления открыл рот, и Эмили поняла, что переборщила. Но она не могла вынести того, что Дэниел солгал ей после всего, через что они вместе прошли. Она поделилась с ним многим – своими мечтами, своей болью, своим прошлым, она делила с ним кровать. Она доверяла ему, возможно, зря. – Это удар ниже пояса, – бросил Дэниел в ответ. – Убирайся с моей земли, – прокричала Эмили. – Убирайся из сторожевого домика! Убирайся! И забери свой дурацкий мотоцикл! Дэниел просто стоял и смотрел на нее со смесью шока и разочарования на лице. Эмили никогда бы не подумала, что он будет так на нее смотреть. Глядя в его глаза, понимая, что этот взгляд был вызван ее грубыми словами, она чувствовала, будто ей в сердце вонзили кинжал. Дэниел не произнес больше ни слова. Он спокойно пошел к гаражу и вывел свой мотоцикл. Он завел мотор и, бросив на нее последний каменный взгляд, уехал прочь. Эмили смотрела ему вслед, сжав руки в кулаки, ее сердце бешено билось, и она думала о том, был ли это последний раз, когда они виделись. * Эмили устало поплелась обратно в дом. Ссора с Дэниелом утомила и вымотала ее. Она отчаянно хотела поговорить с Эми, но в последнее время ей казалось, что подруга сердится на нее. Они все реже обменивались сообщениями, которые становились все короче и короче, и могли не общаться днями. Если сейчас она позвонит Эми и начнет ныть о мужчине, о котором даже ни разу не упомянула в разговоре, это, вероятно, окончательно похоронит их дружбу. Проходя по коридору, она чувствовала, что все в доме пропиталось Дэниелом. Пятно краски на полу у лестницы, откуда они начинали красить коридор, оставленное им, когда он чихнул. Немного кривая рамка для фотографий, которую они долго пытались выровнять, пока не сдались и не решили, что это стена кривая, а не рамка. Куда бы она ни глянула, все напоминало о Дэниеле. Но сейчас Эмили хотелось отдалиться от него не только физически, но и мысленно. В этот момент до нее дошло, что в доме есть одна комната, где она еще не была и которая не пропитана Дэниелом. Комната, которая идеально сохранилась, которая оставалась нетронутой на протяжении даже не двадцати, а двадцати восьми лет. Это была общая спальня Эмили и Шарлотты. Эмили поднялась наверх, переполненная тоской. Она избегала этой комнаты с самого приезда. Эту привычку она переняла у родителей, которые никогда больше не заходили туда после смерти Шарлотты. Они сразу же переселили Эмили в другую комнату, закрыли дверь в ту спальню, напоминавшую им об умершем ребенке, и никогда больше ее не открывали. Будто было так просто избавиться от боли, связанной с утратой. Эмили прошла по коридору и дошла до двери. На ней были небольшие царапины и вмятины, оставленные ей и ее сестрой во время игр в кошки-мышки, когда они бегали и небрежно хлопали дверью. Она положила руку на дверную ручку, размышляя о том, насколько плохая эта идея, поскольку она и так сейчас очень ранима, и делает ли она это, чтобы наказать себя, чтобы причинить себе боль. Но она хотела быть рядом с сестрой. Смерть Шарлотты лишила ее возможности довериться кому-то. Она не могла поговорить с ней о проблемах с мальчиками или трудностях в отношениях. А сейчас она чувствовала, что таким образом максимально сблизится с сестрой. Поэтому она крепко взялась за ручку, повернула ее и переступила порог комнаты, в которой время застыло. Войти в эту комнату было все равно, что открыть капсулу времени или наткнуться на семейную фотографию. Эмили сразу же поглотила ностальгия. Даже запах комнаты, хоть и скрытый под облаком пыли, вызвал воспоминания и чувства, о которых она забыла. Она не могла сдерживать слезы. Из горла вырвался громкий всхлип, и она прикрыла рот рукой, сделав еще один шаг в комнату, хранившую бесценные воспоминания о ее сестре. Девочкам отдали самую большую комнату в доме. В одном конце располагалась антресоль, а в другом – панорамные окна с видом на океан. Эмили вспомнила, как заставляла кукол забираться по лестнице на антресоль, представляя, будто это гора, а они – отважные исследователи. Воспоминания о далеком прошлом вызвали печальную улыбку на лице Эмили. Она ходила по комнате, поднимая вещи, к которым не прикасались почти три десятилетия. Копилка в форме мишки. Пластиковая пони ярко-розового цвета. Глядя на все эти яркие игрушки, которыми она и Шарлотта наполнили комнату, Эмили не смогла сдержать смех. Должно быть, мама сходила с ума при виде того, как они наполнили самую красивую и стильную комнату в доме разноцветными осьминогами. Даже деревянный кукольный домик в углу был обклеен наклейками и покрыт блестками.